Мудрые мысли

Стефан Цвейг (нем. Stefan Zweig — Штефан Цвайг)

(28 ноября 1881, Вена, Австрия — 22 февраля 1942, Петрополис, близ Рио-де-Жанейро)

Австрийский писатель, критик, автор множества новелл и беллетризованных биографий.

Цитата: 120 - 136 из 423

Ибо самая высокая, самая чистая идея становится низкой и ничтожной, как только она дает мелкой личности власть совершать ее именем бесчеловечное. («Мария Антуанетта»)

Ибо творец мира сего, когда мастерил мужчин, явно что-то перекосил в них; поэтому они всегда требуют от женщин обратное тому, что те им предлагают: если женщина легко отдается им, мужчины вместо благодарности уверяют, что они могут любить чистой любовью только невинность. А если женщина хочет соблюсти невинность, они только о том и думают, как бы вырвать у нее бережно хранимое сокровище.
(«Письмо незнакомки»)

Ибо тщетны все предосторожности и усилия: никогда отношения между здоровым и больным, между свободным и пленником не могут долго оставаться в полном равновесии. Несчастье делает человека легко ранимым, а непрерывное страдание мешает ему быть справедливым. Как неодолимо тягостное чувство неприязни, которое испытывает должник к кредитору, ибо одному из них неизменно суждена роль дающего, а другому — только получающего, так и больной таит в себе раздражение, готовое вспыхнуть при малейшем проявлении заботливости. Беспрерывно надо быть начеку, дабы не переступить едва ощутимый рубеж уязвимости, за которым участие уже не успокаивает боль, а лишь сильнее растравляет рану.
(«Нетерпение сердца»)

- Из путешествий ведь возвращаются.
- Да, - ответила я, - возвращаются, но успев забыть
(«Письмо незнакомки»)

Излечимо или неизлечимо, черное или белое? Как вы себе все просто представляете! Да если хотите, ни один врач не должен бы с чистой совестью произносить даже такие слова, как *здоров* и *болен*, - кто знает, где кончается здоровье и начинается болезнь? - а тем более решать, что излечимо и что неизлечимо.
(«Нетерпение сердца»)

Иной раз мужество — это слабость навыворот.
(«Нетерпение сердца»)

Историческое деяние бывает закончено не только когда оно свершилось, а лишь после того, как оно становится достоянием потомков.

Итак, я заявляю моему доброжелателю с притворным безразличием (нельзя же показать этому хвастливому пилюльщику, как тебя обрадовало его предложение!), что, конечно, мне доставит удовольствие побывать в доме у господина фон Кекешфальвы.
(«Нетерпение сердца»)

К лежащим передо мною листам я присоединю еще одну, скрытую страницу - исповедь чувства к ученой книге: я расскажу себе самому правду о моей юности.
(«Смятение чувств»)

Каждая героическая легенда представляет собой что-то вроде духовного тыла истории, и как всякий тыл, она очень легко относится ко всему тому, от чего сама не страдает: к бесчисленным человеческим жертвам, к слепому самопожертвованию, даже к безумству героически гибнущих смельчаков и их бессмысленной верности.

Каждая тень, в конечном счете, тоже дитя света, и лишь тот, кто познал светлое и темное, войну и мир, подъем и падение, лишь тот действительно жил.
(«Вчерашний мир. Воспоминания европейца»)

каждому молодому человеку, еще незнакомому с настоящей жизнью и переживаниями, мир представляется почти всегда лишь как отражение услышанного и прочитанного; мечты юноши, не имеющего собственного опыта, неизбежно питаются чужим опытом и примером. В книгах, на сцене и в кино (так упрощающем и опошляющем действительность) любовь всегда была уделом молодых, красивых избранников..
(«Нетерпение сердца»)

Каждый день я нахожу множество поводов вновь и вновь испытывать эту внезапно открывшуюся мне радость. И я даю себе слово: отныне помогать любому и каждому, сколько хватит сил. Не быть ленивым и равнодушным. Возвышаться над самим собой, обогащать собственную душу, щедро отдавая ее другим, разделять судьбу каждого, постигая и превозмогая страдание могучей силой сострадания.
(«Нетерпение сердца»)

каждый знает, чего он хочет и что он должен
(«Нетерпение сердца»)

как бы ни радовался я тому, что предотвратил вашу безумную выходку, мне ни в коей мере не может импонировать поспешность, с какой вы принимаете решения и тут же отказываетесь от своих замыслов. На людей, чьи поступки до такой степени зависят от настроения, нельзя возлагать никакой серьезной ответственности.
(«Нетерпение сердца»)

Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов.

как врач, я могу быть лишь хладнокровным шахматным игроком, а не азартным картежником, тем более что ставку оплачивает другой.
(«Нетерпение сердца»)