Тит Макций Плавт (лат. Titus Maccius Plautus)

(254? до н. э., Сарсина, Умбрия — 184 до н. э., Рим)

Биография (В. Модестов. Ф.А.Брокгауз и И.А.Ефрон. Энциклопедический Словарь)

ПЛАВТ Тит Макций (Plautus) - гениальный поэт, важнейший представитель римской комедии. Род. в 254 г. до Р. Хр. (500 по основании Рима), в умбрской деревне Сарсине. Приехав в молодые годы в Рим, он поступил служителем в труппу актеров, где и получил, так сказать, драматическое образование. На заработанные деньги он пустился в торговлю, в которой потерял все состояние и, возвратившись в Рим, ради куска хлеба поступил на службу к мельнику. Здесь он написал три комедии, которые продал на сцену; этим началась его литературная деятельность. Умер он двадцать лет спустя после Невия, своего предшественника в области римской комедии, в 184 г. до Р. Хр. (570 по основании Рима). Таковы сведения, доставляемые о П. частью Геллием, частью Цицероном, частью Иеронимом. Он написал по крайней мере двадцать одну комедию, которе, за исключением последней, представляющей один отрывок, в более или менее полном виде дошли и до нас.

Но еще в древности был спор, сколько собственно П. написал комедий, так как сам он не составил сборника их, а под его именем ввиду его популярности ходило немало чужих пьес. По словам Геллия (см.), число всех комедий, ходивших с именем П., было около 130, но никто не считал все эти комедии подлинными. Одни сводили число подлинных комедий П. на сто, другие - на сорок, Элий Стилон, учитель Варрона, - на 25, а сам Варрон за несомненно подлинные считал всего только 21 - те самые пьесы, которые и нам известны. Вопросом этим в новое время всего больше и с наибольшею компетентностью занимался Ричль в своем труде "Parerga zu Plautus und Terenz" (Лейпцин, 1848). Пьесы П. дошли до нас одни лучше, другие хуже сохранившиеся. До половины настоящего столетия текст их мало отвечал тому языку, каким они были писаны их автором.

Средневековые переписчики рукописей, не знакомые с языком VI столетия Рима, не зная правописания того времени и совершенно не понимая плавтовой просодии и метрики, коверкали слова по произволу. Это искажение текста неподражаемого римского комика шло все увеличиваясь и достигло крайнего предела в эпоху итальянского Возрождения, когда, желая придать тексту комедий более подходящий, с точки зрения того времени, вид, ученые производили в нем не только всевозможные изменения в словах, но делали в тексте пьесы перестановки, сокращения и даже снабжали его собственными вставками. Число таких рукописей было очень велико, и они были положены в основу первых печатных изданий.

Хотя впоследствии при помощи некоторых более древних рукописей текст П. был освобожден от грубых искажений, но все-таки он не был текстом комедий, как они вышли из рук автора или, по крайней мере, как они давались га сцене в древности: даже в лучших средневековых списках (Cod. Vetus - XI стол., Cod. Decurtatus - XII стол.) текст был уже сильно подновлен.

Настоящий переворот был произведен в 1815 г. сделанным Анджело Маи в миланской библиотеке открытием палимпсеста, в котором под библейским текстом средних веков скрывался текст Плавтовых комедий, принадлежащий древности. За разработку этого палимпсеста, попорченного Анджело Маи, взялся еще в 30-х годах Ричль, которому благодаря тщательному изучению просодии и метрики П., а равно при помощи уцелевших древних форм в других рукописях и в надписях удалось на основе текста палимпсеста (насколько он мог быть при помощи химических средств разобран) восстановить текст значительного числа Плавтовых комедий, приблизительно в том виде, в каком они давались на сцене еще во время республики.

Таково было его издание одиннадцати комедий П. (1848-1853). Все предыдущие издания в отношении к 11-ти комедиям, для восстановления которых палимпсест давал достаточные данные, были изданием Ричля как бы устранены, а для издания текста остальных комедий была проложена дорога, по которой и пошли как ближайшие ученики знаменитого филолога, так и все остальные научно образованные издатели. Издание самого палимпсеста, сделанное в 1890 г. (Берлин) Штудемундом, еще более облегчило работу восстановления текста П. Содержание своих комедий П. брал не из римского, а из греческого мира: римские сюжеты для комедий в эпоху господства знати (оптиматов) не допускались. Поэтому и П., и Теренций, и другие комики VI стол. Рима одевали своих действующих лиц в греческий плащ (pallium); отсюда название comoedia или fabula palliata (комедия плаща).

Впрочем, не только одежда, но и место действия, и имена действующих лиц в этих комедиях были греческие; самые нравы, которые осмеивались в пьесе, были также греческие или должны были казаться такими. При таких условиях было естественно, что римские авторы комедий не выдумывали сами сюжетов, а прямо брали их из греческого репертуара, представлявшего неисчерпаемый источник, особенно у представителей так назыв. новой аттической комедии - Менандра, Дифила, Филемона, Аполлодора и др. Римские комики брали у греческих не сюжеты только, а самое содержание со всеми действующими лицами и х обстановкой. Так поступал и П., только он не переводил оригинал и не следовал за ним рабски, как другие, а обрабатывал его по-своему и налагал такую яркую печать своего индивидуального таланта на переделываемую пьесу, что его произведение могло назваться оригинальным.

Типы новой аттической комедии были общими нравственными типами; они имели лишь ту античную подкладку, которая в основе была общею как для греческой, так и для латинской жизни. Это обстоятельство позволило П. под видом греческих действующих лиц выводить на сцену явления римской жизни, и так как П., сам вышедши из народа, прекрасно знал народную жизнь и для изображения ее употреблял язык, который прямо брал с рынка и улицы, то его пьесы получали как бы народный характер, какого вовсе не имели составленные на основании того же материала пьесы Теренция и Цецилия, двух других важнейших представителей грекоподражательной комедии в Риме.

Оба эти писателя, стоя ближе к греческим оригиналам, старались угодить более развитому вкусу высших классов общества. П. писал свои пьесы для народа и был неподражаем в искусстве рисовать известные каждому типы прихлебателей, торговцев рабынями для разврата, сводниц, публичных женщин, хвастливых солдат, плутов-рабов и других представителей низших слоев населения. Народ как бы забывал, что сюжеты комедий П. взяты из греческого репертуара, и смотрел на проходившие перед ним уморительные сцены с неослабным интересом, тогда как он нередко убегал из театра во время представления пьес Теренция, чтобы смотреть на канатных плясунов или на бой гладиаторов, и заставлял, таким образом, прекращать представление на половине. Успех П. на римской сцене был громаден, чем и объясняется стремление театральных антрепренеров выдавать впоследствии за Плавтовы пьесы, писанные не им. Успех этот был заслужен.

П. обладал комическим дарованием, как никто другой в римской комедии. Ни у кого из римских комиков не было такого неистощимого остроумия и такой живости изображения, такой чарующей свежести языка. По выражению Элия Стилона, филолога республиканской эпохи, "если бы музы заговорили по-латыни, они стали бы говорить языком П.". Не все пьесы П. обнаруживают одинаковую высоту драматического искусства и комического гения; есть между ними и слабые, напр., "Asinaria" и "Casina", составленные по Дифиловым комедиям, или "Mercator", составленная по Филемоновой пьесе того же названия (ёмрпспт).

В них слишком много шаржа и грубой нескромности; это, вероятно, и было причиною того, что, напр., "Casina" была подвергнута театральной переделке и является укороченною. Не к лучшим пьесам П. относится и "Curculio" (название по имени паразита), что, быть может, отчасти зависело и от слабости оригинала.

Но зато такие пьесы, как "Aulularia", по которой Мольер составил своего "Скупого", как "Captivi", которую Лессинг считал лучшею из всех комедий, когда-либо появлявшихся на сцене, и которая отличается отсутствием всякого неприличия, как "Epidicus", любимая пьеса самого П., как "Menaechmi", увлекшая своим остроумием даже Шекспира, как "Mostellaria", хорошо скомпонованная и остроумная пьеса, нашедшая подражателей в лице Реньяра, Аддисона, Детуша и др., как "Pseudolus", необыкновенно комическая пьеса, как "Trinummus", составленная по Филемоновой Изубхсьт и нашедшая подражателя в лице Лессинга ("Schatz"), как трагикомедия "Amphitrio", имевшая подражателей в лице Боккаччо, Камоэнса, Мольера и др. - всегда останутся перлами комического жанра во всемирной литературе.

Многие из этих пьес переведены на русский язык, и некоторые - вполне удовлетворительно, напр., "Aulularia", Мемн. П. Петровским, под заглавием "Кубышка", в "Журн. Мин. нар. пр." (1888), и Фетом, под заглавием "Горшок" (М., 1891); "Epidicus" - Петровским (Казань, 1884); "Меnaechmi" - Холодняком, под заглав. "Близнецы" (в "Журн. Мин. нар. пр.", 1887); "Miles gloriosus" - Шестаковым (в "Пропилеях", III), "Casina" - Котеловым (СПб., 1897). Новейшее критическое издание всех комедий П. принадлежит Лео (Берл., 1890-1896).

Кроме продолжения и обновления Ричлева издания его учениками Лёве, Гёцом и Шёллем и прекрасного editio minor Гёца и Шёлля (Лпц., 1893-95), есть еще немало превосходных изданий отдельных комедий с обстоятельными предисловиями в литературах немецкой, французской и английской: для "Amphitruo" - издание Гавэ (П., 1865), для "Mostellaria" - Лоренца (Берл. 1866), для "Trinummus" - Брикса-Нимейера (Лпц., 1888), для "Rudens" - Зонненштейна (Оксфорд, 1891) и др. Ученая разработка всех вопросов, касающихся П., принадлежит по преимуществу Ричлю и сосредоточена во 2, 3 и отчасти 5 томах его "Opuscule Philologica" (Лпц., 1868-1879). См. Moдестов, "Плавт и его значение в университетском преподавании" (в "Журн. Мин. нар. просв.", 1878).

Биография (К. П. Полонская.)

Плавт Тит Макций (Titus Maccius Plautus) (середина 3 в. до н. э., Сарсина, Умбрия, — около 184, Рим), римский комедиограф. Биографические сведения скудны. Прославленный мастер паллиаты. Из 21 комедии П. в удовлетворительном состоянии дошли 20. Сохраняя традиционные сюжеты и маски греческих оригиналов (среди них несколько комедий Менандра), П. для обогащения действия применяет контаминацию ("Хвастливый воин" и др.). Пьесы П. значительно ближе их оригиналов к архаическому народному театру с присущей ему карнавальной игрой и буффонадой ("Ослы"). Слабо связанные между собой сцены сочетают клоунаду, пантомиму, живой диалог и арии, богаты приемами комического. Бытовая сторона новой аттической комедии окарикатуривается, столкновение черт греческой и римской жизни придает комедиям П. фантастический колорит, персонажи приобретают гротескный характер. На первое место выдвигается и становится главным героем раб-интриган ("Вакхиды", "Привидение", "Псевдол"). Высмеивая легкомыслие греческих нравов, П. касается отдельных актуальных проблем римской действительности. Язык П.— выдающееся явление не только в комедийной речи, но и уникальный памятник разговорного латинского языка.

Изд.: Comedies, ed. par A. Ernout, t. 1—7, ., 1932—42; в рус. пер.— Избр. комедии, т. 1—3, М.— Л., 1933—37; Избр. комедии, М., 1967.

Лит.: Добролюбов Н. А., О Плавте и его значении для изучения римской жизни, Собр. соч., т. 1, М.— Л., 1961; Савельева Л. И., Приемы комизма у Плавта, Каз., 1963; Taladoire В. А., Essai sur le comique de Plauto, Monaco, 1956; Paratore E., Plauto, Firenze, 1962; Segal E., Roman laughter. The comedy of Plautus, Camb., (1970).

Биография (ru.wikipedia.org)

Прибыв в Рим, поступил служителем в актёрскую труппу, затем занимался торговлей, но неудачно, после чего работал по найму, в свободное время писал комедии. У Плавта не было патронов-аристократов — он зависел от массового зрителя. Плавту пришлось много путешествовать и встречаться с людьми, принадлежащими к разнообразным прослойкам населения Италии.

Большую роль в пьесах Плавта играют рабы, благодаря которым действие часто разворачивается и подводится к развязке. В комедиях почти всегда фигурируют прихлебатель (паразит) и сводник. В основе комедий часто лежит любовная интрига, но все они оканчиваются благополучно для главного героя. При этом женские роли на сцене исполнялись мужчинами.

Язык его произведений был народным, шутки зачастую непристойные, а действие полно обескураживающих выходок. Использовал музыкальное сопровождение.

Единственный полный (кроме фрагментов) перевод комедий Плавта на русский язык выполнен А. В. Артюшковым (1933—1937).

Тексты и переводы

Латинские тексты

* В серии «Loeb classical library» комедии изданы в 5 томах (№ 60, 61, 163, 260, 328).
* В серии «Collection Bude» комедии Плавта опубликованы в 7 томах.

Русские переводы:

* Путаница. [Менехмы]. / Пер. И. И. Холодняка. СПб, 1884. 75 стр.
* Кубышка. [Aulularia]. / Пер. М. Петровского. СПб, 1888. 77 стр.
* Горшок. [Aulularia]. / Пер. А. Фета. М., 1891. 75 стр.
* Трёхгрошовый день. / Пер. в прозе С. Эйгеса. СПб, 1893. 128 стр.
* Хвастливый солдат. / Пер. В. Алексеева. СПб, 1895. 87 стр.
* Пленники. СПб, 1912. 45 стр.
* Куркулион. / Пер. Ф. А. Петровского и С. В. Шервинского. М., 1924. 80 стр.
* Тит Макций Плавт. Избранные комедии. В 3 т. / Пер. А. В. Артюшкова. М.-Л., 1933—1937. Т. I. 1933. Т. II. 1935. Т. III. 1937. (20 комедий и фрагмент 21-й)
* переизд.: Комедии. В 2 т. / Пер. А. Артюшкова, комм. И. Ульяновой. М., Искусство. 1987. В 2 т. (20 комедий и фрагмент 21-й)
* переизд.: Комедии. В 3 т. / Пер. А. Артюшкова. (Серия «Памятники античной литературы»). М., Терра. 1997. Т. 1. 512 стр. Т. 2. 528 стр. Т. 3. 464 стр. (20 комедий и фрагмент 21-й)
* Избранные комедии. / Вступ. ст. и комм. С. Ошерова. (Серия «Библиотека античной литературы»). М., Худож. лит. 1967. (8 комедий, некоторые в новых переводах).

Литература

* Савельева Л. И. Приемы комизма у Плавта. Казань, Изд-во Казан. ун-та. 1963. 77 стр.
* Позднев М. Театр Плавта. Традиции и своеобразие. // Собрание сочинений в 3-х томах. Т. 1. М.: «Терра», 1997

Биография (ru.wikipedia.org)

ПЛАВТ, ТИТ МАКЦИЙ (Titus Maccius Plautus) (ок. 254–184 до н.э.), римский комедиограф, родом из Сарсины в Умбрии. Наши сведения о его жизни чрезвычайно скудны. Сообщение Авла Геллия (2 в. н.э.), что Плавт якобы скопил денег, участвуя в Риме в театральных постановках, потом разорился, неудачно поместив свои сбережения, после чего нанялся на мельницу вертеть жернова, а в свободное время сочинял комедии, возможно, является вымыслом. Несомненно, однако, что Плавт великолепно знал театральное дело и прекрасно чувствовал римскую публику. Быть может, в юности он участвовал в постановках ателлан, популярных в Риме италийских фарсов. В античности Плавту приписывалось 130 комедий, из них сохранились 20. Все они относятся к позднему периоду творчества Плавта, примерно 207–184 до н.э.

Сохранившиеся комедии Плавта – паллиаты, т.е. комедии на греческий сюжет, действие которых происходит в Греции и персонажи которых носят греческие имена. Комедии эти создавались на основе оригинальных произведений новой комедии, прежде всего вышедших из-под пера Менандра, Дифила и Филемона. Однако в Плавте замечательно прежде всего то, что он перерабатывает оригинал до такой степени, что комедия становится италийской по духу. Плавт привносит в свои произведения множество местных аллюзий, а благодаря грубоватому остроумию и прекрасному владению разговорной латынью на свет являются блистательные фарсы, весьма отдаленно напоминающие греческих предшественников. Порой сюжет основывается на непредумышленной ошибке, например, на путанице в лицах, как это происходит в Амфитрионе, Пленниках и Двух Менехмах, но чаще путаница происходит от злонамеренного обмана, всевозможных ухищрений ловкого раба, старающегося раздобыть для своего молодого хозяина деньги или девушку. С разоблаченной попыткой провести отца юноши мы сталкиваемся в Вакхидах, Эпидике и Привидении, успешнее проходят уловки в отношении воинов или сводников (Куркулион, Хвастливый воин, Перс, Пуниец, Псевдол). В некоторых пьесах в сюжете одновременно использованы и обман, и путаница в лицах, так что сцена узнавания становится продолжением хитроумного плана и также способствует счастливой развязке – это происходит, например, в Куркулионе и Пунийце. Хотя Плавта больше всего интересует сюжет, действие многих комедий мотивируется также и характером персонажа: скупостью Эвклиона в Кладе, преданностью Тиндара своему господину в Пленниках, тщеславием Пиргополиника в Хвастливом воине, озабоченностью Калликла о благополучии отсутствующего друга в Трех монетах. Сюжеты и ситуации у Плавта чрезвычайно разнообразны, пьесы варьируются от бурлеска Касины и фарса Менехмов до более серьезной и тонкой комедии Пленники.

Персонажи Плавта – это устойчивые типы, унаследованные от греческой комедии (отец, сын, раб, гетера, жена, сводник, хвастливый воин, парасит), однако внутри каждого типа наблюдается немало оттенков: одни гетеры искренне преданы своим поклонникам, другие – нет; одни рабы верны и надежны, другие лукавы и лживы. Хитроумные рабы, такие, как Хрисал в Вакхидах, Палестрион в Хвастливом воине, Транион в Привидении, Эпидик и Псевдол в одноименных пьесах, занимательны как раз своей сообразительностью, остроумием и наглостью. Помимо уже упомянутых удачных портретных зарисовок можно упомянуть образы верной жены Алкмены (Амфитрион), благодарной Филематии (Привидение), сводника Баллиона (Псевдол) и скромной и наивно-идеалистичной дочери Сатуриона (Перс).

Ни одного греческого образца комедий Плавта не сохранилось, однако по дошедшим текстам Менандра можно заключить, что новая греческая комедия состояла из стихотворных диалогов с небольшими хоровыми интермедиями. Плавт, возможно, следуя традиции раннего италийского фарса, свободно вводит в свои пьесы песни и танцы. Его пьесы, полностью стихотворные, отчасти произносились как диалог (diverbia), отчасти декламировались под музыкальный аккомпанемент (cantica) и перемежались лирическими партиями, которые пелись одним или несколькими актерами, зачастую сопровождаясь танцем. Многие комедии Плавта, например Касина и Перс, больше напоминают мюзикл, нежели пьесу в собственном смысле слова. Комедии ставились без антрактов, декорации, обычно изображавшие улицу, на которую выходят два соседних дома, на протяжении всей пьесы не менялись. Широко употреблялись монологи героев, обращенные к самим себе, и реплики в сторону. Плавт без тени сомнения разрушает сценическую иллюзию, он обращается непосредственно к зрителям с забавными замечаниями. Плавт писал для народа, щедро прибегал к каламбурам, двусмысленностям и шуткам любого сорта. По изобретательности в комических эффектах с ним можно сравнить лишь Аристофана и Шекспира. Комедии Плавта, как и Теренция, многократно переводились, переделывались и служили образцом для подражания многим драматургам Италии, Испании, Франции и Англии.

Амфитрион.

Единственный дошедший до нас пример пародии на сюжет старинного мифа, Амфитрион изображает известную легенду о том, как Юпитер явился к Алкмене, приняв облик ее мужа, Амфитриона. В конце пьесы рассказывается об обстоятельствах появления на свет Геракла. Поскольку сопровождавший Юпитера Меркурий принял облик Сосии, раба Амфитриона, присутствием на сцене двух пар двойников создается великолепный фарс. Целомудренная супруга Алкмена является одной из наиболее достойных и привлекательных героинь римской комедии. Среди множества переделок и подражаний этой комедии следует упомянуть произведения Мольера и Драйдена, к тому же сюжету обращался и Жироду (Амфитрион 38).

Клад.

Герой этой комедии – бедняк Эвклион, обнаруживший у себя в доме клад и пытающийся скрыть свое сокровище. Возникают забавные недоразумения, когда горшок с золотом исчезает, и Ликонид, готовый признаться в том, что изнасиловал дочь Эвклиона, вместо этого обвиняется в воровстве. Конец комедии утрачен, скорее всего, Эвклион отыскал свое богатство, позволил Ликониду жениться на дочери, а золото дал в качестве приданого. Наиболее прославленная пьеса на тот же сюжет – Скупой Мольера.

Два Менехма.

Самая удачная из комедий ошибок Плавта. Менехм, разыскивающий своего пропавшего в детстве брата-близнеца (который является еще и его тезкой, поскольку оставшегося мальчика переименовали в честь пропавшего), является в Эпидамн, где проживает пропавший брат. Здесь Менехм сталкивается с любовницей, женой, прихлебателем и тестем своего брата, которые все принимают его за другого Менехма, и того, когда он возвращается с форума, не пускает на порог жена, гонит любовница, а близкие готовы объявить сумасшедшим. Плавт мастерски запутывает фарсовый сюжет, превращая комедию в нагромождение уморительных эпизодов. Наиболее известная переделка Менехмов – Комедия ошибок Шекспира.

Хвастливый воин.

Одна из наиболее прославленных сюжетных комедий Плавта. В ее центре – воин Пиргополиник, похваляющийся своими воинскими подвигами и уверенный, что совершенно неотразим для женщин. В сюжете использованы два достаточно хитроумных осложнения. Во-первых, между домами воина и его соседа проделан потайной ход и наложница воина делает вид, будто у нее есть сестра-близнец (с подобным ходом мы часто сталкиваемся как в арабских, так и в европейских сказках). Во-вторых, ловкая гетера соглашается выдать себя за жену соседа и притворяется, будто она влюблена в Пиргополиника. В результате хвастун попадает в ловушку и полностью посрамлен. Тип хвастливого воина сохранил свою популярность и в новой европейской комедии, с небольшими изменениями мы узнаем его в Ральфе Ройстере Дойстере (Н.Юдолл) и Фальстафе Шекспира.

Канат.

Одна из наиболее удачных комедий Плавта, насыщенная действием и сложными характеристиками персонажей. Даже место действия здесь необычно: морское побережье после бури. Лабрак, сводник, терпит кораблекрушение как раз на том месте, где договорился о встрече с молодым афинянином, которому обещал продать девушку Палестру. Престарелый Демонес, живущий поблизости от берега, оказывается отцом Палестры. Попытка молодой рабыни бежать от Лабрака и обнаружение рыбаком Грипом в своих сетях принадлежавшей Палестре шкатулки с драгоценностями порождают множество сцен, где юмор и патетика смешаны в точных пропорциях.

Литература

* Савельева Л.И. Приемы комизма у Плавта. Казань, 1963
* Плавт. Комедии, тт. 1–2. М., 1987
* Мальчукова Т.Г. Комическое в античной литературе и европейская традиция. Петрозаводск, 1989

Биография (Н. Дератани)

Плавт Тит Макций (ум. ок. 184 до нашей эры) — древнеримский комедиограф. Согласно не вполне надежным данным его биографии был в юности рабочим в труппе актеров, позднее занялся торговлей, но, разорившись, поступил в услужение к мельнику, П. отразил в своих комедиях идеологию торговых слоев, преимущественно низших, враждебных не только правящей родовой, но и новой, денежной аристократии. В своей творческой практике Плавт широко опирался на греческую бытовую комедию IV—III вв. до нашей эры — комедии Филимона, Дифила, Демофила, реже Менандра (см. «Комедия»), — приспособляя ее к римской сцене, с ее образами предприимчивых купцов («Купец», «Три монеты»), пронырливых рабов, охваченных духом делячества, жадных до денег гетер («Купец», «Стих», «Эпидик»), паразитов-прихлебателей, хвастливых воинов и т. п. Но П. не ограничивается только приспособлением греческих оригиналов к римской сцене; его комедии имеют свою направленность, вытекающую из социального бытия поэта и его позиций в классовой борьбе.

П. усиливал и качественно изменял буффонный элемент своих греческих оригиналов, вводя в них новые сцены и разговоры, пересыпанные часто грубыми эпитетами и колкостями, пропитывая их сочным плебейским юмором, от которого например так далек изысканный Теренций . С мастерством рисуя образы рабов, сводников, паразитов, П. с особенной любовью воспроизводил образ ловкого раба-интригана, помогавшего своему молодому барину выкупить красотку, но вместе с тем дурачившего своих господ, не допускавших, чтобы раб был умнее барина. Значительное место в творчестве Плавта занимает комическая фигура всегда остающегося в дураках хвастуна-вояки (см. особенно комедию «Хвастливый воин», весьма популярную среди плебейских слоев, ненавидевших военщину).

П. — консерватор, противник многих последствий роста денежного хозяйства и становления элементов эллинизирующейся культуры: отсюда его нападки на развратный город в противоположность неиспорченной деревне («Грубый деревенщина»), резкие издевательства над корыстолюбивыми сводниками, нападки на ростовщиков, разорявших мелких производителей, и т. д. Комедия П. была живой массовой комедией, имевшей огромный успех у плебейской аудитории. С этим согласуется и ее яз., изобилующий грубыми остротами, каламбурами, комическими новообразованиями. Однако П. не был чужд веяний, шедших от эллинистической культуры, главными носителями которой в Риме являлись представители торгово-ростовщического капитала. Яз. комедий П. не столько яз. римских масс, сколько разговорный яз. образованных верхов (даже в яз. его рабов не удалось обнаружить специфики яз. эксплоатируемой массы).

Староиталийский буффонный яз. — наследие ателлан, мимов, — сталкивается у П. с яз. слоев, уже воспринявших эллинистическую цивилизацию. С живостью и виртуозностью яз. гармонируют и чрезвычайная гибкость и разнообразие метрики, особенно в «кантиках», по своей структуре представляющих выдержанное, иногда симметричное целое. Все это языковое и метрическое многообразие в соединении с общей динамичностью пьес производит впечатление свежести и оригинальности, которыми, несмотря на подражание, так блещет П. Комедии П. (в I в. до нашей эры под именем П. ходило 180 комедий, но из них лишь 21, почти полностью дошедшие до нас, признаны подлинными) имели большой успех среди ремесленных, крестьянских и рабочих слоев; они ставились на сцене и в императорскую эпоху, а во II в. нашей эры, при социальном разложении и идеализации архаики, П. считали классическим поэтом.

Средние века его мало знали. Лишь в эпоху Возрождения гуманисты ознакомились в рукописях с П., и его комедии начали появляться на сцене. С этого же времени появляются переделки и подражания П. (в Англии — Шекспир, в Норвегии — Гольберг, во Франции — Мольер). На П. опиралась комедия dell’arte , разрабатывавшая маски хвастливого воина и изворотливого слуги. Во французской драме образ слуги-ловкача отражал рост буржуазии и ее борьбу с феодальной аристократией: у Мольера — Скапен и Сганарель; у Бомарше — Фигаро, уже не пассующий перед аристократией, но побеждающий ее. В России интерес к П. проявился с половины XIX в. (русский перевод комедии «Пленники»).

Список литературы

* I. Избранные комедии, перевод А. В. Артюшкова, под редакцией и с примечаниями М. М. Покровского.
* Вступительная статья и введения к комедиям Н. Ф. Дератани, издание «Academia», Москва — Ленинград, 1933
* Близнецы, перевод С. Радлова, Петроград, 1916
* Comoediae, ed. by Lindsay, 2 vv., Oxford, 1910.

* II. Нажотт Е., История латинской литературы от ее начала до VI в. нашей эры, пер., З. Шамониной, СПБ, 1914
* Пиотровский А., Античный театр, в кн. «История европейского театра», т. I, изд. «Academia», Л., 1931 (с подробной библиографией). Русские переводы и подражания см. у Нагуевского Б., История римской литературы, т. I, Казань, 1911
* Lodge G., Lexicon Plautinum, v. I, Lpz., 1901—1924
* Leffingwell G·. W., Social and Priwate Life of Rome in the Time of Plautas and Terence, L., 1918
* Michaut G., Histoire de la comedie romaine, II, Plaute, 2 vv., P., 1920
* Frankel E., Plautinisches im Plautus, Padeborn, 1922
* Lachmann G., Plautinisches und Attisches, Berlin, 1931.

Биография (Д. Дилите)

Тит Макций Плавт (250—184 гг. до н. э.), родом из Умбрии, из города Сассины (Aul. Gell. III 3), — первый автор сохранившихся произведений римской литературы. До наших дней дошла 21 его комедия: "Амфитрион", "Вакхиды", "Казина", "Эпидик", "Менехмы", "Куркулион", "Псевдол", "Стих", "Пленники", "Купец", "Хвастливый воин", "Персы", "Пуниец", "Канат", "Грубиян", "Три монеты", "Ослиная", "Горшечная", "Шкатулочная", "Привиденческая", "Сундучная" (комедия). Столько же их знала и античность.

Пьесы Плавта называются comoedia palliata — "комедия плаща". Это сочинения, написанные с оглядкой на Новую комедию. Иногда заимствуется только сюжетная линия, иногда автор последовательно повторяет пьесу Менандра, Дифила, Филемона или какого-либо другого драматурга. Ученые приложили много усилий, изучая каждую строчку, устанавливая, сюжеты каких греческих пьес Плавт перенял, что отбросил, что усвоил, какие сцены придуманы им самим, какие греческие произведения переведены полностью, а где использована контаминация [6; 8; 11; 14]. Сделать это нелегко, потому что сочинения предшественников Плавта не сохранились, а стилистика его пьес едина: и используя греческую пьесу, и сам сочиняя ту или иную сцену, комедиограф руководствовался одними и теми же принципами.

Действие всех пьес Плавта происходит в Афинах или в каком-либо другом городе Греции, имена действующих лиц греческие. Однако, используя каркас сюжета Новой комедии, Плавт не подражает ее духу. Он создает модель своей комедии. Плавта не интересует гуманизм Новой комедии, он не собирается ни поучать, ни воспитывать зрителей, а присваивает только повороты сюжета, запутанную интригу, традиционные маски. Плавта не волнуют социальные или политические вопросы, которые некогда заботили Аристофана. Почти не преувеличивая, мы можем сказать, что в большинстве комедий Плавта вообще нет серьезных идей. Здесь господствует только его Величество Смех. Увеселить и насмешить зрителей — главная цель комедиографа. Драматург даже пишет ненужные, не оказывающие влияния на действие сцены, чтобы только собравшиеся в театр римляне не переставали хохотать во все горло. Примерами таких сцен могли бы быть диалог Луркиона и Палестриона о краже вина у хозяина в комедии "Хвастливый воин" (829—855) и веселая беседа Баллиона с поваром в "Псевдоле" (790—892).

Чтобы было веселее, Плавт подчеркивает, даже делает гротескными традиционные черты масок. Старики в его произведениях такие немощные, параситы такие угодливые, гетеры такие жадины, жены с большим приданым такие сварливые, влюбленные юноши такие беспомощные, что можно лопнуть от смеха.

Драматург любит использовать ситуацию qui pro quo (один вместо другого) [25, 10] и другие комические эффекты [21, 173—192]. Интрига комедии "Менехмы" основана на наличии двойника. Множество смешных недоразумений здесь приключается из-за того, что в город, в котором до сих пор жил себе спокойно человек по имени Менехм, прибывает необыкновенно похожий на него и никем не узнанный тезка, его брат-близнец. В "Амфитрионе" Плавт сводит даже две пары двойников, и недоразумений становится вдвое больше. Комизм ситуации "Хвастливого воина" опирается на наличие мнимого двойника: Филокомасия пролезает через отверстие в стене из одного дома в другой, изображая и себя, и свою сестру-двойняшку. В этой комедии Плавт смакует и эффект переодевания: Плевсикл переодевается моряком, гетера — матроной. В "Псевдоле" раб, переодевшись слугой македонского воина, уводит девушку от сводника, а появившегося позднее настоящего посыльного принимают за переодетого самозванца.

Комедиограф любить смешить зрителей гиперболами. Парасит рассказывает о горах еды, вершин которых трудно достичь (Men. 101—104), Палестрион утверждает, что Пиргополиник такой замечательный, что "Все те женщины, что от него понесут / Все рожают заправских военных. / Его дети живут по восьми сотен лет!" (Miles, 1078—1079). Гротескно гиперболизируется скупость Эвклиона; ему жаль воды умываться, идя спать, он завязывает голову мешком, чтобы зря не расходовался выдыхаемый воздух, собирает остриженные ногти, ему жалко дыма от очага, выходящего наружу (Aul. 299—313).

Язык комедий Плавта богат словами и образами. Римляне характеризовали его, цитируя выражение филолога Элия Стилона (II—I в. до н. э.): "Если бы Музы пожелали говорить по-латыни, они говорили бы языком Плавта" (Quint. X 1, 99).

Кроме того, комедиограф любит играть словами, их звучанием, значениями, составлять неологизмы. Такое трудно перевести на другие языки. Например, в комедиях мы найдем много строчек, наполненных аллитерациями: animast amica amanti (Bacch. 194); facetis fabricis et doctis dolis (Miles, 147); manibus meritis meritam mercedem dare (Cas. 1015); ex malis multis malum quod minimumst id minimumst malum (Stich. 120); optumo optume optumam operam das (Amph. 278) etc. Вот Плавт играет словом consutus: Me. advenisti, audaciai columen, consutis dolis. So. immo equidem tunicis consutis huc advenio, non dolis (Amph. 367—368). Его тексты сверкают искрами каламбурного юмора: dic, utrum Spemne an Salutem te salutem, Pseudole? (Pseud. 709); nescio quae te, Sceledre, scelera suscitan (Miles, 330); Ps. ecquid is homo scitus? Ch. Plebiscitum non este scitius (Pseud. 748) etc.

Комичны имена действующих лиц: Пиргополиник — победитель башен и городов, хитрый раб Псевдол — обманщик обманщиков, ловкий раб Симия — обезьяна, слуга-посыльный Гарпаг — крюк, парасит Столовая Щетка и т. д. Такие имена часто способствуют недоразумениям. Так, в "Менехмах" на вопрос, где находится парасит Столовая Щетка, Менехм отвечает: "Щетка? У меня в мешке лежит" (Men. 286). В комедии "Куркулион" ("Хлебный червяк"), названной по имени одного персонажа, на вопрос, где найти Куркулиона, дается совет искать в пшенице. Там можно найти не одного, а сотни хлебных червей (Cur. 586—587).

Римский театр не был связан с каким-либо одним богом плодородия или вообще только с религиозной сферой. Спектакли ставились и на праздниках в честь некоторых богов, и на светских праздниках, например, во время триумфальных торжеств. Поэтому сквернословие, непристойности, двусмысленности, вульгаризмы комедий не являются здесь прямыми элементами сакрального поношения, хотя римляне могли понимать их как реликты этого поношения. Бушующая в пьесах Плавта стихия смеха, видимо, была близка и понятна зрителям. Комедиограф всю жизнь общался с простыми римлянами (Aul. Gell. III 3) и знал, что для них не актуальны и не интересны проблемы Новой комедии. Даже и тот каркас, который остался после отказа от идей эллинистической комедии, в римской действительности мог выглядеть непонятным и странным [18, 9—10]: юноши впустую тратят время у гетер, раба почитают как бога (Pseud. 709; Asin. 712—713), не уважают отцов (в одной комедии сын обкрадывает отца — Bacch. 507—508, в другой мечтает продать его в рабство — Most. 229—233), жены распоряжаются мужьями и их делами (Asin. 900; Cas. 153—155) и т. п.

В Риме все было иначе: гетеры появились через пару десятилетий после смерти Плавта (Polyb. XXXII 11, 3), родители были в почете, жены зависели от мужей, а рабы — от хозяев (Liv. XXXIV 2, 11). В Риме не было наемных воинов, подобных герою комедии "Хвастливый воин". Однако у римлян были праздники, во время которых мир переворачивался вверх ногами: это — Сатурналии, исполненные духа свободы. Хозяева в это время прислуживали рабам, дарили им подарки, звучали песни ряженых, крики, смех. Все старались измениться, быть не такими, как обычно. Хотя театр не был атрибутом праздника Сатурналий, римляне могли понять события греческой комедии как господство карнавальной свободы Сатурналий [17; 28, 60—91].

В комедиях присутствуют специфические римские реалии: раба отпускают на свободу на глазах претора (Pseud. 358), упоминаются диктатор (Pseud. 414), эдилы (Men. 590), сенат (Asin. 871; Cas. 536; Epid. 189; Miles 211), патроны и клиенты (Men. 595—599) и т. д. [10 passim]. В них можно рассмотреть и некоторые отблески социальной жизни римлян, но они не яркие, не ясные, вызывающие много споров [4; 18; 24; 27].

Все эти моменты окрашивают комедии римским колоритом, но нельзя утверждать, что только они делают комедии Плавта римскими. В большей степени римский дух комедиям придает упомянутая жизнеутверждающая стихия смеха, стремительное действие пьес, быстрый темп. Он должен был быть близок победоносно прошедшим по всему Апеннинскому полуострову завоевателям, дерзнувшим подчинить и деловито упорядочить весь мир.

Новая комедия почти отказалась от музыки. Плавт не перенял этого принципа: в его комедиях много арий, называемых кантиками, исполняемых в сопровождении флейты. Размеры кантиков (а следовательно, и мелодии) очень разнообразны, поэтому в пьесах они, несомненно, звучали живо и весело [12, 121—125]. Кроме того, в комедиях Плавта обилие речитативов. Вместе с кантиками они составляют около трети текста [21, 57—59].

Все нити интриги в своих руках часто держит хитрый раб, spiritus movens ("движущий дух") комедии [16, 17—176]. Это самый динамичный персонаж. Плавт любит так называемые сцены "бегущего раба", в которых великий интриган спешит с известием, заданием или новым замыслом и на бегу еще успевает рассказать о своей миссии. Иногда переоценивается социальное значение этого персонажа [5, 70—73]. Вряд ли Плавт стремился подчеркнуть значение рабов в обществе. На раба в комедии скорее надо бы смотреть как на реликт фольклорного образа (слуги, третьего брата и т. п.), которым все помыкают, но который однажды (может быть, во время Сатурналий?) все преодолевает и побеждает. Рабы-хитрецы у Плавта в каждой комедии имеют разные имена, но они не индивидуализируются. Даже по внешнему виду они все похожи: рыжий, некрасивый, пузатый человечек. Иногда в конце пьесы этот необычайно находчивый, сопровождаемый необычайной удачей персонаж, поднявшись орлом, приземляется воробьем. В конце комедии "Псевдол" мы видим напившимся, спотыкающимся, икающим, блюющим, загаженным того, кто в пьесе чувствовал себя поэтом и полководцем. Это как бы конец праздника, утро после Сатурналий.

Еще одна римская черта комедий Плавта — это то, что для драматурга совершенно не важна структура пьесы. Произведения Новой комедии, как представляется, все были примерно одной длины [2, 31] и, как мы уже упоминали, состояли из пяти действий. Пьесы Плавта одни — короткие, другие — длинные. В эпоху Ренессанса их сцены были разделены на пять действий, однако, как отмечают исследователи, такое разделение часто надуманно, поскольку произведения не имеют не только симметрии, но и вообще ясного принципа построения [2, 244—246; 15, 94—102; 21, 83—86; 23, 10]. Руководствуясь структурой греческой строфы (строфа, антистрофа, эпод), предпринимали попытки отыскать в ариях-кантиках комедий Плавта три части [1; 13; 20], однако эти замыслы также не дали результатов, оправдавших бы надежды авторов: легче сделать вывод, что кантики не имеют ясной трехчастной или двухчастной формы [1, 27; 7, 44—46; 13, 84—85].

Следовательно, хотя комедия Плавта одета в греческие одежды, дух ее — римский. Комедии Плавта, сверкающие народным юмором, излучающие энергию, проповедующие неистовую радость жизни, очень нравились зрителям.

Биография (Б. Г.)

С середины III в. до н. э. заметен упадок греческой литературы. Примерно в это же время получает развитие литература римская. Она по-своему отразила все периоды римской истории, равно как и своеобразие римского общества, которое прошло во многом те же этапы, что и греческое, однако уже на более высокой стадии. Для Рима характерны дальнейшее развитие рабовладельческого строя, накопление богатства и расслоение общества, разделение его на классы; обострение противоречий между знатью, патрициями и бедняками, плебсом; разорение мелких собственников; распад полисов и переход от республиканской формы правления к империи, а в сущности, к военной диктатуре. Исподволь назревшие противоречия, неумолимый кризис рабовладельческой системы, нравственный, моральный упадок, восстания рабов и нашествие варваров - все это в конце концов привело к крушению Римской империи. Внешне могущественная, а внутри пораженная неизлечимыми недугами, своим распадом она предопределила судьбы многих других империй.

История Рима - это прежде всего непрекращающаяся экспансия, захваты все новых и новых земель на Западе и на Востоке, расширение его границ. Постоянные войны делали из римлянина прежде всего солдата. Кроме того, и интенсивное развитие торгово-денежных отношений наложило в дальнейшем отпечаток на формирование таких отличительных черт римлянина, как деловитость, практицизм, что, в свою очередь, сказалось на римской культуре и литературе.

Практицизм дает себя знать и в римской философии, в которой главное внимание уделялось не общим проблемам, а конкретным вопросам, прежде всего этике и морали, поведению человека. Римская мифология значительно беднее греческой. Римские боги не столь многочисленны и разнообразны, как греческие. Нередко среди римских богов находят параллели олимпийским небожителям. Так, Марс, первоначально бог плодородия, а затем бог войны, соответствовал Аресу; Венера, первоначально богиня весны и садов, затем - любви и красоты - Афродите. Верховным богом римлян был Юпитер, а его женой - Юнона, они выполняли те же функции, что у эллинов Зевс и Гера.

Долгое время бытовало несправедливое мнение, что, дескать, римская литература лишена оригинальности, что она не более чем бледная копия литературы греческой. Однако на самом деле римская литература самобытна, отмечена своими специфическими особенностями.

Во-первых, римская литература писалась на латинском языке и тяготела к жанрам, связанным с практической жизнью. Так, эпос считался самым высоким жанром, а потому служил для прославления государства, императора. Театр в значительной мере утратил свою воспитательную функцию и имел главной целью развлечение. Широкое развитие получило красноречие как жанр, наиболее достойный римского аристократа, участника прений в сенате. Популярностью пользовались и сочинения историков, призванные показывать героические деяния и победы Рима. Во-вторых, Рим был конечно же тесно связан с греческой литературой и культурой. Римские писатели Плавт, Менандр, Вергилий, Овидий, Гораций, Сенека использовали сюжеты греческой литературы, ее формы и художественные приемы, но творчески перерабатывали их для решения своих, скажем так, национальных задач. Не случайно великий римский поэт Гораций призывал учиться у классиков: "С греческими образцами не расставайтесь ни днем ни ночью". В-третьих, римская литература отразила более поздний по сравнению с греческой исторический этап, когда происходил распад гражданского общества, а личность все явственнее противостояла государству. Отсюда особое внимание к внутреннему миру личности, к ее переживаниям. Этим объясняется особая популярность римской литературы в эпоху Возрождения.

В среде ученых приняты разные варианты периодизации римской литературы. Возможно деление ее на два главных этапа. Первый - литература эпохи республики. Она представлена прежде .всего драматургами Плавтом и Терен-цием, работавшими в жанре комедии, замечательным поэтом-лириком Катуллом, Цицероном, мастером красноречия, внесшим неоценимый вклад в развитие латинской прозы. Второй этап - это эпоха империи. Здесь опять-таки выделяется конец республики и начало империи, золотой век или "век Августа". Здесь представлено целое созвездие имен, среди которых Вергилий, Гораций и Овидий. Другой важный период - серебряный век (I в. н. э.), когда творили и драматург Сенека, а несколько позднее сатирик Ювенал, мастер малой формы Марциал, баснописец Федр. Среди поздних римских писателей наиболее заметная фигура - Апулей, автор знаменитого романа "Золотой осел".

В то же время при всех замечательных художественных достоинствах и достижениях римская литература в лице ее лучших мастеров, творивших, скажем прямо, в условиях несвободы, все же несла на себе печать "вторичности" и уступала греческой в глубине эстетического анализа, в масштабности и художественной правде.

Среди ранних римских писателей, безусловно, самым значительным был драматург Плавт, произведения которого приобрели позднее ми-,ровую известность. Его предшественники, первые римские писатели: поэт Ливии Андроник, драматург Гней Невий, его современник трагик и поэт Энний находились в сильной зависимости от греческих образцов. Да и в самом Риме, особенно в аристократической среде, наблюдался процесс "эллинизации", увлечения всем греческим. Плавт же в своем творчестве отразил процесс укрепления самобытных черт римской литературы.

Настоящее его имя было Тит Марк, а Плавт, "плоскостопный",- прозвище. Биография его малоизвестна. Возможно, он трудился на мельнице, потом стал работником сцены. Был плодовит, сохранилась 21 его комедия: "Амфитрион", "Кубышка" (или "Комедия о горшке"), "Раб-обманщик", "Близнецы", "Вакхиды" и др. Плавт работал в жанре "комедии паллиаты" (от слова "паллиум" - плащ). Актеры в ней были облачены в греческий плащ. Одновременно в Риме бытовала и "комедия тоггата", где актеры выступали в римской тоге.

В сюжетах Плавта, заимствованных зачастую из новоаттической греческой комедии, обнаруживаются характерные ситуации и привычные персонажи: подкинутые дети, ловкие гетеры, девушки, проданные в рабство, находчивые рабы. Нередки у Плавта комбинированные сюжеты из разных произведений, этот прием называется "контаминацией". При этом Плавт ориентировался на широкие демократические слои римского плебса. В его комедиях присутствует и буффонада, и буйное веселье, и грубоватый юмор, в сочетании с музыкальным сопровождением это придавало его комедии сходство с современным водевилем или опереттой. Плавт смешивал в пьесах греческие и римские элементы: герои носят греческие имена, однако действие происходит в Греции, но почему-то на римских улицах, к тому же тут действуют

Хорошо знавший законы сцены, Плавт давал благодарный материал для актеров, его пьесы были сценичны, имели успех, долго не сходили с римской сцены. Плавт создал целый ряд выразительных образов. Это - Псевдол, раб из комедии "Раб-обманщик", помогающий своему господину, образ, который, трансформировавшись, "пройдет" через всю мировую драматургию, напомнив о себе чередой находчивых слуг: Скапе-на у Мольера, Труффальдино у Гольдони и Гоцци и Фигаро у Бомарше. Это скупец Эвклион в комедии "Кубышка", который окажется надежным звеном в цепи персонажей, олицетворяющих разные виды скаредности: Шейлок в "Венецианском купце" Шекспира, Гарпагон в "Скупом" Мольера, Гобсек и папаша Гранде у Бальзака, Скупой рыцарь у Пушкина. Можно упомянуть и "хвастливого воина" в одноименной комедии, наделенного "говорящим" именем Пир-гополиник, что означает победитель крепостей и городов, похваляющийся своими придуманными подвигами.

Плавт оставил значительный след в истории мировой драмы. Его сюжеты использовали Шекспир ("Комедия ошибок" по мотивам комедии). Им интересовался А. Н. Островский, в архиве которого найден неопубликованный перевод пьесы Плавта "Ослы". Русский критик Н. А. Добролюбов еще в бытность студентом Педагогического института в Петербурге написал серьезную работу о драматургии Плавта.

Биография

С середины III в. до н. э. заметен упадок греческой литературы. Примерно в это же время получает развитие литература римская. Она по-своему отразила все периоды римской истории, равно как и своеобразие римского общества, которое прошло во многом те же этапы, что и греческое, однако уже на более высокой стадии. Для Рима характерны дальнейшее развитие рабовладельческого строя, накопление богатства и расслоение общества, разделение его на классы; обострение противоречий между знатью, патрициями и бедняками, плебсом; разорение мелких собственников; распад полисов и переход от республиканской формы правления к империи, а в сущности, к военной диктатуре. Исподволь назревшие противоречия, неумолимый кризис рабовладельческой системы, нравственный, моральный упадок, восстания рабов и нашествие варваров - все это в конце концов привело к крушению Римской империи. Внешне могущественная, а внутри пораженная неизлечимыми недугами, своим распадом она предопределила судьбы многих других империй.

История Рима - это прежде всего непрекращающаяся экспансия, захваты все новых и новых земель на Западе и на Востоке, расширение его границ. Постоянные войны делали из римлянина прежде всего солдата. Кроме того, и интенсивное развитие торгово-денежных отношений наложило в дальнейшем отпечаток на формирование таких отличительных черт римлянина, как деловитость, практицизм, что, в свою очередь, сказалось на римской культуре и литературе.

Практицизм дает себя знать и в римской философии, в которой главное внимание уделялось не общим проблемам, а конкретным вопросам, прежде всего этике и морали, поведению человека. Римская мифология значительно беднее греческой. Римские боги не столь многочисленны и разнообразны, как греческие. Нередко среди римских богов находят параллели олимпийским небожителям. Так, Марс, первоначально бог плодородия, а затем бог войны, соответствовал Аресу; Венера, первоначально богиня весны и садов, затем - любви и красоты - Афродите. Верховным богом римлян был Юпитер, а его женой - Юнона, они выполняли те же функции, что у эллинов Зевс и Гера.

Долгое время бытовало несправедливое мнение, что, дескать, римская литература лишена оригинальности, что она не более чем бледная копия литературы греческой. Однако на самом деле римская литература самобытна, отмечена своими специфическими особенностями.

Во-первых, римская литература писалась на латинском языке и тяготела к жанрам, связанным с практической жизнью. Так, эпос считался самым высоким жанром, а потому служил для прославления государства, императора. Театр в значительной мере утратил свою воспитательную функцию и имел главной целью развлечение. Широкое развитие получило красноречие как жанр, наиболее достойный римского аристократа, участника прений в сенате. Популярностью пользовались и сочинения историков, призванные показывать героические деяния и победы Рима. Во-вторых, Рим был конечно же тесно связан с греческой литературой и культурой. Римские писатели Плавт, Менандр, Вергилий, Овидий, Гораций, Сенека использовали сюжеты греческой литературы, ее формы и художественные приемы, но творчески перерабатывали их для решения своих, скажем так, национальных задач. Не случайно великий римский поэт Гораций призывал учиться у классиков: «С греческими образцами не расставайтесь ни днем ни ночью». В-третьих, римская литература отразила более поздний по сравнению с греческой исторический этап, когда происходил распад гражданского общества, а личность все явственнее противостояла государству. Отсюда особое внимание к внутреннему миру личности, к ее переживаниям. Этим объясняется особая популярность римской литературы в эпоху Возрождения.

В среде ученых приняты разные варианты периодизации римской литературы. Возможно деление ее на два главных этапа. Первый - литература эпохи республики. Она представлена прежде. всего драматургами Плавтом и Теренцием, работавшими в жанре комедии, замечательным поэтом-лириком Катуллом, Цицероном, мастером красноречия, внесшим неоценимый вклад в развитие латинской прозы. Второй этап - это эпоха империи. Здесь опять-таки выделяется конец республики и начало империи, золотой век или «век Августа». Здесь представлено целое созвездие имен, среди которых Вергилий, Гораций и Овидий. Другой важный период - серебряный век (I в. н. э.), когда творили и драматург Сенека, а несколько позднее сатирик Ювенал, мастер малой формы Марциал, баснописец Федр. Среди поздних римских писателей наиболее заметная фигура - Апулей, автор знаменитого романа «Золотой осел».

В то же время при всех замечательных художественных достоинствах и достижениях римская литература в лице ее лучших мастеров, творивших, скажем прямо, в условиях несвободы, все же несла на себе печать «вторичности» и уступала греческой в глубине эстетического анализа, в масштабности и художественной правде.

Среди ранних римских писателей, безусловно, самым значительным был драматург Плавт, произведения которого приобрели позднее мировую известность. Его предшественники, первые римские писатели: поэт Ливии Андроник, драматург Гней Невий, его современник трагик и поэт Энний находились в сильной зависимости от греческих образцов. Да и в самом Риме, особенно в аристократической среде, наблюдался процесс «эллинизации», увлечения всем греческим. Плавт же в своем творчестве отразил процесс укрепления самобытных черт римской литературы.

Настоящее его имя было Тит Марк, а Плавт, «плоскостопный»,- прозвище. Биография его малоизвестна. Возможно, он трудился на мельнице, потом стал работником сцены. Был плодовит, сохранилась 21 его комедия: «Амфитрион», «Кубышка» (или «Комедия о горшке»), «Раб-обманщик», «Близнецы», «Вакхиды» и др. Плавт работал в жанре «комедии паллиаты» (от слова «паллиум» - плащ). Актеры в ней были облачены в греческий плащ. Одновременно в Риме бытовала и «комедия тоггата», где актеры выступали в римской тоге.

В сюжетах Плавта, заимствованных зачастую из новоаттической греческой комедии, обнаруживаются характерные ситуации и привычные персонажи: подкинутые дети, ловкие гетеры, девушки, проданные в рабство, находчивые рабы. Нередки у Плавта комбинированные сюжеты из разных произведений, этот прием называется «контаминацией». При этом Плавт ориентировался на широкие демократические слои римского плебса. В его комедиях присутствует и буффонада, и буйное веселье, и грубоватый юмор, в сочетании с музыкальным сопровождением это придавало его комедии сходство с современным водевилем или опереттой. Плавт смешивал в пьесах греческие и римские элементы: герои носят греческие имена, однако действие происходит в Греции, но почему-то на римских улицах, к тому же тут действуют некоторые римские законы, в диалогах присутствуют римские поговорки, а на пирушках подают римские кушанья.

Хорошо знавший законы сцены, Плавт давал благодарный материал для актеров, его пьесы были сценичны, имели успех, долго не сходили с римской сцены. Плавт создал целый ряд выразительных образов. Это - Псевдол, раб из комедии «Раб-обманщик», помогающий своему господину, образ, который, трансформировавшись, «пройдет» через всю мировую драматургию, напомнив о себе чередой находчивых слуг: Скапена у Мольера, Труффальдино у Гольдони и Гоцци и Фигаро у Бомарше. Это скупец Эвклион в комедии «Кубышка», который окажется надежным звеном в цепи персонажей, олицетворяющих разные виды скаредности: Шейлок в «Венецианском купце» Шекспира, Гарпагон в «Скупом» Мольера, Гобсек и папаша Гранде у Бальзака, Скупой рыцарь у Пушкина. Можно упомянуть и «хвастливого воина» в одноименной комедии, наделенного «говорящим» именем Пир-гополиник, что означает победитель крепостей и городов, похваляющийся своими придуманными подвигами.

Плавт оставил значительный след в истории мировой драмы. Его сюжеты использовали Шекспир («Комедия ошибок» по мотивам комедии). Им интересовался А. Н. Островский, в архиве которого найден неопубликованный перевод пьесы Плавта «Ослы». Русский критик Н. А. Добролюбов еще в бытность студентом Педагогического института в Петербурге написал серьезную работу о драматургии Плавта.

Биография (РЕФЕРАТ)

Тит Макций Плавт (ок. 250 – 184 гг. до н.э.) родился Умбрии, области к северо-востоку от Лация. Достаточно точных биографических сведений о Плавте нет, и даже имя его не вполне достоверно. Плавт рано приехал в Рим и начал работать в театре в каком-то неизвестном качестве, возможно - рабочим сцены или костюмером. Он сумел накопить денег и пустился в торговые операции - это было тогда довольно рискованно, так как на территории западного Средиземноморья не прекращались интенсивные военные действия, - в результате чего остался без гроша в кармане. По окончании своей деловой карьеры Плавт, вынужденный как-то бороться с нуждой, поступил на службу к мельнику и проработал у него какое-то время, достаточное, чтобы снова поправить денежные дела. До сих пор не опровергнуто мнение о том, что эта биографическая подробность вычитана грамматиками из текста плавтовских комедий и таким образом не является вполне достоверной. Очевидно одно: к тому времени, когда неудавшийся купец полностью посвятил себя театру в смешанном качестве драматурга, антрепренера и актера, он сумел как-то раздобыть средства, необходимые для постановки спектаклей. Далее последовал быстрый и ошеломляющий успех, в котором немаловажную роль сыграло то, что Плавт обслуживал своим остроумием новый государственный институт - священный праздник, учреждавшийся регулярно, а иногда - экстренно, в связи с неблагоприятными знамениями, для того чтобы умилостивить божество, долженствующее отразить от народа и войска какую-нибудь напасть. Так, о комедии "Псевдол" сообщается, что она была поставлена в 194 году на празднике, устроенном в честь экзотической богини малоазийского происхождения Великой Матери. В войске свирепствовала чума и могучая Мать богов призывалась остановить болезнь. Заодно представлялась прекрасная возможность поразвлечься, и тут как раз комедиограф вступал в свои права. В точности неизвестно, должен ли был Плавт, как это имело место у греков, соревноваться с другими поэтами - в прологах нередки просьбы о беспристрастности. Плату он, как и другие, получал от начальника игр по уговору, и эти гонорары, позволившие Плавту закончить свои дни безбедным человеком, указывают на то, что в римских сценических играх значение забавы всегда превалировало над служением божеству и что латинские комические поэты сводились на положение ремесленников и шутов.

Традиция дает нам правильное трехчастное имя - Тит Макций Плавт, а сам себя он называет несколько раз Плавтом, однажды Макком и Макком Титом. Первые две части стандартного римского имени приблизительно соответствовали нашим имени и фамилии, а последняя была прозванием, которое давалось по самым разным признакам, и в частности по физической организации. Плавт - "плоскостопый" - стандартный образец такой клички - указывает на плясуна-мима, актера народной комедии, выступающего в плоской обуви на низком каблуке. Имя Тит стало у древних писателей синонимом римлянина. Набор фамилий был у римлян более ограничен, чем в других языках, так что если существовало фамильное имя Макций, оно непременно встретилось бы где-нибудь еще. Однако такой фамилии не обнаруживается, и это не удивительно, так как Макк означало одну из характерных масок народной италийской комедии “ателанны” - дурака и обжору. Вероятно, какое-то время Плавт был актером народного театра.

Очень популярный у римского зрителя, Плавт оставил большое количество комедий. Древние называли 130 пьес, ставившихся на сцене под его именем. Из этого числа римский учёный Теренций Варрон отобрал двадцать одну комедию как бесспорно принадлежащую плавтовскому наследию. Все они дошли до наших дней – двадцать комедий с некоторыми утратами текста и одна комедия в фрагментах. Точно известны лишь две даты постановок комедий Плавта – “Стих” в 200 г. И “Псевдол” в 191 г. до н.э. Хронология остальных пьес неизвестна.

Расцвет творчества Плавта совпадает со второй пунической войной, самой опасной и кровопролитной из всех внешних войн Рима. Между тем у Плавта встречается лишь одно бессодержательное упоминание этих впечатляющих событий ("Шкатулка", стихи 202-203).

Плавт избегал политических острот. У него не было вельможных покровителей, а Рим, который всегда был строг к острословам и при военном положении, естественно, должен был еще более ужесточить цензуру, мог нехорошо обойтись со своим шутом. Точно так же и выведение богов в качестве персонажей комедии положений вряд ли могло быть одобрено, почему, как нам кажется, во всем варроновском списке и присутствует только одна такая пьеса - "Амфитрион". Плавта явно не привлекала судьба старшего собрата по искусству Гнея Невия, посаженного в тюрьму за попытку стать латинским Аристофаном. Кстати, наш автор не упустил случая посмеяться над неосторожным конкурентом ("Хвастливый воин", стихи 211-212). Так, подперши подбородок, варварский поэт сидит, При котором неусыпно сторожат два сторожа.

Зато в угоду военизированной публике Плавт обильно уснащает свои стихи военными метафорами - здесь и баллисты хитростей, и колбасные когорты, и тараны судьбы, и легионы несчастий (последнее перекочевало в позднейшую литературу и теперь стало ходовым). Это, как и пожелание быть смелыми, как всегда, на страх врагам - типичный плавтовский подхалимаж того же низкого толка, что и выпрашивание у зрителя аплодисментов в конце каждой пьесы.

II. Наиболее известные произведения

Амфитрион . Единственный дошедший до нас пример пародии на сюжет старинного мифа, Амфитрион изображает известную легенду о том, как Юпитер явился к Алкмене, приняв облик ее мужа, Амфитриона. В конце пьесы рассказывается об обстоятельствах появления на свет Геракла. Поскольку сопровождавший Юпитера Меркурий принял облик Сосии, раба Амфитриона, присутствием на сцене двух пар двойников создается великолепный фарс. Целомудренная супруга Алкмена является одной из наиболее достойных и привлекательных героинь римской комедии. Среди множества переделок и подражаний этой комедии следует упомянуть произведения Мольера и Драйдена, к тому же сюжету обращался и Жироду ( Амфитрион 38 ).

Кубышка(Клад) . Герой этой комедии – бедняк Эвклион, обнаруживший у себя в доме клад и пытающийся скрыть свое сокровище. Возникают забавные недоразумения, когда горшок с золотом исчезает, и Ликонид, готовый признаться в том, что изнасиловал дочь Эвклиона, вместо этого обвиняется в воровстве. Конец комедии утрачен, скорее всего, Эвклион отыскал свое богатство, позволил Ликониду жениться на дочери, а золото дал в качестве приданого. Наиболее прославленная пьеса на тот же сюжет – Скупой Мольера.

Два Менехма . Самая удачная из комедий ошибок Плавта. Менехм, разыскивающий своего пропавшего в детстве брата-близнеца (который является еще и его тезкой, поскольку оставшегося мальчика переименовали в честь пропавшего), является в Эпидамн, где проживает пропавший брат. Здесь Менехм сталкивается с любовницей, женой, прихлебателем и тестем своего брата, которые все принимают его за другого Менехма, и того, когда он возвращается с форума, не пускает на порог жена, гонит любовница, а близкие готовы объявить сумасшедшим. Плавт мастерски запутывает фарсовый сюжет, превращая комедию в нагромождение уморительных эпизодов. Наиболее известная переделка Менехмов – Комедия ошибок Шекспира.

Хвастливый воин (около204 г) , одна из наиболее прославленных сюжетных комедий Плавта. В ее центре – воин Пиргополиник, похваляющийся своими воинскими подвигами и уверенный, что совершенно неотразим для женщин. В сюжете использованы два достаточно хитроумных осложнения. Во-первых, между домами воина и его соседа проделан потайной ход и наложница воина делает вид, будто у нее есть сестра-близнец (с подобным ходом мы часто сталкиваемся как в арабских, так и в европейских сказках). Во-вторых, ловкая гетера соглашается выдать себя за жену соседа и притворяется, будто она влюблена в Пиргополиника. В результате хвастун попадает в ловушку и полностью посрамлен. Тип хвастливого воина сохранил свою популярность и в новой европейской комедии, с небольшими изменениями мы узнаем его в Ральфе Ройстере Дойстере (Н.Юдолл) и Фальстафе Шекспира.

Канат, одна из наиболее удачных комедий Плавта, насыщенная действием и сложными характеристиками персонажей. Даже место действия здесь необычно: морское побережье после бури. Лабрак, сводник, терпит кораблекрушение как раз на том месте, где договорился о встрече с молодым афинянином, которому обещал продать девушку Палестру. Престарелый Демонес, живущий поблизости от берега, оказывается отцом Палестры. Попытка молодой рабыни бежать от Лабрака и обнаружение рыбаком Грипом в своих сетях принадлежавшей Палестре шкатулки с драгоценностями порождают множество сцен, где юмор и патетика смешаны в точных пропорциях.

III. Греческие источники комедий Плавта

Сохранившиеся комедии Плавта – паллиаты, т.е. комедии на греческий сюжет, действие которых происходит в Греции и персонажи которых носят греческие имена. Комедии эти создавались на основе оригинальных произведений новой комедии, прежде всего вышедших из-под пера Менандра, Дифила и Филемона. Однако в Плавте замечательно прежде всего то, что он перерабатывает оригинал до такой степени, что комедия становится италийской по духу. Плавт привносит в свои произведения множество местных аллюзий, а благодаря грубоватому остроумию и прекрасному владению разговорной латынью на свет являются блистательные фарсы, весьма отдаленно напоминающие греческих предшественников.

Герои Плавта живут по греческим законам, справляют греческие празднества, едят и пьют по-гречески. Однако сплошь и рядом мелькают чисто римские детали: упоминаются латинские божества (Либер, лары), обыгрываются подробности римского правового уклада; (прямое указание в "Псевдоле" на Плеториев закон, оговаривающий права несовершеннолетних при заключении ими деловых соглашений), нередко какой-нибудь афинский или фиванский персонаж давних времен недвусмысленно намекает на современные Плавту римские события и лица.

Обескураживающая смесь элементов двух совершенно разных культур и эпох заставляет нас предполагать в авторе легкомыслие, чрезмерное даже для комического поэта.

Плавт, как и другие римские авторы комедий, без сомнения (на это есть прямые указания грамматиков), употреблял прием контаминации - смешения двух или нескольких пьес, по отдельности недостаточных для выполнения художественного замысла новой, уже латинской драмы. Следы этого смешения у Плавта трудно отыскать в общем хаосе разноплановых сюжетных основ. Однако Плавт контаминирует греческие пьесы опять-таки не для того, чтобы путем создания новой фабулы или выведения на сцену нового характера достичь требуемого интригующего или облагораживающего эффекта, как это позднее делал Теренций, но скорее в целях создания большего количества комических положений, так как его единственная задача - смешить публику.

IV. Кантики Плавта

Музыкально-лирический элемент, свойственный древнегреческой драме был почти изжит в “новой” комедии. Роль хора свелась к интермедиям в промежутках между действиями; арии актёров хотя и не исчезли совершенно, однако, судя по фрагментам, почти не встречались у лучших авторов. Римские переделки возвращают комедии утраченную музыкально-лирическую сторону, но не в виде хоровых партий, составляющих редкое исключение, а в форме арий (“кантиков”) актеров, дуэтов и терцетов. Комедия Плавта строится как чередование диалога с речитативом и арией и является своего рода опереттой. Кантики Плавта были многообразны по своей метрической, а стало быть, и музыкальной структуре. Вполне возможно, что сочетание комедийной игры с мимическим музыкальным монологом имело уже свои образцы в каких-либо “низовых” разновидностях греческой комедии; в римской комедии оно становится театральным принципом, в соответствии с которым перерабатываются греческие пьесы иной структуры. Плавт мастерски владеет самыми сложными лирическими формами и делает их средством выражения самых различных чувств и настроений. Любовные излияния в форме монологов и дуэтов, серенада, огорчения влюбленного юноши и жалобы обманутой женщины, супружеские сцены и перебранки рабов, раздражение и ужас, отчаяние и ликование, томление одиночества и разгул пиров, - все это облекается в форму кантика. Характерно, что кантики нередко содержат философский элемент, рассуждения и наставления. Музыкальная сторона (мы бы сказали теперь “романсная” форма) смягчала для римской аудитории новизну и необычайность размышлений и чувств, с которыми выступали на сцене действующие лица греческих пьес. Охотно выбирается форма арии и для пародии на трагический стиль, для тех военных метафор, в которым нередко изъясняется у Плавта раб – стратег комедийной интриги (один из лучших примеров – ария раба Хрисала в комедии “Вакхиды”, парадирующая трагическую монодию на тему о гибели Трои). Во многих случаях кантик представляет собой самостоятельное целое, вставную арию, не движущую действия вперед.

V. Язык Плавта

Необходимо сказать несколько слов о языке Плавта. Необычайно богатая и, увы, нелегко поддающаяся художественному переводу архаическая латынь Плавта являет собой настолько точный слепок языка той эпохи во всех его как жаргонных, так и литературных слоях, что мы не удивляемся, когда оратор Лициний Красе находит в речах своей тещи Лелии "плавтовское звучание". При этом Плавт обнаруживает исключительное мастерство звуковой и словесной игры. Раб Сагастрион в комедии "Перс" на вопрос, как его зовут, отвечает: Vaniloquidorus (Пустобрехоподатель), Virginisvendonides (Девочкоторговец), Nugiepiloquides (Чепухоречивовещатель), Argentumexterebronides (Денежковысверливатель), Tedigniloquides (Поделомругатель), Nummosexpalonides (Льстивомонетчик), Quodsemelaripides (Койкогдастибритель), Numquampostreddonides (Никогдазатемневозвращатель) и Numquameripides (Нипочемнеотдаватель). Прелесть этих "имен" состоит еще и в том, что с латинскими существительными и глаголами в них смешаны те греческие словечки, которые были на слуху у каждого римлянина (ср. англ. money, ставшее в нашем языке жаргонным). Знаменитый немецкий филолог XIX в. Фридрих Ричль, который "открыл новую эпоху в изучении Плавта привлечением сравнительных материалов языка латинских архаических надписей" (Я. М. Боровский), подтвердил общее мнение античных ценителей о том, что главным достоинством нашего поэта является язык его комедий.

VI. Заключение

Плавт писал для народа, щедро прибегал к каламбурам, двусмысленностям и шуткам любого сорта. По изобретательности в комических эффектах с ним можно сравнить лишь Аристофана и Шекспира. Комедии Плавта многократно переводились, переделывались и служили образцом для подражания многим драматургам Италии, Испании, Франции и Англии. Плавт послужил образцом для Мольера и Шекспира; Германия и Англия гордятся своими школами плавтинистов; его пьесы до сих пор выдерживают театральные постановки. Плавт – драматург, близкий к настроениям римского плебса, разделяющий его симпатии и антипатии.

Биография (ru.wikipedia.org)

Выдающимся драматургом древнего Рима был Тит Макций Плавт (250-184 гг. до н.э.). В эпиграмме, написанной неизвестным поэтом после смерти Плавта, говорится, что римская сцена опустела, и плачут по Плавту "смех, шутки, игра и все бесчисленные метрические размеры".

Биография комедиографа известна нам плохо. С несомненностью можно сказать, что Плавт принадлежал к низшим слоям римского общества. Родился он в Сарсине, местечке в Умбрии, на галльской границе. Римские грамматики сообщают, что, разорившись во время кораблекрушения, Плавт нанялся на мельницу, где вертел жернова, и лишь впоследствии занялся литературным творчеством.

В древности Плавту приписывали очень большое количество комедий. Римский ученый Варрон отобрал 21 комедию, установив их принадлежность Плавту. Эти комедии и сохранились до нас. Заимствуя сюжеты и основной материал у новоаттических комедиографов - Филемона, Дифила и других - Плавт вводит в свои пьесы элементы италийского народного театра с его привычными масками. Он дает героям говорящие имена. Ростовщика, например, зовуг Мисаргирид ("Ненавистник денег"), хвастливого воина - Пиргополиник ("Башне-градопобедитель").

Философские мысли, психологические тонкости и нюансы, которыми богата новоаттическая комедия, мало интересуют Плавта. Его пьесы написаны яркими, подчас грубыми мазками, блещут словесной буффонадой, полны веселия и остроумия.

Некоторые комедии как бы распадаются, на ряд сценок и не имеют стройной и связной композиции. Плавт пользуется так же приемом контаминации, то есть соединяет вместе отдельные сценки, взятые из разных комедий. Следы контаминации могут быть подчас обнаружены в его пьесах (например, в комедии "Хвастливый воин" две интриги).

От новоаттической комедии пьесы Плавта отличаются и особенностями художественной формы. Так, в паллиате Плавта чрезвычайно силен музыкальный элемент. Пьеса напоминает современную оперетту диалогические партии чередуются с кантиками, то есть музыкальными ариями, дуэтами, трио. Встречаются кантики, написанные разнообразными сложными размерами. В кантиках высказываются подчас такие мысли, которые были еще слишком сложны для массового зрителя в римском театре. Музыка и пение помогали автору заинтересовать зрителей, привлечь внимание к рассуждениям героев.

Музыкальная сторона комедий Плавта связана, вероятно, с особенностями италийского народного театра. В своем сообщении о происхождении театральных представлений в Риме Тит Ливии говорит о том, что после драмы исполнялась какая-то смесь, "полная мелодий".

Связь с народным театром проявляется у Плавта и в демократической направленности его веселой комедии. Симпатии, поэта всегда на стороне хитрых и умных героев, изворотливых рабов, честных стариков и тружеников. С большой теплотой рисует он, например, рыбаков в комедии "Канат":

Да, человеку бедному совсем живется плохо,
Тому особенно, кому дохода нету,
Ремеслам же не выучился. Волею-неволей,
У нас как ни скудно дома, будь и тем доволен, видно
Наряд показывает наш, насколько мы богаты,
Крючки вот эти, удочки - доход для нас и пища: Кормиться нужно.
(Ст 290-296)

Насмешки Плавта обрушиваются на жадных ростовщиков, жестоких сводников, богатых скупых стариков. В комедии "Привидение" ростовщик назойливо требует уплаты причитающихся ему процентов:

Процент сюда! Давай процент! Плати процент!
Заплатите проценты мне немедленно!
Проценты будут?
(Ст 603-605)

Раб прогоняет ростовщика, с негодованием восклицая:

Там процент и тут процент:
И слов других не знает, кроме как процент!
Пошел ты прочь! Мерзей тебя животного
Нигде я за всю жизнь свою не видывал
(Ст. 605-608)

В этой характеристике жадного стяжателя проявляется та "народная ненависть к ростовщикам", которая была характерна, по словам К.Маркса, для античного общества69.

Во многих комедиях Плавта выступает изворотливый раб. Развязность поведения и фамильярное отношение к молодому хозяину, которое свойственно рабам комедий Плавта, противоречит реальной римской действительности, так как положение рабов в Риме было тяжелым. Плавт сохраняет в своих пьесах элементы карнавальной вольности, характерной для празднеств римских Сатурналий, во время которых рабы и хозяева менялись местами и хозяин подчинялся приказам раба. Вместе с тем дерзкие шутки и буффонные монологи, которые произносят рабы в пьесах Плавта, вряд ли могли бы быть вложены в уста свободных граждан. Главным носителем комического стал, таким образом, в комедии Плавта представитель самого низкого социального строя римского общества.

Характерным для Плавта образцом комедии является пьеса "Привидение". В основу положена новоаттическая пьеса Филемона. Филемон обработал сюжет, который встречается и в других произведениях античной литературы. Так, у Лукиана в диалоге "Любитель лжи" некий Аригнот рассказывает о том, как он поселился в доме, где жил черный волосатый дух, являвшийся к нему по ночам.

Плиний Младший в одном из своих писем упоминает о философе Афинодоре, к которому ночью явилось привидение.

Комедия Плавта начинается с веселой перебранки двух рабов, городского и деревенского. Из этой перебранки зрители узнают, что владелец дома уехал по торговым делам из города, а сын с друзьями и преданным ему рабом Транионом весело проводит время в пирах и развлечениях.

После комического диалога рабов следует сольная ария выходящего из дома юноши Филолахета, сына уехавшего старика Феопропида. Филолахет рассуждает о своей любви к гетере Филематии. Чрезвычайно любопытна та оценка, которую дает юноша своему чувству. У Плавта нет психологической тонкости, столь свойственной изображению любовного чувства в комедиях Менандра. Любовь представляется Филолахету бедствием, болезнью, которая постепенно разрушает в его душе все хорошие качества, старательно воспитанные в нем родителями.

Несколько примитивная конкретизация характерна для тех поэтических образов, которыми пользуется в этой арии Филолахет. Только что родившегося человека он сравнивает с новым домом, который постепенно разрушают бури и дожди:

Так вот я и сам дельным был, честным был
До тех пор как в руках был своих мастеров,
А потом, только лишь стал своим жить умом.
Я вконец тотчас же погубил весь их труд
Лень пришла. Мне она сделалась бурею
И вслед затем любовь пришла, как дождь проникла в грудь мою.
Прошла до самой глубины и промочила сердце мне.
(Ст. 132-139)

Любовь, по мнению Плавта, разрушает традиционные нравственные устои римлянина человек утрачивает чувство чести, перестает быть бережливым и обдумывать свои поступки. В подобной оценке проявляется пренебрежительное отношение к этой сфере жизни, рассматриваемой с позиций патриархальной морали. В следующей сценке появляется гетера Филематия со своей служанкой Скафой. Филолахет подслушивает их разговор. Филематия совершает свой туалет, обращаясь за советами к Скафе. Скафа же учит хозяйку искусству одеваться, а заодно и искусству стяжательства. Реплики ее полны грубоватого остроумия. Филематия просит ее подать белила, Скафа на это отвечает, что белила ей не нужны: "Все равно, что чернилами захотела б кость белить слоновую", - и тут же подсказывает хозяйке мудрую мысль о том, что "с одним жить - не любовницы то дело, а матроны". Сценка напоминает излюбленные и комедиографами нового времени, например Мольером, беседы молодых героинь с их служанками-наперстницами. Дальнейшее действие развертывается без всякой органической связи с этой сценой: перед домом появляется подвыпивший друг Филолахета Каллидамант со своей возлюбленной Дельфией. Он приглашен на веселую пирушку. Плавт вкладывает в уста Каллидаманта пьяные речи, которые тот произносит заплетающимся языком. Сценка должна была вволю повеселить римских зрителей. Кое-как пьяный герой попадает, наконец, в дом.

Только улица опустела, как пришел запыхавшийся раб Транион, сообщающий, что только что видел в гавани вернувшегося хозяина. Необходимо навести в доме порядок. В отчаянной сутолоке рабу Траниону вдруг приходит в голову блестящий план действия. Не посвящая в него своего молодого хозяина, он обещает спасти положение, но требует, чтобы веселая компания заперлась в доме и сидела там тихо. Так начинает развертываться главная интрига комедии, которой руководит хитрый и изворотливый раб. Вот перед домом появляется благодарящий Нептуна за благополучное возвращение Феопропид. Как только старик начинает стучать в дверь дома, Транион обращается к нему с предостережениями и уверяет его, что из дома все уже давно выехали, так как в нем появилось привидение. Транион с увлечением рассказывает подробности появления страшного духа:

- Вот слушай. Раз поужинал в гостях твой сын,
Домой вернулся с ужина, все спать пошли
Уснули. А фонарь я потушить забыл
А вдруг, как закричит он сразу! Страшно так.
(Ст 485-488)

Изобретательный раб, не задумываясь, импровизирует речь появившегося ночью мертвеца. В самый разгар его вдохновенной лжи за дверью дома начинается движение. Транион боится, что его блестящая игра будет внезапно испорчена неосторожностью притаившихся в доме гуляк. Однако и здесь он находит выход из положения, требуя, чтобы Феопропид немедленно убежал подальше от дома. Смертельно испуганный старик в ужасе убегает.

Не успевает он удалиться, как внезапно появляется ростовщик, нагло требующий денег у Траниона. Дело в том, что за время отсутствия отца Филолахет купил у сводника гетеру Филематию. Изворотливый раб на минуту растерялся. Приходится опять искать выход из трудного положения. Услышав разговор Траниона с ростовщиком, старик спрашивает о том, куда пошли полученные деньги. Со смелостью отчаяния раб объявляет, что на эти деньги Филолахет купил новый дом, ведь из старого пришлось спешно выехать. Скупой и расчетливый Феопропид требует, чтобы ему немедленно показали дом. Тут интригану приходится вновь пуститься на всякие хитрости, чтобы осмотр чужого дома прошел благополучно. Он уверяет соседа, что Феопропид сам собирается строить дом и интересуется устройством соседнего. Своего же хозяина он просит вести себя деликатно и не напоминать владельцу о сделке.

Когда Транион видит, что все обошлось благополучно, то, гордый своими удачами, подсмеивается над обманутыми стариками, сравнивая себя с вороной, клюющей двух коршунов.

Изворотливые рабы в комедиях Плавта любят сопоставлять себя с великими полководцами, а свое искусство - с военным искусством. Хвастливые речи произносит и Транион:

Молва гласит, что Александр и Агафокл
Великие дела свершали. Двое их.
Однако же. А мне что будет третьему?
Ведь я один творю дела бессмертные!
(Ст. 775-779)

Но ловко задуманная интрига кончается катастрофой. Феопропид встречает у своего дома рабов, пришедших за пирующим у Филолахета Каллидамантом, и они рассказывают всю правду ошеломленному и негодующему старику.

Блестяще развернув интригу, Плавт не умеет, однако, закончить пьесу с достаточной убедительностью. Ловкий раб и легкомысленный Филолахет получают прощение благодаря заступничеству Каллидаманта, ссылающегося на молодость Филолахета и обещающего оплатить все издержки.

В "Привидении" главный интерес представляет развертывание занимательной интриги. Интрига обусловлена не характерами действующих лиц, а основана на неожиданности положений, в которые попадают герои благодаря изобретательности раба-интригана. К такому типу комедии принадлежат пьесы "Псевдол", "Хвастливый воин", "Стих" и др. Однако у Плавта есть и комедии иного характера.

Любопытна пьеса "Амфитрион", сюжет которой взят из мифологии. Здесь рассказывается о любви верховного бога Юпитера к смертной женщине Алкмене, супруге героя Амфитриона. Юпитер спускается к ней в то время, когда ее муж находится в походе. Верховный бог принимает облик Амфитриона, верность которому хранит добродетельная Алкмена. Меркурий, сопровождающий Юпитера, разыгрывает роль слуги Амфитриона Сосии. В комедии развертываются веселые сценки, основанные на путанице персонажей.

Комическая травестия мифа была излюбленной в низовых жанрах античного театра. На италийских вазах часто встречаются изображения комических сценок, героями которых являются боги и мифологические персонажи. Геракл выступает в роли обжоры, Одиссей оказывается трусом и лгуном, высмеиваются любовные похождения Зевса. Традиции подобного рода представлений продолжает в своей комедии "Амфитрион" и Плавт. Тип трогательной комедии представлен пьесой "Пленники". Комической здесь оказывается только фигура парасита Эргасила.

У старика Гегиона был украден его младший сын, а старший попал в плен во время войны. Для того чтобы выменять сына, старик скупает пленных. К нему в дом попадает один знатный юноша со своим рабом. Этот раб оказывается давно пропавшим младшим сыном Гегиона. Раб и знатный хозяин обмениваются ролями для того, чтобы хозяин мог вернуться на родину. Когда обман обнаруживается, то разгневанный Гегион отправляет раба в каменоломни, не зная о том, что это его собственный сын. Однако пьеса кончается благополучно. Филократ, вернувшийся хозяин несчастного раба, приводит того человека, который продал некогда Гегиону похищенного мальчика. Привозит он и старшего сына.

В этой комедии Плавт с большой проникновенностью раскрывает благородные чувства своих героев: стремление принести себя в жертву ради друга, любовь престарелого отца к своим сыновьям, великодушие слуг и хозяев.

Такой же серьезный моралистический характер носит и пьеса "Канат". Плавт обработал здесь историю освобождения девушки от власти сводника, использовав новоаттическую комедию.

В пьесе выступает благородный старик, узнающий в конце комедии в одной из девушек, спасающейся от власти сводника в храме Венеры, свою похищенную в детстве дочь. В пьесе имеется сцена, напоминающая комедию Менандра "Третейский суд". Раб извлекает из морских волн короб с вещами одной из девушек. О праве собственности на него возникает спор. Раб Трахалион утверждает, что короб должен быть отдан владелице:

В той шкатулке погремушки; маленькой
В них она играла. Это все лежит в плетенке той
Для него какая польза в них? А ей могли б они
Помощь оказать несчастной, если б их он отдал ей.
(Ст. 1081-1084)

Теме подкинутого и найденного ребенка, столь излюбленной в новоаттической комедии, посвящена и пьеса "Шкатулка" (переделка комедии Менандра "Сотрапезницы").

"Кубышка" дала материал для создания галереи образов скупых в комедии нового времени. Героем ее является честный бедняк Эвклион, случайно нашедший в своем очаге горшок с золотыми монетами. Спрятав свой клад, он теряет душевное равновесие, боится воров, опасается подозрений соседей. По природе своей он совсем не скупой, но волею судеб попал в положение богатого человека, которое стесняет и мучает его. В подобном изображении скупости честного бедняка также проявляются демократические симпатии Плавта. Когда Эвклион подарил, наконец, кубышку своей дочери и зятю, он опять вернулся к спокойной привычной жизни. Старик радуется, что может теперь крепко спать.

Таким образом, Плавт знакомит римских зрителей в своих комедиях с более развитым миром мыслей и чувств, свойственных новоаттической комедии. Его пьесы, несомненно, сыграли большую роль в развитии римской культуры.

Римский и греческий быт, имена римских магистратов и греческих богов, римские законы и греческие нравы - все это образует в его комедиях веселую смесь фантастики и реальности.

Дата публикации на сайте: 16 декабря 2011.