Мудрые мысли

Жерар де Нерваль (фр. Gerard de Nerval — псевдоним; настоящее имя и фамилия Жерар Лабрюни, Labrunie)

(22 мая 1808, Париж — 26 января 1855, Париж)

Французский поэт-романтик.

Цитата: 1 - 17 из 29

– Божественная красота может полагаться лишь на собственную силу, а обычному человеку, знающему о своей слабости, не подобает ничем пренебрегать.
(«История о царице Утра и о Сулаймане, повелителе духов»)

Гений так же невозможен без вкуса, как характер — без нравственности.

Да пребудут с тобой сон и смерть.
(«История о царице Утра и о Сулаймане, повелителе духов»)

Ее красота ослепляет. Лишь краткий миг я смотрел на нее, как смотрят на восходящее солнце, которое тотчас обжигает и заставляет зажмуриться. Все при виде ее падали ниц, и я не был исключением. Поднявшись, я ушел, унося с собой ее образ.
(«История о царице Утра и о Сулаймане, повелителе духов»)

Лицо его было серьезно и печально, голос звучал проникновеннее обычного, и царь, странно смущенный, сказал себе: «Этот человек очень красив…»
(«История о царице Утра и о Сулаймане, повелителе духов»)

Моя душа соединилась с вашей, и мое сердце следует за нею.
(«История о царице Утра и о Сулаймане, повелителе духов»)

- Мы не боимся… если не любим.
Царице внезапно захотелось, чтобы ее боялись.
(«История о царице Утра и о Сулаймане, повелителе духов»)

Не боитесь ли вы, отдавая столь явное предпочтение золоту, что люди сочтут, будто вы пренебрегаете другими материалами? Вы и вправду думаете, что в мире нет ничего прекраснее этого металла?
(«История о царице Утра и о Сулаймане, повелителе духов»)

Но в тихий зимний день, когда от жизни бренной
Он позван был к иной, как говорят, нетленной,
Он уходя шепнул: «Я приходил – зачем?».
(Эпитафия)

Нравился ли ей Сулайман, или она лишь вообразила себе, что могла бы полюбить его? С тех пор как она сбила с него спесь, что-то притягивало ее к нему, но это влечение, рожденное спокойной рассудочностью, к которой примешивалась капелька жалости, всегда сопутствующей победе женщины над мужчиной, не было ни пылким, ни восторженным. Владея собой, как владела она помыслами и чувствами царя, Балкида шла к любви, если мысль о любви вообще приходила ей в голову, через дружбу, а путь этот долог!
(«История о царице Утра и о Сулаймане, повелителе духов»)

О невежество и легкомыслие людское! О суетность гордыни! Ты возводишь свою ставу на могилах отцов твоих!
(«История о царице Утра и о Сулаймане, повелителе духов»)

О слепая вера царей! О суетность мудрости! Суета! Суета!
(«История о царице Утра и о Сулаймане, повелителе духов»)

Однако такова уж была беспокойная душа Адонирама, что взирал он немного свысока на это великое свершение. Воздвигнуть одно из семи чудес света казалось ему делом пустым и ничтожным. И чем дальше продвигалось строительство, тем яснее осознавал он слабость рода человеческого, тем горше сетовал на несовершенство и ограниченность средств, предоставленных в его распоряжение современниками.
(«История о царице Утра и о Сулаймане, повелителе духов»)

Он ответил ей, и голос его поразил царицу, как отголосок давнего мимолетного воспоминания, а между тем она не знала этого человека и никогда его не встречала.
(«История о царице Утра и о Сулаймане, повелителе духов»)

Опасно нарушать порядок вещей, установленный природой.
(«История о царице Утра и о Сулаймане, повелителе духов»)