Мудрые мысли

Иван Александрович Гончаров (Ivan Aleksandrovich Goncharov)

(6 (18) июня 1812, Симбирск, ныне Ульяновск — 15 (27) сентября 1891, Санкт-Петербург)

Русский писатель; член-корреспондент Императорской Академии наук по Разряду Русского языка и словесности (1860).

Цитата: 1 - 17 из 169

— А вы почему знаете? — с жаром начал Александр, — вы подсылаете смотреть за мной?
— Как же, я содержу для тебя шпионов на жалование.
(«Обыкновенная история»)

— А вы разве заметили у меня что-нибудь на лице? — спросил он.
— Слезы, хотя вы и скрывали их; это дурная черта у мужчин — стыдиться своего сердца. Это тоже самолюбие, только фальшивое. Лучше бы они постыдились иногда своего ума: он чаще ошибается.
(«Обломов»)

— А слава, слава? вот истинная награда певца...
— Она устала нянчиться с певцами: слишком много претендентов. Это прежде, бывало, слава, как женщина, ухаживала за всяким, а теперь, замечаешь ли? ее как будто нет совсем, или она спряталась — да! Есть известность, а славы что-то не слыхать, или она придумала другой способ проявляться.
(«Обыкновенная история»)

— <...> Ах, Ольга! Требуй доказательств! Повторю тебе, что если б ты с другим могла быть счастливее, я бы без ропота уступил права свои; если б надо было умереть за тебя, я бы с радостью умер! — со слезами досказал он.
— Этого ничего не нужно, никто не требует! Зачем мне твоя жизнь? Ты сделай, что надо. Это уловка лукавых людей предлагать жертвы, которых не нужно или нельзя приносить, чтоб не приносить нужных.
(«Обломов»)

— Вы — женитесь! — Что ж тут удивительного? — спросил Пётр Иваныч. — Как что? Женитесь — и ни слова мне! — Извини, я забыл попросить у тебя позволения.
(«Обыкновенная история»)

— Вы, дядюшка, удивительный человек! Для вас не существует постоянства, нет святости обещаний... Жизнь так хороша, так полна прелести, неги: она как гладкое, прекрасное озеро...
— На котором растут желтые цветы, что ли? — перебил дядя.
— Как озеро, — продолжал Александр, — она полна чего-то таинственного, заманчивого, скрывающего в себе так много...
— Тины, любезный.
— Зачем же вы, дядюшка, черпаете тину, зачем так разрушаете и уничтожаете все радости, надежды, блага... смотрите с черной стороны?
— Я смотрю с настоящей — и тебе тоже советую.
(«Обыкновенная история»)

— Дядюшка! Вы подслушивали нас! — вскричал вне себя Александр.
— Да, я там за кустом сидел. Мне ведь только и дела, что за тобой бегать да подслушивать всякий вздор.
(«Обыкновенная история»)

— И я, может быть, женюсь! — сказал Александр на ухо дяде. — Закрой клапан, Александр!
(«Обыкновенная история»)

— Как, каждый день вместе и мало знаешь?..
— Мало. Не знаю, что у нее кроется под этим спокойствием, не знаю ее прошлого и не угадываю ее будущего. Женщина она или кукла, живет или подделывается под жизнь? И это мучит меня...
(«Обрыв»)

— Нет, любят только однажды!
(«Обломов»)

— Помилуй, Илья! — сказал Штольц, обратив на Обломова изумленный взгляд. — Сам-то ты что ж делаешь? Точно ком теста, свернулся и лежишь.
— Правда, Андрей, как ком, — печально отозвался Обломов.
— Да разве сознание есть оправдание?
(«Обломов»)

- С кем вы жили всю жизнь, с кем имели дела, кого любили, если у вас такие черные подозрения?.. - Жил с людьми, любил женщину.
(«Обыкновенная история»)

— Счастье, счастье! Как ты хрупко, как ненадежно! Покрывало, венок, любовь, любовь! А деньги где? А жить чем? И тебя надо купить, любовь, чистое, законное благо.
(«Обломов»)

— Тебе жениться!
— А что же?
— В твои лета!
— Мне двадцать три года.
— Пора! В эти лета женятся только мужики, когда им нужна работница в доме.
(«Обыкновенная история»)

— Человек создан сам устраивать себя и даже менять свою природу, а он отрастил брюхо да и думает, что природа послала ему эту ношу! У тебя были крылья, да ты отвязал их.
— Где они, крылья-то? — уныло говорил Обломов. — Я ничего не умею...
— То есть не хочешь уметь, — перебил Штольц. — Нет человека, который бы не умел чего-нибудь, ей-богу нет!
(«Обломов»)