Мудрые мысли

Уильям Сомерсет Моэм (англ. William Somerset Maugham)

(25 января 1874, Париж, Франция - 16 декабря 1965, Ницца, Франция)

Английский писатель, один из самых преуспевающих прозаиков 1930-х.

Цитата: 69 - 85 из 544

Актерская игра - такое дело, которое требует всего твоего времени, и если хочешь чего-нибудь достичь, надо отдавать себя целиком. Меня просто возмущает наша публика: думают, что актеры и актрисы черт знает чем занимаются. Да у нас для этого просто нет времени.- (Майкл Долли)
(«Театр»)

Актерская игра не жизнь, это искусство, искусство же - то, что ты сам творишь. Настоящее горе уродливо; задача актера представить его не только правдиво, но и красиво. Если бы я действительно умирала, как умираю в полдюжине пьес, думаешь, меня заботило бы, достаточно ли изящны мои жесты и слышны ли мои бессвязные слова в последнем ряду галерки? Коль это подделка, то не больше, чем соната Бетховена, и я такой же шарлатан, как пианист, который играет ее. - (Джулия, актриса)
(«Театр»)

Американки требуют от своих мужей таких исключительных достоинств, какие англичанки ожидают найти разве что у своих лакеев.

Артист, художник, поэт или музыкант своим возвышенным или прекрасным удовлетворяет эстетическое чувство; но это варварское удовлетворение, оно сродни половому инстинкту, ибо он отдает вам еще и самого себя.

Беда моя в том, что я не умею ненавидеть людей, которые заставляют меня смеяться.
(«Луна и грош»)

Бог, которого можно понять, уже не Бог.

Бог, которого можно понять, это не бог. Кто может объяснить словами Бесконечность?
(«Луна и грош»)

Более прочное удовольствие получается от вещей менее совершенных. Оттого, что они были не во всем удачны, они заставляют живее работать воображение.

Больно убедиться в своей посредственности, когда уже слишком поздно. Характер от этого лучше не становится.
(«Бремя страстей человеческих»)

Большинство людей – не Бог весть какое сокровище. Бессмертие слишком грандиозное понятие, чтобы связывать с ним судьбу простых смертных.
(«Луна и грош»)

Бросившись на траву, потянувшись, как только что проснувшееся молодое животное, он почувствовал, что журчащие струи, тихо дрожащие от ветерка тополя, голубое небо над головой – все это невыносимо прекрасно. Он был влюблен в любовь. Закрыв глаза, он почувствовал прикосновение теплых губ к своим губам, касание нежных рук, обвивших его шею.
(«Бремя страстей человеческих»)

В глубине души он понимал, что отдаться на ее милость было сумасшествием, куда разумнее было бы сделать вид, что он к ней безразличен, и всячески скрывать ту страсть, которая кипела у него в груди; она только воспользуется его слабостью. Но он уже потерял всякую осторожность: он рассказал ей о муках, которые испытал во время их разлуки; о борьбе с самим собой – как он старался победить свое влечение, думал, что ему это удалось, но понял, что оно стало только сильнее прежнего. Он знал теперь, что вовсе и не хотел подавить свое чувство. Он так ее любит, что готов вынести какие угодно страдания. Он открыл перед ней свое сердце. Он с гордостью показал ей всю свою слабость.
(«Бремя страстей человеческих»)

В жизни есть две хорошие вещи: свобода мысли и свобода действия.

В жизни есть только две хорошие вещи: свобода мысли и свобода действия.

В жизни что посеешь, то и пожнешь, но ведь вся ее трагедия заключается в неумолимости, с какой следствие вытекает из причины.
(«Бремя страстей человеческих»)

В книгах можно было вычитать много мудрых мыслей, но судить он умел только по собственному опыту.
(«Бремя страстей человеческих»)

В Лондоне актеров больше, чем ролей. - (Джулия, актриса)
(«Театр»)