Мудрые мысли

Уильям Сомерсет Моэм (англ. William Somerset Maugham)

(25 января 1874, Париж, Франция - 16 декабря 1965, Ницца, Франция)

Английский писатель, один из самых преуспевающих прозаиков 1930-х.

Цитата: 443 - 459 из 544

Сорокалетний политик становится к семидесяти государственным деятелем. Именно в этом возрасте, когда он слишком стар, чтобы быть клерком, или садовником, или полицейским судьей, он созревает для руководства государством. Это не так уж удивительно, если вспомнить, что с самой глубокой древности старики внушают молодым, что они умнее, - а к тому времени, как молодые начинают понимать, какая это чушь, они сами превращаются в стариков, и им выгодно поддерживать это заблуждение. Кроме того, каждый, кто вращался в политических кругах, не мог не заметить, что если судить по результатам, то для управления страной не требуется особых умственных способностей.

Странное это чувство, что во всем мире нет человека, которому не было бы безразлично, жива ты или умерла.
(«Узорный покров»)

Супружество - приятная вещь, но оно не должно превращаться в привычку.

Существует один узор – самый простой, совершенный и красивый: человек рождается, мужает, женится, производит на свет детей, трудится ради куска хлеба и умирает; но есть и другие, более замысловатые и удивительные узоры, где нет места счастью или стремлению к успеху, – в них скрыта, пожалуй, какая-то своя тревожная красота.
(«Бремя страстей человеческих»)

Счастлив тот, кто силой воображения подчиняет своей власти державных близнецов – пространство и время.
(«Бремя страстей человеческих»)

Сыграть чувства можно только после того, как преодолеешь их.
(«Театр»)

Творчество - особый вид деятельности, оно в самом себе несет удовлетворение.

Текст, где говорилось ,что вера движет горами, был лишним примером того, что в книгах пишется одно, а на деле выходит совсем другое.
(«Бремя страстей человеческих»)

Теперь он больше ни о чем не мог думать. Он забыл об окружающем мире. Его не могли дозваться обедать. Сам того не понимая, он приобрел прекраснейшую привычку на свете - привычку читать; он и не подозревал, что нашел самое надежное убежище от всяческих зол; не знал он, правда, и того, что создает для себя вымышленный мир, рядом с которым подлинный мир может принести ему только жестокие разочарования.
(«Бремя страстей человеческих»)

Теперь он больше ни о чем не мог думать... Сам того не понимая, он приобрел прекраснейшую привычку на свете - привычку читать; он и не подозревал, что нашел самое надежное убежище от всяческих зол; не знал он, правда, и того, что создает для себя вымышленный мир, рядом с которым подлинный мир может принести ему только жестокие разочарования.
(«Бремя страстей человеческих»)

Теперь Филип хорошо знал цену Хейуорду. Он был безволен, кокетлив и так тщеславен, что надо было все время следить за собой, как бы не задеть его самолюбия; в его сознании лень безнадежно перепуталась с идеализмом, и он сам не мог их разделить.
(«Бремя страстей человеческих»)

Терпимость - другое название для безразличия.

То, что в какую-нибудь теорию верит много людей, еще не есть гарантия ее истинности... Но это хотя бы значит, что к ней стоит присмотреться.

То, что я в силах совершить, - единственная граница того, что мне дозволено совершить.
(«Бремя страстей человеческих»)

Тогда мудрец изложил ему историю человечества в одной строке, и она гласила: человек рождается, страдает и умирает. Жизнь не имеет никакого смысла, и существование человека бесцельно. Но какая же тогда разница, родился человек или нет, живет он или умер? Жизнь, как и смерть, теряла всякое значение... если жизнь бессмысленна, мир уже не кажется таким жестоким. Неважно, совершил ли что-нибудь тот или иной человек или ничего не смог совершить. Неудача ничего не меняет, а успех равен нулю. Человек - только мельчайшая песчинка в огромном людском водовороте, захлестнувшем на короткий миг земную поверхность; но он становится всесильным, как только разгадает тайну, что и хаос - ничто.
(«Бремя страстей человеческих»)

Только женщина знает, на что способна другая женщина.
(«Театр»)

Только мужчина, уважающий женщину, может расстаться с ней, не унижая ее.