Мудрые мысли

Франсуа Шарль Мориак (фр. Francois Charles Mauriac)

(11 октября 1885, Бордо, Франция — 1 сентября 1970, Париж, Франция)

Французский писатель; член Французской академии (1933); лауреат Нобелевской премии в области литературы (1952); награждён Большим крестом ордена Почётного легиона (1958). Один из самых крупных католических писателей XX века.

Цитата: 137 - 153 из 188

По-моему достойной поклонения тайной является именно то, что Творец умаляется до масштаба каждого отдельного создания, если оно мыслит и страдает и в силу этого бесконечно важнее слепого и глухого космоса, который не может ни мыслить, ни страдать.

После образования ГДР: Моя любовь к Германии так велика, что я рад, что их теперь две.

при своем огромном уме ты можешь понять даже то, что тебе самому совершенно чуждо. («Клубок змей»)

Притворству может поверить лишь тот, кто не любит, - или трус, закрывающий глаза на правду. Но страсть тотчас узнает другую страсть; ее не проведешь.

Разве он интересуется мною? Ведь нет, не так ли? Почему же я должен им интересоваться? («Клубок змей»)

- Разумеется, своя рубашка ближе к телу, каждый прежде всего думает о своем ребенке. Я всегда решительно все готова была сделать для Янины и горжусь этим. Как мать я все, все делала для нее. Я бы за нее в огонь бросилась...
Язвительным тоном (узнаю сво

Ревность рождается тогда, когда перед вашими глазами стоит мучительно непереносимая картина радостей, которые любимое существо получает от другого и щедро дарит их другому. («Фарисейка»)

Религия и литература - союзницы, поскольку обе помогают лучше понять человека.

…решающие события нашей судьбы, особенно те, которые касаются сердца нашего, ниспосланы нам с сокровенным значением, и мы должны разгадать его... («Клубок змей»)

Сам по себе писатель не может быть ни моральным, ни аморальным: он оказывает на нас влияние только в зависимости от нашего личного предрасположения. («Фарисейка»)

Самые необыкновенные чувства перестают удивлять, когда становятся привычными.

Святые стали святыми не благодаря своему экстатическому состоянию, а вопреки ему. («Агнец»)

Сейчас у нас осень, гроздья, осыпанные дождевыми каплями, блещущими между ягодами, уже не нальются сладкими соками, - все отнял у них дождливый август. Не вернуть им потерянного. Поздно! Но для человека, может быть, никогда не бывает поздно. Я твержу себе, что для человека никогда не поздно. («Клубок змей»)

«Скажи, что ты читаешь, и я скажу, кто ты» - это верно. Но я лучше узнаю тебя, если ты скажешь, что ты перечитываешь.

Сколько раз мне случалось обнаружить в процессе работы, что такой-то персонаж первого плана, о котором я долго думал и чью эволюцию предусмотрел в малейших подробностях, только потому так послушно укладывался в мою программу, что был мертв: он подчинялся, но как труп. И наоборот, какой-нибудь второстепенный персонаж, которому я не придавал никакого значения, сам проталкивался в первый ряд и занимал не предназначавшееся ему место, увлекая меня с собой в неожиданном направлении. <…> В общем, я держусь со своими персонажами как строгий школьный учитель, который, однако, с величайшим трудом подавляет тайную слабость к заводилам, сильным характерам, строптивым натурам и силится не оказывать им в душе предпочтения перед слишком послушными и не способными к отпору детьми. (*Матерь, Пустыня любви, Тереза Дескейру, Клубок змей*)

Сколько раз, слушая пьесу в театре или читая книгу, я задавался вопросом: а бывают ли в жизни любовники или супруги, которые делают друг другу 'сцены', объясняются начистоту, и у них становится легче на душе после таких объяснений. («Клубок змей»)

— Сколько у нас обязательств! Все эти сложные личные отношения, любовь, дружба — за все мы будем в ответе! Вопрос «Где брат твой?» будет нам задан столько раз, сколько мы за нашу жизнь владели чьим-то сердцем, чьим-то телом, и в горе, и в радость... («Агнец»)