Мудрые мысли

Джон Эрнст Стейнбек (англ. John Ernst Steinbeck, Jr.)

(27 февраля 1902, Салинас, Калифорния, США — 20 декабря 1968, Нью-Йорк, США)

Американский прозаик, автор многих известных всему миру романов и повестей: «Гроздья гнева» (1939), «К востоку от Эдема» (1952), «О мышах и людях» (1937) и др.; лауреат Нобелевской премии по литературе (1962).

Цитата: 358 - 374 из 475

Против чего я должен бороться? Против любых идей, религий и правительств, ограничивающих или разрушающих в человеке личность.
(«На восток от Эдема»)

Пусть Джон поймет, что мы не должны исчезнуть. Я хочу жить в своих потомках.
(«Райские пастбища»)

Пьяница - это существо особенное, и возможности у него тоже особенные.
(«Зима тревоги нашей»)

Раз он богат, значит, не ленив. Ленива только беднота.
Равно как только беднота невежественна. А в богаче безграмотность - всего лишь каприз или своеобычность.
(«На восток от Эдема»)

Разбогатеем мы очень скоро, и ты, не умеющая сносить бедность, не сумеешь снести и богатство. Это истина. В бедности её терзает зависть. В богатстве она, того и гляди задерёт нос. Деньги не излечивают болезни как таковой, а только изменяют её симптомы.
(«Зима тревоги нашей»)

Рисуя себе уход на пенсию, каждый мечтает заняться тем, на что не хватало времени раньше: путешествовать по разным городам и странам, читать книги, которые не успел раскрыть, хотя делал вид, будто читал их, и тому подобное. Много лет шериф мечтал о том времени, когда он сможет поохотиться, порыбачить, побродить по горам Санта-Лусия, пожить в палатке на берегу какой-нибудь неизвестной речушки. И теперь, стоя на пороге этой прекрасной предзакатной поры, он вдруг почувствовал, что ему не хочется ни рыбачить, ни охотиться. Поспишь на земле - разболится нога. Подстрелишь оленя попробуй-ка поволочи на себе тяжелую обмякшую тушу. Да и не любитель он оленины. Мадам Рейно в вине ее вымачивает, потом приправы разной добавит, поперчит хорошенько, но ведь после такой готовки и старый башмак уплетешь за милую душу.
(«На восток от Эдема»)

Самая человечная из человеческих черт - это непостоянство, - думал он. - И постигая это, человек испытывает сильное потрясение, почти такое же сильное, как от сознания своей человечности.
(«Морской ястреб. Золотая чаша. Приключения Бена Ганна»)

Сами по себе слова ничего не значат, они только проводники чувств.

Самое удивительное в будущем - это мысль о том, что наше время будут называть старыми добрыми временами.

Самый глупый военачальник не бросит все свои силы на прорыв, зная, что у него нет ни резервов, ни минометов, ни подкреплений, а вот некоторые незадачливые дельцы именно так поступают.
(«Зима тревоги нашей»)

Сердечная тоска убьет вас скорее, гораздо скорее, чем бацилла.
(«Собрание сочинений в шести томах. Том 6. Зима тревоги нашей, Путешествие с Чарли в поисках Америки.»)

Сердце Ли переполнялось радостью. То была радость ожидания подступавших перемен. Кончается земное время Адама, подумал он. Мое тоже должно бы кончаться, но я этого не чувствую. Я словно бы бессмертен. Когда-то, когда был совсем молодым, я знал, чувствовал, что смертен, а сейчас нет. Смерть отступила. Не знаю, нормальное ли это чувство.
(«На восток от Эдема»)

Сила и успех выше критики и выше морали. Выходит, важно не то, что делаешь, а то, как делаешь и как это называешь.
(«Зима тревоги нашей»)

Сила и успех выше критики и выше морали. Выходит, важно не то, что делаешь, а то, как делаешь, как это называешь. Есть ли в человеке такие внутренние силы, которые могут чем-то помешать, что-то осудить? Непохоже. Судят только за неудачу. Преступление, в сущности, лишь тогда становится преступлением, когда преступник попался.
(«Зима тревоги нашей»)

Сколько раз он уныло думал о своей жизни, замкнутой в тесном кругу мелких неудач и поражений, которые насмешничали над ней, как уличные оборвыши - над калекой. Старому Роберту казалось странным, что он, знавший куда больше всех своих соседей и столько размышлявший, не сумел стать даже хорошим земледельцем. Порой ему мнилось, что он понимает слишком уж много, а потому не способен ничего делать хорошо.
(«Морской ястреб. Золотая чаша. Приключения Бена Ганна»)

Сколько у тебя есть в кармане, на столько у тебя и свободы.
(«Гроздья гнева»)

Сколько, наверно, есть людей, на которых я всю жизнь смотрю и не вижу.
(«Зима тревоги нашей»)