Мудрые мысли

Джон Эрнст Стейнбек (англ. John Ernst Steinbeck, Jr.)

(27 февраля 1902, Салинас, Калифорния, США — 20 декабря 1968, Нью-Йорк, США)

Американский прозаик, автор многих известных всему миру романов и повестей: «Гроздья гнева» (1939), «К востоку от Эдема» (1952), «О мышах и людях» (1937) и др.; лауреат Нобелевской премии по литературе (1962).

Цитата: 69 - 85 из 475

Да, воспоминания - единственное оружие времени против нас.
(«На восток от Эдема»)

- Да если бы ты знал! Мое богатство - это ты.
Он буркнул себе под нос короткое злое слово.
- Что ты сказал?
- Я сказал: невелико богатство
(«Зима тревоги нашей»)

Давно пора написать серьезное исследование о моральном, физическом и эстетическом воздействии модели Т на американскую нацию. Два поколения американцев разбирались в ее сцеплении стократ лучше, чем в собственных гениталиях, а ее планетарный механизм, в отличие от солнечных систем вселенной, знали как свои пять пальцев. С появлением модели Т принцип частной собственности был существенно подорван. Плоскогубцы и отвертки стали общественным достоянием, а владельцем насоса считался тот, кто последний раз им пользовался. Большинство младенцев того времени были зачаты в салоне этой машины, и немалое их количество было рождено там же. Англо-саксонское понятие домашнего очага так сильно деформировалось, что до сих пор не может вернуться к исходному состоянию.
(«Консервный Ряд»)

Даст бог, придёт время, когда добрые люди не всё будут бедняками.
(«Гроздья гнева»)

Два галлона вина - это немалое количество даже для двух пайсано. В духовном отношении эти бутылки можно распределить следующим образом. Чуть пониже горлышка первой бутылки - серьезная прочувствованная беседа. Двумя дюймами ниже - воспоминания, овеянные приятной грустью. Еще три дюйма - вздохи о былых счастливых любовях. На донышке - всеобъемлющая абстрактная печаль. Горлышко второй бутылки - черная, свирепая тоска. Двумя пальцами ниже - песнь смерти или томления. Большим пальцем ниже - все остальные песни, известные собутыльникам. На этом шкала кончается, ибо тут перекресток и дальнейшие пути неведомы. За этой чертой может произойти все что угодно.
(«Квартал Тортилья-Флэт»)

Двадцати пяти лет она вышла замуж за Хьюберта Ван Девентера, румяного, жизнерадостного мужчину, заядлого охотника. Шесть месяцев в году он проводил, преследуя какое - нибудь несчастное четвероногое с намерением всадить в него пулю. Через три месяца после свадьбы он самым нелепым образом всадил пулю в себя, запутавшись в кустах куманики. Хьюберт был человеком изысканных вкусов. Когда он лежал под деревом и умирал, его друг спросил, не хочет ли он передать что-нибудь жене.
- Хочу, - сказал Хьюберт. - Скажите ей, чтобы она набила из меня чучело и поставила в библиотеке между лосем н снежным козлом. Скажите, что уж этот экспонат я не купил у лесника.
(«Райские пастбища»)

Дед и бабка ковыляли по двору наперегонки. Они воевали друг с другом всю жизнь и любили эту войну, не могли существовать без неё.
(«Гроздья гнева»)

Деньги не излечивают болезни как таковой, а только изменяют ее симптомы.
(«Зима тревоги нашей»)

Деньги не имеют не только души, у них нет ни четси, ни памяти. Но они автоматически вызывают уважение, если сумеешь задержать их на какое то время.
(«Зима тревоги нашей»)

Десять минут спустя он вышел из лесу и зашагал к домику Дэнни. Петушок, уже ощипанный и расчлененный, покоился в его карманах. Среди жизненных правил, которыми руководствовался Пилон, одно было незыблемым: никогда, ни при каких обстоятельствах не приноси домой перья, голову и лапки, ибо только по ним можно опознать птицу.
(«Квартал Тортилья-Флэт»)

Джимми Мэнро было семнадцать лет, он только что окончил среднюю школу и был полон скептицизма. В обществе родителей он обычно бывал замкнут и угрюм. Он прекрасно понимал, что поделиться с ними своим житейским опытом и взглядами невозможно - они ничего не поймут. Родители принадлежали к поколению, не имеющему ни малейшего понятия о том, что такое грех, равно как и о том, что такое героизм. Родители едва ли возликуют, узнав, что он твердо решил сперва перебеситься, а затем посвятить жизнь науке. Под наукой Джимми подразумевал радио, археологию и аэропланы. Он представлял себе, как в Перу на раскопках он извлекает из земли золотые сосуды. Мечтал замкнуться где - нибудь в подвале и после многих лет страдания и насмешен выйти оттуда с аэропланом новой конструкции, развивающим неслыханную скорость.
(«Райские пастбища»)

Джо давно взял за правило не выходить из дому в подпитии - и неукоснительно придерживался его: береженого бог бережет. На пьяного любой нагрешит, а там уже полиция, проверка и прочее.
(«На восток от Эдема»)

Для Алисы все отношения и положения включали только двух участников: она и другой делались огромными,а все остальные пропадали из виду...
..А Хуан - он мог все отодвинуть и увидеть любой предмет соотносительно с остальными.Предметами разной важности и величины.Мог видеть,оценивать,судить и радоваться.Хуан умел радоваться людям.Алиса умела только любить и ненавидеть,люди ей либо нравились,либо не нравились.Никаких полутонов она не видела и не чувствовала...
(«Заблудившийся автобус»)

Для большинства людей кто преуспел, тот всегда и прав. Я помню, когда Гитлер без помех и препятствий победно шествовал по Европе, немало честных людей искали и находили в нем всяческие достоинства. А у Муссолини поезда стали ходить по расписанию, а коллаборационизм Виши служил на благо Франции. Сила и успех выше критики и выше морали. Выходит, важно не то, что делаешь, а то, как делаешь, как это называешь. Есть ли в человеке такие внутренние силы, которые могут чем-то помешать, что-то осудить? Непохоже. Судят только за неудачу. Преступление, в сущности, лишь тогда становится преступлением, когда преступник попался.
(«Зима тревоги нашей»)

Для большинства людей кто преуспел, тот всегда и прав.
(«Зима тревоги нашей»)

Для меня самое печальное - общаться по почте. Когда близость держится одним клеем на марке. Если не видишь человека, не можешь его услышать или потрогать - его всё равно что и нет.
(«На восток от Эдема»)

Для них, для крупных собственников, история – не книга за семью печатями, она доступна им для изучения, они могут почерпнуть из нее одну неоспоримую истину: когда собственность сосредоточивается в руках небольшой кучки людей, ее отнимают. И еще одна истина, сопутствующая первой: когда большинство людей голодает и холодает, они берут силой то, что им нужно. И еще одна истина – она кричит с каждой страницы истории: угнетение сплачивает тех, кого угнетают, оно придает им силу. Крупные собственники игнорировали эти три неоспоримых истины.
(«Гроздья гнева»)