Мудрые мысли

Джон Эрнст Стейнбек (англ. John Ernst Steinbeck, Jr.)

(27 февраля 1902, Салинас, Калифорния, США — 20 декабря 1968, Нью-Йорк, США)

Американский прозаик, автор многих известных всему миру романов и повестей: «Гроздья гнева» (1939), «К востоку от Эдема» (1952), «О мышах и людях» (1937) и др.; лауреат Нобелевской премии по литературе (1962).

Цитата: 341 - 357 из 475

Понимаешь,быть человеком-значит взять на себя какую-то ответственность,а не просто заполнять собой пространство.
(«К востоку от Эдема»)

Попробовал встать, но ноги не держали его, он снова сел на кровать и смешливо фыркнул - любую свою неудачу он всегда встречал таким фырканьем. У него была на этот счет своя теория; даже проиграв бой, можно изловчиться и одержать скромную победу, посмеявшись над собственным поражением.
(«На восток от Эдема»)

Поработаю до конца месяца, получу свои полсотни долларов да закачусь на всю ночь к девочкам. Или буду сидеть в бильярдной до тех пор, покуда все не разойдутся по домам. А потом вернусь и буду вкалывать еще с месяц, и получу еще полста монет.
(«О мышах и людях. Жемчужина»)

...Порой на человека нисходит некое озарение...Ты физически чувствуешь, как этот миг вызревает, как он неуклонно приближается, словно огонек, бегущий по бикфордову шнуру к шашке динамита. Под ложечкой замирает, все в тебе восторженно трепещет, плечи и руки покалывает...
Возможно, вся твоя жизнь была прежде серой, ты жил в мрачном унылом краю, среди мрачных унылых деревьев. Возможно, все события, даже самые важные, проходили мимо тебя, сливаясь в безликую, бесцветную вереницу. Но вдруг – озарение; и вот уже песня сверчка пленяет твой слух; земля, гудя травами, посылает тебе свои запахи; рябь солнца, просеянная сквозь листву, ласкает взгляд...
И хотя в миг озарения человек одинок, именно озарения единят нас с миром...
(«К востоку от Эдема. Том 1»)

...пришла к Вилье бедная женщина и говорит: *Ты расстрелял моего мужа, а теперь я с ребятами умру с голоду*. А у Вильи было тогда много денег. У него были прессы, он сам печатал. Повернулся к казначею и сказал: *Накатай для бедной женщины кило бумажек по двадцать песо*. Он их даже не считал - сколько у него было. Напечатали, перевязали пачку проволокой, и женщина ушла. И тут один сержант говорит Вилье: *Ошибка получилась, мой генерал. Мужа этой женщины мы не расстреляли. Он напился, и мы посадили его в тюрьму*. Тогда Панчо говорит: *Идите и сейчас же расстреляйте. Нельзя разочаровывать бедную женщину*.
(«Заблудившийся автобус»)

Постарайся понять одну простую вещь: что бы ни происходило, все не так страшно и не так радостно, как кажется.
(«На восток от Эдема»)

Почему люди вроде меня хотят иметь сыновей? - размышлял он. - Наверное, в наших бедных искалеченных душах живет надежда, что эти юноши, в которых течет наша кровь, сумеют совершить все, чего сделать нам самим не хватило сил, или ума, или мужества. Так, словно тебе даруют еще одну жизнь, словно, проигравшись дотла за столом удачи, ты находишь в кармане еще один туго набитый кошелек. Быть может, мальчик поступает так, как следовало бы много лет назад поступить мне, если бы у меня достало мужества. Да, долина меня и, правда, задушила. И я рад, что у моего сына есть силы вырваться из кольца гор и выйти в широкий мир. Но здесь... здесь без него будет так пусто!
(«Морской ястреб. Золотая чаша. Приключения Бена Ганна»)

Правда бывает разная. … если у вас курица на обед, все едят курятину, но одним достается белое мясо, а другим темное.
(«Зима тревоги нашей»)

Право, не знаю, что мы делали бы, если бы не нуждались в защитнике. Даже вообразить не могу, как бы иначе сэр Чарльз собрался с духом сделать мне предложение! Бедняжка немел от страха. Однажды мы сидели рядом на скамье под деревом, и я все глаза высмотрела, ища, чего бы мне испугаться. Мы просидели так часа три, не меньше, но в конце концов на дорожку выползла крохотная змейка, и я в ужасе припала к его груди. Нет, не представляю себе, что мы делали бы, если бы нам не у кого было искать защиты. Сэр Чарльз держит особого сторожа, который дни и ночи напролет следит, чтобы в сад не забралась змея. А я, знаете, всегда любила змей. И девочкой держала дома целых трех.
(«Морской ястреб. Золотая чаша. Приключения Бена Ганна»)

Предположим, что некая особенность моей натуры... назовем это, к примеру, сознанием собственной ничтожности или глубоким неверием в себя, заставляет меня творить чудеса и выявлять то, что скрыто от других. Вам понятно, о чем я?
- Я должен поразмыслить.
(«На восток от Эдема»)

- Прежде чем давать советы, я должен кое-что знать. Причем только правду. Ты готов говорить мне правду?
- Не знаю, - ответил Кейл.
- Вот это по мне - толково и честно! Ты же не знаешь, что я спрошу, верно?
(«На восток от Эдема»)

Преступление, в сущности лишь тогда становится преступлением, когда преступник попался.
(«Зима тревоги нашей»)

Привыкнуть человек может ко всему. К убийству, к ремеслу бальзамировщика и даже заплечных дел мастера. Привыкнешь - и дыба и клещи станут для тебя просто рабочим инструментом.
(«Собрание сочинений в шести томах. Том 6. Зима тревоги нашей, Путешествие с Чарли в поисках Америки.»)

Привычное всегда тебя тянет, а новизна, наоборот, отпугивает.
(«Зима тревоги нашей»)

Принять правду жизни Самюэл, пожалуй, был способен даже глубже Лизы, но сам процесс принятия увечил ему душу.
(«К востоку от Эдема»)

Природа вечеринок изучена недостаточно. Но общее мнение таково, что у вечеринок есть какая-то патология, что патология эта своя в каждом отдельном случае и что по большей части она граничит с извращением. Утверждают также, что вечеринка вряд ли когда-нибудь развивалась по задуманному плану.
(«Собрание сочинений. В 6 томах. Том 3. Гроздья гнева. Консервный ряд.»)

Просто невежливо, считал он, замечать ее, когда она ведет себя не как леди. Это все равно, что пялиться на калеку.
(«Райские пастбища»)