Мудрые мысли

Джон Эрнст Стейнбек (англ. John Ernst Steinbeck, Jr.)

(27 февраля 1902, Салинас, Калифорния, США — 20 декабря 1968, Нью-Йорк, США)

Американский прозаик, автор многих известных всему миру романов и повестей: «Гроздья гнева» (1939), «К востоку от Эдема» (1952), «О мышах и людях» (1937) и др.; лауреат Нобелевской премии по литературе (1962).

Цитата: 239 - 255 из 475

Мой сын держался самым достойным образом. Он не казнил, а миловал нас, у него не было никаких намерений мстить. Награды и почести, а также наши поздравления он принял как нечто должное, не выказав ни тщеславия, ни чрезмерной скромности. Потом, не дождавшись, когда моя сотня шутих догорит до черноты, подошел к своему креслу в гостиной и включил свой приемник. Было ясно, что все наши прегрешения прощены. Я впервые видел, чтобы мальчик его лет с таким тактом принимал обрушившуюся на него славу.
(«Зима тревоги нашей»)

Молитва мяса не дает. Для этого требуется свинья.

Мужчина, занятый на работе, так мало видит мир в его естественном дневном свете. Поэтому и багаж новостей и оценки тех или иных событий он получает от жены. Она знает, где что случилось и кто что сказал по этому поводу, но всё это преломляется сквовь её призму, оттого выходит, что работающий мужчина видит дневной мир глазами женщины. Но вечером, когда его лавка, его контора закрыты, он живёт в своём, мужском мире - хотя и недолгою.
(«Зима тревоги нашей»)

- Мужчина иной раз мучается, мучается - совсем себя изведет, потом, глядишь, и ноги протянул с тоски. А если его разозлить как следует, тогда все будет хорошо.
(«Гроздья гнева»)

Мы гордимся тем, что смогли помочь. У людей такая потребность - помогать друг другу.
(«Гроздья гнева»)

- Мы живем в свободной стране.
- Пойди поищи ее, свободу. Мне один говорил: сколько у тебя есть в кармане, на столько у тебя и свободы.
(«Гроздья гнева»)

Мы запускаем ракеты в космос, но с тревогой, недовольством и злобой мы не можем справиться.
(«Зима тревоги нашей»)

Мы томящиеся одиночеством животные. Мы тратим всю нашу жизнь, чтобы быть менее одинокими.

Мы упорно не желаем замечать то, чему не можем найти объяснение, и таким образом многое в мире остается уделом детей, безумцев, дурачков и мистиков, больше заинтересованных в явлении, чем в его причинах. У мира есть свой чердак, куда убрано множество старинных и прелестных вещей, которые мы не хотим иметь перед глазами, но не решаемся выбросить.
(«Зима тревоги нашей»)

Мы упорно не желаем замечать то, чему не можем найти объяснения.
(«Зима тревоги нашей»)

Мэри, владычица души моей, - сказал он. - Взгляни на меня, твоего мужа, твоего возлюбленного, верного твоего друга. Сохрани меня от зла, что во мне самом, и от напасти извне. Я взываю к твоей помощи, Мэри, ибо сильны и непостижимы алкания мужчины и ему от века предначертано всюду сеять свое семя.
(«Зима тревоги нашей»)

На всю жизнь запомнил Джон Уайтсайд, как отец читал ему трех великих авторов: Геродота, Фукидида, Ксенофонта. Пенковая трубка была теперь ровного красновато-коричневого цвета.
- Здесь вся история, - говорил Ричард. - В этих трех книгах рассказано обо всем, на что способен человек. Здесь любовь и лицемерие, тупая бесчестность, ограниченность и отвага, благородство и печаль человечества. По этим книгам ты можешь судить о будущем, Джон, потому что на земле уже не случится ничего такого, о чем не рассказывали бы эти книги. Библия по сравнению с ними - лишь собрание разрозненных историй, созданных невежественным народом.
(«Райские пастбища»)

– На кой ему черт миллион акров? Что он с ними будет делать?
– Кто его знает. Наверно, сумасшедший. Это по всему видно. И на портрете такой. Глаза остервенелые, как у сумасшедшего.
– Говоришь, смерти боится? – спросил Кэйси.
– Так рассказывают.
– Боится, как бы до него бог не добрался?
(«Гроздья гнева»)

Наверное, ты любишь слова, Мерлин, если у тебя их такой большой запас. А я, должно быть, люблю боль, раз сам себе ее причиняю. И, Мерлин, по-моему, ты фокусник и обманщик. Всякий раз я ухожу от тебя в убеждении, что ты изрекал великие истины, но потом никак не могу припомнить ни одной. По - моему, твой мягкий голос и звон твоих арф полны хитрых чар.
(«Морской ястреб. Золотая чаша. Приключения Бена Ганна»)

Надеюсь, у меня не настолько мелкая натура, чтобы радоваться, когда по мне скучают.
(«На восток от Эдема»)

Надо сказать, что Милочке на редкость повезло, ибо эти пятеро мужчин имели пять различных точек зрения на воспитание собак и споры доходили до таких баталий, что Милочка осталась на всю жизнь невоспитанной собакой...
(«Консервный Ряд»)

Надо только найти к нему подход. Был у меня конь, до того вредный, – тянешь левый повод, он идет направо. Я его дурачил. Делал все наоборот – а он думал, что делает по-своему.
(«Заблудившийся автобус»)