Жан Морис Эжен Клеман Кокто (фр. Jean Maurice Eugene Clement Cocteau)

(5 июля 1889, Мезон-Лаффит, Франция — 11 октября 1963, Милли-ла-Форе, Франция)

Биография

Ранние годы

Жан появился на свет 5 июля 1889 года неподалёку от Парижа. Сын адвоката и художника-любителя, покончившего с собой, когда сыну было 9 лет. Не получил систематического образования.

Кокто вырос в богатой семье, среди людей, увлеченных искусством. Его отец, музыкант-любитель, играл с Сарасате и приятельствовал с Россини, его матушка - известная красавица, была без ума от театра, ни дня не проводила без премьеры. В чем-то воздух детства Кокто напоминал атмосферу романов Пруста - тот же высший свет, те же изысканные манеры, те же долгие беседы о прекрасном и трудноуловимым. Но в отличие от своего современника и ровесника, Жан не страдал многочисленными хворями и не чурался новых впечатлений. Напротив, он хотел заниматься всем тем, что интересно, надеялся внедриться в самую гущу жизни.

Желание писать пробудилось в нем очень рано. «Поэзия - врожденное бедствие», - скажет он, когда возмужает. «И вечное отрочество», - добавит он еще через несколько лет, когда первые печали и разочарования наложат легкие тени на его нежную и блистательную судьбу.

Живопись

Жан с детства увлёкся рисованием, проявляя незаурядный талант живописца. Впоследствии Кокто успешно работал в жанре графического портрета. Он удачно запечатлел многих знаменитых людей своей эпохи - П.Пикассо, И.Стравинского, С.Дягилева, В.Нижинского.

С середины 1910-х годов вошёл в художественные круги Парижа, познакомился с Марселем Прустом, Андре Жидом, Сергеем Дягилевым, Павло Пикассо, Эриком Сати и другими, оказал влияние на сюрреалистов (затем вошёл в конфликт с А. Бретоном), позднее сблизился с Жаном Марэ и Эдит Пиаф. Известен многолетним творческим и любовным союзом с актёром Жаном Марэ, с которым прожил вместе около 25 лет.

Париж в 1920-е был буквально пропитан новыми художественными идеями. Здесь смешалось творчество талантливых представителей искусства того времени: поэтов, живописцев, скульпторов, музыкантов и актеров. Вдохновлённый атмосферой этого духа творчества, Кокто начинает писать стихи, которые сразу привлекают к себе внимание.

Первая мировая война

От военной службы Кокто освободили по состоянию здоровья. Он отправился на фронт добровольцем - санитаром полевого госпиталя. Воевал вместе с морскими пехотинцами. Был отважен. Представили к награде. Однако, когда поэта решились наградить крестом «За боевые заслуги», выяснилось, что он не один раз нарушал дисциплину, занимаясь любовью в самых непредусмотренных местах и с самыми неподходящими людьми. Решили арестовать и судить. Жандармы уже стояли на пороге. От расправы его спас начальник штаба, а само разбирательство спасло его от смерти, - весь полк морской пехоты, при котором находился Жан Кокто, был уничтожен немцами.

Впрочем, времени проведенного на фронте, Кокто хватило, дабы придумать замечательный роман «Самозванец Тома», который понравился всему свету - и испанскому художнику Пабло Пикассо, и американскому бродяге Генри Миллеру, и советскому наркому Анатолию Луначарскому.

Поэзия. Литература

Когда 4 апреля 1908 года восемнадцатилетний тщедушный паренек с изысканными манерами на сцене парижского театра «Фемина» прочитал с феноменальным успехом свои стихи, даже когда он получил титул «легкомысленного принца» и заметил, что вся его жизнь уйдет на то, чтобы «заставить забыть этот дебют», - ни хваливший его Андрэ Жид, ни покровительствовавший ему Лоран Тайяд не могли предположить, что этот мальчишка скоро будет объявлен единственным наследником Оскара Уальда, станет властителем дум и тел, оставит свой след не только в литературе, но и в музыке, и в изобразительном искусстве, и на театре, и в кино.

С 1916 года издавался в литературном американском журнале «Литтл Ревю», основанном Джейн Хип и Маргарет Андерсон.

В 1920 выходит сборник его стихов, который так и назывался «Стихи». В этот период Кокто был увлечён новомодным течением – дадаизмом. А в сборнике «Опера», увидевшем свет в 1927, можно заметить идеи сюрреализма.

Среди романов Кокто наиболее известны «Самозванец Тома» (1923) и «Трудные дети» (1929). Кокто–драматург пытался осовременить античную и шекспировскую трагедии. Автор психологической монодрамы (вид драмы, исполняемой одним актёром) «Человеческий голос» (1930) и пьесы «Трудные родители» (1938).

Он был блестящим критиком, автором глубоких эссе о Леонардо да Винчи, Лотреке, Сезанне, Пикассо, Модильяни, Утрилло, Кирико и других мастерах прошлого и современности. Знаменитый француз оказал влияние на многих талантливых людей своей эпохи. Он был другом Эдит Пиаф, Жана Марэ, Марселя Пруста.

В 1955 году Кокто избран членом Французской Академии, Королевской Академии Бельгии. Он был командором Ордена Почетного Легиона, членом Академии Малларме, многих национальных Академий мира, почетным президентом Каннского кинофестиваля, Академии джаза.

Музыка

Мало кто из писателей XX века имел такую близкую и обширную связь с музыкой и музыкантами своего времени, как Жан Кокто. Среди его произведений — либретто и тексты для десятков опер, балетов и ораторий, в числе которых многие сделали имя не только своему автору, но и составили историю всей французской музыки.

«…Между музыкой и Жаном Кокто была органичная доверительная связь… Он был весь в музыке физически… Для разговора о музыке и музыкантах он умел находить идеально подходящие слова, точные выражения, полностью избегая при этом специальной музыкальной терминологии…» (Анри Соге, «Жан Кокто и музыка»).

В 1912 году Кокто познакомился со знаменитым русским балетным антрепренером Дягилевым. Особенное значение для Жана Кокто имел скандально легендарный балет Сати–Пикассо–Кокто «Парад», поставленный в мае 1917 года русским балетом Дягилева в Париже. Шумная премьера «первого сюрреалистического спектакля» в истории сделала имя не только Кокто, но и всем остальным участникам этого эпатажного представления. Общение с Эриком Сати, одним из самых особенных и странных композиторов XX века имело наибольшее значение для формирования и творческого, и личного почерка Кокто.

«Внешне Сати был, похож на заурядного чиновника: бородка, пенсне, котелок и зонтик. Эгоист, фанатик, он не признавал ничего, кроме своей догмы, и рвал и метал, когда что-нибудь противоречило ей…» ( Жан Кокто, из книги «Бремя бытия», 1947 г.).

Пять лет спустя Жан Кокто совместно с Эриком Сати и при поддержке известного критика Анри Колле инициировал создание знаменитой французской группы «Шести» молодых композиторов, прообразом которой послужила «Могучая кучка» или «Русская пятёрка», как её чаще называли во Франции.

Вторая мировая война и после

Во время Второй мировой войны жил в Париже. Писал, ставил пьесы. После войны тоже жил в Париже. Снимал кино, писал. «Если я пишу, я пишу, если рисую, то рисую, если работаю для экрана, покидаю театр; если обращаюсь к театру, оставляю кино, и скрипка Энгра всегда казалась мне лучшей из скрипок». Это и было его главным путешествием - от материала к материалу, от сюжета к сюжету, во имя единственной и неповторимой темы, которая зовется жизнью на фоне смерти. Он не считал себя прозаиком, драматургом или режиссером. Он мыслил себя только поэтом - поэтом романа, поэтом театра, поэтом кино.

Кинематограф

Кокто был очень одарён не только как поэт и художник, он добился успеха и в кинематографии. С 1930-х гг. Кокто работал как киносценарист и кинорежиссёр.

В 1946 он снял фильм «Красавица и чудовище», в 1950 – «Орфей», ещё через 10 лет – «Завещание Орфея».

Все творчество Кокто - поиски «истинной линии» (которая в переносном смысле слова являлась его целью и в литературе), передающей суть вещей. Движимый, в духе времени, страстным интересом к кинематографу, в 1930 (одновременно с постановкой Л. Бунюэлем сюрреалистического шедевра «Золотой век») снял свой первый, отмеченный намеренной алогичностью повествования фильм «Кровь поэта» (Le Sang D'un Poete), в котором просматривались смутные контуры античного мифа об Орфее. В дальнейшем тема искусства и участи художника в прозаичном и корыстном мире становится центральной в творчестве Ж. Кокто, обретая роковую, в позднеромантическом духе предопределенность в фильмах «Орфей» (Orpheus/Orphee, 1949) и «Завещание Орфея» (Le Testament D'orphee, 1959), снятых по собственным сценариям (в последнем он выступил сам в будничном облике пожилого поэта).

Наибольший успех снискала вторая часть кинотрилогии, представлявшая собой перенесенную в условную современность экзистенциальную, в духе «Мух» Ж.-П. Сартра и «Мифа о Сизифе» А. Камю, притчу о несовместимости высокой духовности с регламентированным буржуазным бытом. Мрачная экспрессивность картин посещаемого героем (Орфея, как и большинство главных героев Кокто, играл Ж. Марэ) в сопровождении таинственной Принцессы-Смерти (М. Казарес) ада, где безликие судьи с унылой механичностью выносят своим жертвам приговоры без права апелляции, живо напоминала о недавних ужасах фашистской оккупации. Мотив абсурдного героизма, сквозь трагизм бытия ведущего к бессмертию, звучал у Кокто и раньше - в авторском сценарии фильма «Вечное возвращение» (L'eternel Retour, 1943, режиссер Ж. Деланнуа) - обобщеннно-поэтической версии легенды о Тристане и Изольде.

Самой простой и популярной из лент Кокто, в полной мере продемонстрировавшей образные возможности его «ирреального реализма» (как определял он сам свой кинематографический метод), стала сказочно фантастическая картина «Красавица и чудовище» (La Belle Et La Bete, 1946), фабула которой восходит к волшебной сказке 18 века.

Менее удачны его опыты в области костюмно-исторического фильма - сценарии экранизаций «Рюи Блаза» (Ruy Blas, в нашем прокате - «Опасное сходство») (по драме В. Гюго, 1947, режиссер П. Бийон) и «Принцессы Клевской» (La Princesse De Cleves, по роману М.-М. Де Лафайет, 1960, режиссер Деланнуа) ощутимо проигрывали на фоне классических источников. А дважды предпринятую Кокто - сначала в драме «Двуглавый орел» (L'aigle A Deux Tetes, 1946), а затем в одноименном фильме (1947) - попытку реанимировать исторический апокриф - загадочную гибель королевы Елизаветы Австрийской от руки неведомого убийцы - современники восприняли как откровенный анахронизм. Позднее к тому же сюжету, и тоже без особого успеха, обратился М. Антониони в телевизионной драме «Тайна Обервальда» (Il Mistero Di Oberwald, 1981).

Большим успехом пользовались экранизации двух написанных им еще до войны мелодрам из современной жизни - «Несносные родители» (Les Parents Terribles, 1948) и «Несносные дети» (Les Enfants Terribles, 1949, режиссер Ж.-П. Мельвиль), иронически высвечивавших несостоятельность морали среднего класса. Кинематографическое творчество Кокто, несмотря на видимую эклектичность, несомненно обогатило набор образно-выразительных средств и приемов современного киноискусства.

Кокто и Марэ

Жан Марэ и Жан Кокто познакомились в 1937 году. Великий писатель и режиссер, один из виднейших представителей французского искусства первой половины XX века Жан Кокто заметил молодого и неизвестного актера Жана Марэ в парижском театре «Ателье», где готовилась к постановке его пьеса «Царь Эдип». Кокто был очарован красивым юношей и утвердил Марэ на главную роль. Так начался творческий путь знаменитого французского актера Жана Марэ.

Марэ благоговел перед гением Кокто, их любовный союз стал серьезным испытанием для молодого актера и способствовал активному развитию его карьеры. Марэ был бесконечно благодарен своему покровителю и вскоре его уважение и восхищение Кокто переросло в настоящее всепоглощающее чувство любви. Встреча двух Жанно была подарком судьбы. Кокто писал для Марэ пьесы, ставил фильмы, посвящал ему стихи. Он составлял для него списки книг, обязательных для чтения, знакомил со своими выдающимися друзьями - Висконти, Шанель, Шевалье. Возил по всему миру. Кокто разгадал сложный драматический талант актера. В фильмах и спектаклях, поставленных Кокто, Жан Марэ был загадочным, поэтичным ангелом во плоти.

Этот удивительный союз, над которым сначала посмеивались, потом стали уважать, стал союзом душ и своеобразным творческим содружеством. Каждый из них вдохновлял другого. Свои лучшие романтические роли Жан Маре сыграл в фильмах Кокто «Красавица и Чудовище» и «Смерть Орфея». Они прожили вместе 25 лет. Их отношения не афишировались, но и ни для кого не были секретом. Жан Кокто посвящал Марэ любовные стихи, рисовал его портреты, ставил для него пьесы и снимал фильмы, в которых Марэ играл главную роль. Они оставались вместе до самой смерти Жана Кокто в 1963 году. Более 30 лет Жан Марэ жил без него, но постоянно помнил и думал о Кокто. Он написал книгу под названием «Непостижимый Кокто». Он поставил спектакль по пьесе Кокто «Царь Эдип» и сам сыграл в нем. В 1972 году он сыграл роль Поэта в спектакле Мориса Бежара «Памяти Жана Кокто. Ангел Эртебиз». Он поставил «Ужасных родителей» Кокто. Он читал со сцены стихи Кокто. Более того, вместе с Жаном-Люком Тардье он написал пьесу «Кокто-Марэ», которую поставил в 1983-м году в театре «Ателье» к двадцатой годовщине смерти Кокто. Марэ гастролировал с этим спектаклем в Бельгии, Швейцарии, Италии, Германии, Австрии, Голландии, Испании, Канаде и Японии.

Человек, достаточно обеспеченный, чтобы иметь дом, множество домов, он прожил почти всю жизнь странником – в гостиницах, у друзей. И только к старости стал любить свою квартиру, устойчивый быт. В последние годы Марэ и Кокто расстались, но сохраняли друг к другу очень тёплые чувства. После двух пережитых Кокто инфарктов, выхаживал его именно Марэ. Жан Кокто скончался 11 октября 1963 года под Парижем от отёка лёгкого.

Его всесторонняя одаренность и стремление выйти за рамки привычного оказали влияние на культуру того времени.

Знаете ли Вы, что

* В книге Майкла Бейджента, Ричарда Лея и Генри Линкольна «Святая кровь и Святой Грааль» Жан Кокто упомянут в списке магистров организации «Приорат Сиона».
* Завязав романтические отношения с юным литературным гением Раймоном Радиге (1903–1923), Кокто пристрастился с опиуму. После внезапной смерти возлюбленного от тифа, он несколько лет приходил в себя, а от опиума так и не отказался до конца своих дней.

Сценарист

2003 Трудные родители / Les parents terribles (ТВ) ... пьеса
2002 Belo ... пьеса
2001 Kerstmatinee 2001 (ТВ)
1999 Walled Garden, The ... рассказ
1994 Употребление наркотиков и искусство / Drug-Taking and the Arts
1993 Le bel indifferent ... пьеса
1993 Edwige Feuillere en scene (ТВ)
1993 Oedipus Rex (ТВ)
1990 La voix humaine
1990 Carole Farley in 'The Telephone' and 'La Voix Humaine' (ТВ)
1988 Женщины на грани нервного срыва / Mujeres al borde de un ataque de nervios ... пьеса
1984 Oedipus Rex (ТВ)
1983 Orphee (ТВ) ... пьеса
1982 Cher menteur (ТВ) ... адаптация
1981 Тайна Обервальда / Il mistero di Oberwald ... пьеса
1980 Ужасные родители / Les parents terribles (ТВ) ... пьеса
1979 Дама из Монте-Карло / La dame de Monte Carlo
1975 Двуглавый орёл / L'aigle a deux tetes (ТВ) ... пьеса
1975 Le bel indifferent (ТВ) ... пьеса
1972 Oedipus Rex (ТВ)
1967 De onverschillige (ТВ) ... пьеса
1966 Человеческий голос / Human Voice, The (ТВ) ... рассказ
1966 De tweekoppige adelaar (ТВ)
1964 Самозванец Тома / Thomas l'imposteur
1963 La machine infernale (ТВ) ... пьеса
1961 Принцесса Клевская / La princesse de Cleves ... адаптация
1960 Die geliebte Stimme ... пьеса
1960 Завещание Орфея / Le testament d'Orphee, ou ne me demandez pas pourquoi!
1958 Anna la bonne
1957 Django Reinhardt
1957 Le bel indifferent
1954 Пантомимы / Pantomimes
1953 Интимные отношения / Intimate Relations ... пьеса
1951 Черная корона / La corona negra ... рассказ
1950 Трудные дети / Les enfants terribles ... адаптация
1950 Ce siecle a cinquante ans
1950 Орфей / Orphee
1948 Romantici a Venezia
1948 Ужасные родители / Les parents terribles
1948 Любовь / Amore, L' ... пьеса
1948 Двуглавый орел / L'aigle a deux tetes
1947 Рюи Блас: Опасное сходство / Ruy Blas
1946 Красавица и чудовище / La belle et la bete ... рассказ
1945 Дамы Булонского леса / Les dames du Bois de Boulogne
1943 Вечное возвращение / L'eternel retour
1943 Барон-призрак / Le baron fantome
1940 Комедия счастья / La comedie du bonheur
1930 Кровь поэта / Le sang d'un poete

Режиссер

1960 Завещание Орфея / Le testament d'Orphee, ou ne me demandez pas pourquoi!
1957 8x8: Шахматная соната в 8-ми ходах / 8 X 8: A Chess Sonata in 8 Movements
1952 Вилла Санто-Соспир / La villa Santo-Sospir
1950 Кориолан / Coriolan
1950 Орфей / Orphee
1948 Ужасные родители / Les parents terribles
1948 Двуглавый орел / L'aigle a deux tetes
1946 Красавица и чудовище / La belle et la bete
1930 Кровь поэта / Le sang d'un poete
1925 Jean Cocteau fait du cinema

Фильмография

1957 8x8: Шахматная соната в 8-ми ходах / 8 X 8: A Chess Sonata in 8 Movements
1954 Пантомимы / Pantomimes
1951 Traite de bave et d'eternite ... Lui-meme
1950 Кориолан / Coriolan
1944 Малибран / La Malibran ... Alfred de Musset
1943 Барон-призрак / Le baron fantome ... Le baron Julius Carol, барон–призрак

Озвучивание

1950 Орфей / Orphee ... рассказчик, в титрах не указан
1950 Трудные дети / Les enfants terribles ... рассказчик
1949 Les noces de sable ... рассказчик
1948 Ужасные родители / Les parents terribles ... рассказчик, в титрах не указан
1946 Красавица и чудовище / La belle et la bete ... волшебный голос, в титрах не указан
1944 De Jeanne d'Arc a Philippe Petain ... рассказчик

Композитор

1958 Anna la bonne

Награды и премии

* Британская академия, 1961 год
* Номинация: Лучший фильм («Завещание Орфея»)

Поэзия

* La lampe d’Aladin (1908)
* Le prince frivole (1909)
* Odes (1914)
* Cap de Bonne-Esperance (1918)
* Escales (1920)
* Vocabulaire (1922)
* Plain-Chant (1922)
* Priere mutilee (1922)
* La Rose de Francois (1923)
* L’Ange Heurtebise(1925)
* Cri ecrit (1925)
* Opera (1926)
* Eloge de l’Imprimerie (1929)
* Mythologie (1934)
* Enigme (1939)
* Allegories (1940)
* Leone (1944)
* La Crucifixion (1946)
* Le Chiffre sept (1952)
* La Nappe du Catalan (1952)
* Dentelle d’eternite (1953)
* Appogiatures (1953)
* Clair-Obscur (1954)
* Paraprosodies (1958)
* Gondole des Morts (1958)
* Ceremonial Espagnol du Phenix (1960)
* Le Requiem (1961)
* Taches (1962)
* Faire-Part (1968, посмертно)

Романы

* Le Potomak (1919)
* Le Grand Ecart (1923)
* Thomas l’imposteur (1923)
* Le Livre blanc (1928)
* Les Enfants terribles (1929)
* La Fin du Potomak (1940)

Эссе

* Le Coq et l’Arlequin (1918)
* Carte blanche (1920)
* Le Secret professionnel (1922)
* Le Rappel a l’ordre (1926)
* Opium (1930)
* Essai de critique indirecte (1932)
* Portraits-Souvenir (1935)
* Mon Premier voyage (1938)
* Le Greco (1943)
* Le Foyer des artistes (1947)
* Jean Marais (1951)
* Gide vivant (1952)
* Entretiens sur le musee de Dresde (1957, с Луи Арагоном)
* Le Cordon ombilical (1962)

Пьесы

* Parade (1917)
* Les Maries de la tour Eiffel (1921)
* Antigone (1922)
* Romeo et Juliette (1924)
* Orphee (1926)
* La Voix humaine (1930)
* La Machine infernale (1934)
* L’Ecole des veuves (1936)
* Oedipe-roi (1937)
* Les Chevaliers de la Table ronde (1937)
* Les Parents terribles (1938)
* Les Monstres sacres (1940)
* La Machine a ecrire (1941)
* Renaud et Armide (1943)
* L’Epouse injustement soupconnee (1943)
* L’Aigle a Deux Tetes (1946)
* L’impromptu du Palais-Royal (1962)

Кинофильмы

1932 — Кровь Поэта (фр. Le Sang d'un poete)
1946 — Красавица и Чудовище (фр. La Belle et la Bete)
1947 — Двуглавый Орел (фр. L'Aigle a Deux Tetes)
1948 — Ужасные Родители (фр. Les Parents terribles)
1950 — Орфей (фр. Orphee)
1952 — фр. Villa Santo-Sospir (к/м)
1959 — Завещание Орфея (фильм) (фр. Le Testament d'Orphee)

Кроме того, Кокто выступал сценаристом фильмов Жана Деланнуа («Вечное возвращение», 1943; «Принцесса Клевская», 1960), Робера Брессона («Дамы Булонского леса», 1949) и др.

Признание

С 1916 года издавался в литературном американском журнале «Литтл Ревю», основанном Джейн Хип и Маргарет Андерсон. В 1955 был избран членом Французской Академии, Королевской Академии Бельгии. Командор Ордена Почётного Легиона, член Академии Малларме, многих национальных Академий мира, почетный президент Каннского кинофестиваля, Академии джаза и др. В Мийи-ла-Форе, где умер Жан Кокто, действует дом-музей.

Публикации на русском языке

* Петух и арлекин. СПб: Изд-во «Кристалл», 2000
* Сочинения в 3-х тт. М.: Аграф, 2001
* Портреты-воспоминания. СПб: Изд-во Ивана Лимбаха, 2002

Литература

* Crosland M. Jean Cocteau; a biography. New York: Knopf, 1956.
* Oxenhandler N. Scandal & parade: the theater of Jean Cocteau. New Brunswick: Rutgers UP, 1957.
* Fowlie W. Jean Cocteau: the history of a poet’s age. Bloomington: Indiana UP, 1966
* Lange M. Cocteau: Prince sans royaume. Paris: J.-C. Lattes, 1989
* Touzot J. Jean Cocteau. Lyon: Manufacture, 1989
* Caizergues P. Jean Cocteau, quarante ans apres: 1963—2003. Montpellier: Centre d'etude du XXe siecle, Universite Paul-Valery, Montpellier III; Paris: Centre Pompidou, 2005
* Jemma-Jejcic M. Jean Cocteau ou l'enigme du desir. Ce que le poete apprend au psychanalyste. Ramonville Saint-Agne: Editions Eres, 2006
* Маре Ж. Непостижимый Жан Кокто. М.: Текст, 2003

ПРИНЦ УДАЧИ (Андрей Полонский)

Когда читаешь Жана Кокто, поражает удивительная легкость, отсутствие напряжения. Здесь господствует французский стиль отношения к миру, когда трагедия становится песенкой, а долгая драма выглядит безвкусно. Как-то он жаловался в интервью: "Стоит мне купить где-нибудь галстук, как на другой день распродадут все такие галстуки, сославшись на мое имя. Стоит мне похвалить какие-нибудь чулки, как мое имя появляется на рекламе. Стоит мне засучить рукава во время работы, как множество молодых людей сделают то же самое. Я бегу, я постоянно бегу от самого себя". Действительно, страшная история. Нынче, чтоб оказаться в подобной роли, писатели, политики и журналисты платят большие деньги, и специальные конторы по общественным связям работают над имиджем, стилем и раскруткой своих клиентов. Как бы Кокто хохотал, как бы он радовался! - поделом им, скучным и однообразным данникам единожды выбранной роли, пресного и повторяющегося сюжета. Жили бы интересней и ясней, никакой нужды в том не было бы.

За несколько месяцев до смерти Жан Кокто написал себе "Эпитафию":
"Прохожий, я по жизни сей
Шел от опасности к опасности,
И путь мой стал всего ясней,
Когда совсем не стало ясности".
(Пер. Вл. Васильева).

Вспомним, что европейская культура почти начиналась с "Еxegi monumentum". "Я памятник себе воздвиг нерукотворный", - это уже первые шаги русской словесности. Человеку казалось достойным быть самому себе обелиской, грандиозной фигурой из мрамора или из бронзы, возвышающейся в назидании потомкам. Даже прекрасный Пушкин не удержался от этого искушения. А вот французы (верней, лучшая часть их) быстро выяснили, что не такая уж большая честь собирать экскурсии равнодушных чужестранцев и быть лучшим городским отхожим местом для воробьев, голубей и воронов. Они рассмеялись и пошли по пути снятия пафоса монументальных поз, отрицали саму возможность подвести основательную мораль к быстрой и изменчивой жизни; не оспаривая серьезности задач, навсегда отмели серьезность и окончательность возможных решений:
"Преврати мой бред в то самое Древо,
Под которым Змей любезничал с Евой" (пер. П.Антокольского).

Кажется, этого достаточно.

В ХХ веке было очень модно говорить об упадке. И, только распрощавшись с этим столетием, мы видим, сколь много оно дало фигур, по масштабам сравнимых с гениями и героями Возрождения, а порой и превосходящих их - от русского философа и монаха Льва Лосева до британского мага и поэта Алистера Кроули. Жан Кокто из их числа.

Когда 4 апреля 1908 года восемнадцатилетний тщедушный паренек с изысканными манерами на сцене парижского театра "Фемина" прочитал с феноменальным успехом свои стихи, даже когда он получил титул "легкомысленного принца" и заметил, что вся его жизнь уйдет на то, чтобы "заставить забыть этот дебют", - ни хваливший его Андрэ Жид, ни покровительствовавший ему Лоран Тайяд не могли предположить, что этот мальчишка скоро будет объявлен единственным наследником Оскара Уальда, станет властителем дум и тел, оставит свой след не только в литературе, но и в музыке, и в изобразительном искусстве, и на театре, и в кино. Впрочем, Кокто всегда везло.

Знаменитый мастер биографий Андре Маруа как-то заметил, что Кокто выпала опасная удача - счастливое и обеспеченное детство. Поэт вырос в богатой семье, среди людей, увлеченных искусством. Его отец, музыкант-любитель, играл с Сарасате и приятельствовал с Россини, его матушка - известная красавица, была без ума от театра, ни дня не проводила без премьеры. В чем-то воздух детства Кокто напоминал атмосферу романов Пруста - тот же высший свет, те же изысканные манеры, те же долгие беседы о прекрасном и трудноуловимым. Но в отличие от своего современника и ровесника, Жан не страдал многочисленными хворями и не чурался новых впечатлений. Напротив, он хотел заниматься всем тем, что интересно, надеялся внедриться в самую гущу жизни.

Желание писать пробудилось в нем очень рано. "Поэзия - врожденное бедствие", - скажет он, когда возмужает. "И вечное отрочество", - добавит он еще через несколько лет, когда первые печали и разочарования наложат легкие тени на его нежную и блистательную судьбу.

В 1912 году Кокто познакомился со знаменитым русским балетным антрепренером Дягилевым. "Удиви меня", - сказал Дягилев. И Кокто удивлял, удивлял всех окружающих долгие годы, не позволял им скучать, равнодушно листать тексты, с глупым видом глядеть на сцену. В его истории сплошной балаган, но ни единого банального поворота. Если с самого первого акта настойчивый режиссер повесил на сцене ружье, то надо во что бы ни стало помешать ему выстрелить, - вот его девиз.

Чудовищную проверку поколению Жана Кокто устроила Первая мировая война. Не зря говорят, что она разорвала время, покончив со старой Европой. Впрочем, наш поэт был готов к любому перевороту. Его поведение во время войны - своего рода фундаментальная метафора жизни. Еще одна, в ряду тысяч прочих.

От военной службы Кокто освободили по состоянию здоровья. Он отправился на фронт добровольцем - санитаром полевого госпиталя. Воевал вместе с морскими пехотинцами. Был отважен. Представили к награде. Однако, когда поэта решились наградить крестом "За боевые заслуги", выяснилось, что он не один раз нарушал дисциплину, занимаясь любовью в самых непредусмотренных местах и с самыми неподходящими людьми. Решили арестовать и судить. Жандармы уже стояли на пороге. От расправы его спас начальник штаба, а само разбирательство спасло его от смерти, - весь полк морской пехоты, при котором находился Жан Кокто, был уничтожен немцами.

Впрочем, времени проведенного на фронте, Кокто хватило, дабы придумать замечательный роман "Самозванец Тома", который понравился всему свету - и испанскому художнику Пабло Пикассо, и американскому бродяге Генри Миллеру, и советскому наркому Анатолию Луначарскому.

Кокто вернулся с фронтов в Париж, чтобы вновь удивлять публику. Первым делом он устроил грандиозный скандал. Труппа Дягилева поставила балет на либретто Жана. Музыку написал Эрик Сати, декорации сделал Пикассо. Теперь уже трудно понять, что так возмутило народ - балаганный парад перед ярмарочным театром, на глазах публики, которой невдомек, что настоящий спектакль - внутри. Все это сбивало с толку. А потребитель любит ясность. В общем, не присутствуй на спектакле герой Гийом Аполлинер в военной форме, Кокто с Сати пришлось бы худо. Их бы просто побили. Впрочем, авторов это не расстраивало. В своем знаменитом эссе на театральную тему "Петух и арлекин" (1918), Кокто написал: "Художник должен жить, пока жив, а слава пусть будет посмертной".

Однако слава оказалась прижизненной. Почти все опыты Кокто, которые открывались широкой публике, и в 20-е, и в 50-е годы, имели успех. Впрочем, поэт не обольщался. "Любое значительное творение непонятно, - говорил он. - Я пишу, ни на кого не рассчитывая. Едва ли пятьдесят человек могут понять мои книги, но теперь, когда они разошлись тиражом в сотни тысяч экземпляров, их поймут человек пять, не больше. Я горько расплачиваюсь за то, что подмешиваю к чернилам свою кровь".

Человек, достаточно обеспеченный, чтобы иметь дом, множество домов, он прожил почти всю жизнь странником - в гостиницах, у друзей. И только к старости стал любить свою квартиру, устойчивый быт. Во время Второй мировой войны жил в Париже. Писал, ставил пьесы. После войны тоже жил в Париже. Снимал кино, писал. "Если я пишу, я пишу, если рисую, то рисую, если работаю для экрана, покидаю театр; если обращаюсь к театру, оставляю кино, и скрипка Энгра всегда казалась мне лучшей из скрипок". Это и было его главным путешествием - от материала к материалу, от сюжета к сюжету, во имя единственной и неповторимой темы, которая зовется жизнью на фоне смерти. Он не считал себя прозаиком, драматургом или режиссером. Он мыслил себя только поэтом - поэтом романа, поэтом театра, поэтом кино.

Жан Кокто был из тех, кто никогда не делает лишних различий. Его любовь перерастала в дружбу, а дружба в любовь. Он часто говорил, что пишет только для своих друзей. Для Пикассо, например. Или для Жана Маре.

С ныне знаменитым актером Жаном Маре Кокто познакомился в 1937-м. Он вывел его в люди, устроил лучшие роли, восславил в стихах. Они долго жили вместе. Сам Маре рассказывал: "Моя комната была смежной с его. Нас разделяла дверь. Множество ночей под нее проскальзывали стихи. Утром я обнаруживал один или несколько маленьких листков, часто цветных, по-разному сложенных. Иногда в форме звезды. День, начинавшийся чтением этих маленьких лепестков, сулил мне счастье и удачу".

После смерти Кокто великий романтический актер, герой "Вечного возвращения", "Красавицы и чудовища" и "Орфея" издал эти стихи. И изумленные современники увидели перед собой один из самых изысканных шедевров поэзии на французском языке (перевод, увы, во многом проигрывает):
"Пишу стихи, пока он спит, любовник мой,
Спит золото волос и пола знак златой.
Но скоро этот знак, завороженный снами,
Поднимается как ствол, как мраморное пламя,
Колонной золотой он встанет, чуть круглясь, -
Здесь мрамора с огнем так ощутима связь" (пер. Ю.Покровской).

Французские поэты всегда умели писать о любви, не разделяя ханжески низкое и высокое, "чудное мгновение" со "скверными ногами" своей пассии, но преображая энергию желания в созидательную энергию торжествующей жизни.

В жизни Кокто было еще множество сюжетов - роман с поэтом и прозаиком Реймоном Редиге (1903-1923), написавшим гениальный роман в пятнадцать лет, а в двадцать лет сгоревшим от тифа, роман с Французской академией с 1955 года, - к "бессмертным" его сосватал Андрэ Маруа и, вопреки всем скандалам и разновкусию, не нашлось ни единого персонажа, осмелившегося проголосовать "против", и китайские фонарики опиума, - трубку с зельем ему подарили после смерти Радиге, и он до конца так и не захотел справиться с этим увлечением, и прекрасная пьеса "Человеческий голос", - женщина говорит, говорит, говорит в трубку, и перед нами один из самых цепких, насыщенных и драматичных образов любви. Но все-таки самые главные его темы - дружба и смерть. Кокто удивительно сказал о дружбе на фоне смерти:
"Мои друзья, мои светила,
куда вас смерть определила?
Глаза смежу, и тут же вижу
его - в Анжу, ее - в Париже,
и только я отстал от стаи,
в больнице время коротая.
Как бы на шумном карнавале
мы все друг друга растеряли,
и больше я не жду вестей,
все смолкло, и пуста постель.
Где вы - Мадлен, Мари и Анна,
дружок Раймон и оба Жана?
Лишь забияка Даржело,
гроза забытого колледжа,
в руках комок сжимая снежный,
в палату входит тяжело
(пер. Г.Шмакова - Е.Остальской), -

и еще лучше - о самой смерти:
"По быстрине я свой направил плот
Вот на пикник семья плывет ликуя
Вот рыбаки плывут полны забот
Ни к тем ни к этим не принадлежу я

Бескровное летит по быстрине
Став легким мое тело Молодая
Смерть нынче покровительствует мне
И кланяется мимо проплывая".

Андрэ Маруа вспоминал:
"Похороны Кокто в Мийи-ля-Форе были тоже своего рода шедевром - так провожают в последний путь лишь человека, который был очень любим. Октябрьское небо с редкими крохотными облачками поражало своей чистейшей голубизной, казалось весенним. Маленький городок купался в лучах щедрого солнца. Друзья окружили гроб, покрытый трехцветным шелком и великолепными цветами. Площадь перед мэрией напоминала своими белыми домами и вывесками лучшие полотна Утрилло... В этой смеси официальных и сельских красок было волшебное очарование, которое пленило бы волшебника Кокто... Потом кортеж пересек город и направился к часовне, расписанной Кокто; позади нее, на поляне среди скромных лекарственных растений, которые Жан использовал в орнаменте своей фрески, была вырыта могила... Нам было грустно, потому что мы потеряли его, и радостно, потому что мы дали ему все, что он мог пожелать. Мы оплакивали смерть, мы проводили бессмертного, увенчанного не жалкими лаврами официального признания, а тем истинным и прочным бессмертием, которое живет в сердцах и умах".

Кстати, потустороннюю жизнь Кокто в своих прозаических и драматических текстах представлял всегда очень забавно. Ангел смерти является под эскортом мотоциклистов, вместо чертей в аду и ангелов в раю работают прилизанные бюрократы в галстуках и одинаковых костюмах, а по радио ежедневно транслируются зашифрованные новости лучших миров.

C кем ты пляшешь, принц удачи,
в дни раздачи бытовой,
что ты платишь, что ты прячешь,
что качаешь трын-травой?
От восхода ждать свободы
так же глупо, как от нас,
поседевшие рапсоды
заливают пивом квас.
Раз в котельной, - прочь, эпоха,
раз в парадном, - юность прочь,
люди трахались неплохо,
вот и вывалились в ночь.
Ну а ночь была чернее
оружейного ствола,
времена дурные в шею
как придурков погнала.
Двадцать лет как ветер свищет,
эти умерли и те,
мой герой подружку ищет
в абсолютной темноте.

Биография (Энциклопедический словарь. 2009.)

Великий экспериментатор родился в обеспеченной буржуазной семье. Его отец, адвокат и художник-любитель, покончил с собой, когда ему было девять лет. Это трагическое событие глубоко повлияло на формирование будущего писателя. Впоследствии тема смерти, которую он называл «своей возлюбленной», станет для него одной из ведущих. Писать стихи Кокто начал с 1906 года и дебютировал как поэт: «Лампа Аладина», (1908), «Легкомысленный принц» (1910), «Танец Софокла» (1912). Поэзию он считал основой любого искусства и на протяжении всей жизни публиковал сборники: «Стихи» (1920), «Словарь» (1922), «Опера» (1927), «Аллегория» (1941), «Леона» (1945), «Распятие» (1946), «Греческий ритм» (1951). За год до смерти Кокто издал поэму «Реквием» (1962), в которой были собраны воедино все основные мотивы его творчества.

Воспитанный на любви к классическому искусству, он начал пересматривать свои взгляды после знакомства с Марселем Прустом (см. ПРУСТ Марсель) и Сергеем Дягилевым (см. ДЯГИЛЕВ Сергей Павлович), который привлек его к сотрудничеству с «Русским балетом (см. РУССКИЙ БАЛЕТ ДЯГИЛЕВА)». Кокто пишет либретто для этой труппы, а также для нескольких независимых театров. В 1913 году он открывает для себя музыку Игоря Стравинского (см. СТРАВИНСКИЙ Игорь Федорович) и завязывает дружеские отношения с композитором, которому посвятил книгу «Потомак» (1919). Сценическая деятельность Кокто способствовала появлению спектакля нового типа, отрицавшего традиции и отражавшего настроения «потерянного поколения (см. ПОТЕРЯННОЕ ПОКОЛЕНИЕ)». Самым знаменитым и одновременно скандальным стал авангардный балет «Парад» (1917) на музыку Эрика Сати (см. САТИ Эрик), с декорациями Пабло Пикассо (см. ПИКАССО Пабло): в представлении, включавшем элементы акробатики и спорта, использовались кубистские принципы оформления.

На афише к этому спектаклю впервые появилось придуманное Гийомом Аполлинером (см. АПОЛЛИНЕР Гийом) определение «сюрреалистический (см. СЮРРЕАЛИЗМ)». В книге «Петух и арлекин» (1918) Кокто дал восторженную оценку «простой и ясной» музыке Сати, противопоставив ее «напыщенной выспренности» Вагнера (см. ВАГНЕР Рихард) и Дебюсси (см. ДЕБЮССИ Клод Ашиль). Вскоре Кокто становится идеологом «Шестерки (см. ШЕСТЕРКА)» –группы французских композиторов-новаторов, писавших музыку к его балетам, первым из которых был протестующий против устаревших вкусов гротеск «Свадьба на Эйфелевой башне» (1921). Но уже в 1926 году писатель публикует сборник литературно-критических эссе «Призыв к порядку», свидетельствующих о разочаровании в принципах авангардистского искусства, которые сами превратились в некую догму.

Он обращается к античной мифологии, создавая новую интерпретацию сюжетов классических трагедий: пьесы «Антигона» (1922), «Адская машина» (1934); либретто к опере-оратории Стравинского (см. СТРАВИНСКИЙ Игорь Федорович) «Царь Эдип» (1928). Центральным для Кокто стал миф об Орфее (см. ОРФЕЙ), повлиявший на все сферы его творчества . Новое и чрезвычайно плодотворное поле деятельности он обрел в кинематографе, сняв в 1930 году свой первый фильм «Кровь поэта», заложивший основы его личной мифологии. В том же году, после пребывания в наркологической клинике, он опубликовал эссе «Опиум» с собственными иллюстрациями, выполненными в экспрессионистической манере. Первым прозаическим сочинением поэта был роман «Самозванец Тома» (1923), основанный на впечатлениях от Первой мировой войны, но шедевром его в области прозы считается роман «Трудные дети» (1929), герои которого гибнут, будучи не в силах покинуть «зеленый рай детской любви».

После Второй мировой войны Кокто возвращается к балету: в качестве либреттиста и художника-декоратора он участвует в создании экспериментальных спектаклей «Юноша и Смерть» на музыку И. С. Баха (см. БАХ Иоганн Себастьян) (1946) и «Федра» на музыку Ж. Орика (см. ОРИК Жорж) (1950). Его духовные поиски в послевоенные годы отразились в снятых им по собственным сценариям фильмах «Орфей» (1950) и «Завещание Орфея» (1959). В 1955 году Кокто был избран во Французскую Академию.

Жан Марэ и Жан Кокто (Наталья Ковалёва)

На Монмартре к собору Сакре-кер, к площади Тертр бежит, извиваясь, улочка Лепик. На этой улочке жил когда-то Ван Гог. Эта улочке знакома нам по произведениям Сименона. На ней жили и герои очаровательной французской комедии "Папа, мама, служанка и я".

Одним из авторов этой забавной, трогательной и такой теплой комедии был Марсель Эме.

Марсель Эме писал пьесы, сценарии, замечательные сказки, и волшебные истории. В одной из таких историй обычному бухгалтеру дается волшебный дар. Нет, летать как птица, он, конечно, не может, но зато спокойно проходит сквозь стены. Что можно сделать с таким даром? Сначала он растерялся. Потом развлекался, попадая неожиданно в кабинет к начальнику, проходя в магазины и рестораны. Оказался в тюрьме, откуда легко вышел, но главное было впереди. Он полюбил, и навещал свою возлюбленную по ночам. У нее был ревнивый супруг, который, уходя ночью на работу, запирал свою молодую и кокетливую супругу на все замки. Но что за препятствия - замки - для влюбленного бухгалтера, умевшего проходить сквозь стены. Однажды, выходя из стены, он застрял в ней навсегда.

Рассказ назывался: "Человек, проходивший сквозь стены"

Почему-то в душу парижанам запал образ скромного бухгалтера, могущего проходить сквозь стену, но кончившего так грустно. По этому сюжету был сделан фильм.

Эту грустную символику почувствовал знаменитый актер Жан Маре, который на площади имени Марселя Эме, расположенной в двух шагах от улицы Лепик, создал памятник человеку, выходящему из стены, вернее, застрявшего в этой стене. Перед нами действительно стена. И голова человека, кусок руки, ноги, остановленные в движении. Говорят, что Жан Маре в этой скульптуре попытался изобразить своего близкого друга - поэта и драматурга Жана Кокто. Человека, наделившего его тем же необыкновенным даром, которым Кокто обладал сам - "проходить сквозь призрачные стены", создавать другие миры. Маре и Кокто походили на людей возрождения. А началось это преображение с любви, переплавившей их души. Их встреча оказалась фатальной.

И вот здесь мы и переходим к истории великой любви. Жан Маре и Жан Кокто.

Маре до встречи с Кокто

Жан - Альфред Виллен - Маре родился в 1913 году в Шербурге в семье врача, покинувшего его мать, когда будущему актеру было четыре года. Никогда больше он отца не видел.

В 4 года маленький Жан начал мечтать о кино. Он хотел стать актером, и боготворил кумиров немого кино - Пирл Уайт, Дугласа Фэрбенкса, Мэри Пикфорд. Когда-нибудь, он обязательно встретится с Пирл Уайт: ее головокружительные трюки заставляли Жана замирать от восторга. Через много лет, в Америке, эта встреча состоялась, но Маре ждало разочарование. Стареющая актриса призналась ему, что все трюки за нее выполняли дублеры

Прежде чем стать актером, Маре работал фотографом, делал копии с почтовых открыток, пытался рисовать. Собственно говоря, живописью он увлекался всегда, и к ней он вернулся (и небезуспешно) уже в зрелом возрасте.

Он готов был на все, чтобы стать актером. Трижды он проваливался на экзаменах в драматическую студию, кинорежиссеры не обращали внимания на фотографии, которые он рассылал по студиям, а прослушивания в театрах заканчивались провалами. Единственное, что удалось молодому Маре к 24 годам -- устроиться в массовку в театр "Ателье".

В 1937 году театр "Ателье" готовился ставить новую пьесу "Царь Эдип", и туда прибыл сам автор 48-летний Жан Кокто. Прозаик, поэт, художник, сценарист, драматург, критик, режиссер. Кумир интеллектуалов первой половины ХХ века. И потому никто не мог спорить с Кокто, когда он вдруг выбрал на главную роль неизвестного актера из массовки Жана Маре.

Кокто до встречи с Маре

Знаменитый мастер биографий Андре Моруа написал, что Кокто выпала опасная удача - счастливое и обеспеченное детство. Поэт родился в 1889 году в богатой семье, среди людей, увлеченных искусством. Его отец, музыкант-любитель, играл с Сарасате и дружил с Россини, его матушка - известная красавица, была без ума от театра, ни дня не проводила без премьеры.

Он рано начал писать. "Поэзия - врожденное бедствие", - скажет он позже. "И вечное отрочество", - добавит он еще через несколько лет, когда первые печали и разочарования наложат легкие тени на его блистательную судьбу.

4 апреля 1908 года тщедушный восемнадцатилетний юноша с изысканными манерами на сцене парижского театра "Фемина" прочитал с феноменальным успехом свои стихи. Он получил титул "легкомысленного принца" и заметил, что вся его жизнь уйдет на то, чтобы "заставить забыть этот дебют". Он будет объявлен единственным наследником Оскара Уальда, оставит свой след не только в литературе, но и в музыке, и в изобразительном искусстве, и в театре, и в кино. Впрочем, Кокто всегда везло.

В 1912 году Кокто познакомился со знаменитым русским балетным антрепренером Дягилевым. "Удиви меня", - сказал Дягилев. И Кокто удивлял всех окружающих долгие годы, не позволял им скучать. Наступила Первая мировая война.

От военной службы Кокто освободили по состоянию здоровья. Он отправился на фронт добровольцем - санитаром полевого госпиталя. Воевал вместе с морскими пехотинцами. Был отважен. Представили к награде. Находясь на фронте, Кокто сочинил замечательный роман "Самозванец Тома", который понравился всему свету - и испанскому художнику Пабло Пикассо, и американскому бродяге Генри Миллеру, и советскому наркому Анатолию Луначарскому. В своем знаменитом эссе на театральную тему "Петух и арлекин" (1918), Кокто написал: "Художник должен жить, пока жив, а слава пусть будет посмертной".

Однако слава оказалась прижизненной. Почти все опыты Кокто, которые открывались широкой публике, имели успех. Его называли "Принц удачи".
Итак, когда они встретились, знаменитому Кокто было 48 лет, а начинающему актеру Жану Маре всего 24 года.
Кокто принял участие в Жане Маре, он помогал ему репетировать роль. Маре благоговел перед мэтром, слушался его во всем, и вдруг...
Кокто позвонил ему и сказал:
- Случилась катастрофа.
Маре в ужасе примчался к нему.
- Случилась катастрофа, -- повторил Кокто, когда актер вошел в комнату. -- Я влюбился в вас.

Перед молодым Жаном Маре встал серьезный выбор. Сам Маре позже писал, что мучился мыслями о том, что он карьерист, но уговаривал себя, что это не так. Однако это было так. Ведь в начале их романа, ни о какой любви к Кокто и речи не шло. Любовь к мэтру стала второй большой ролью Жана Маре после царя Эдипа. Объятья, поцелуи, страстные ночи -- все поначалу было игрой.

Жан Кокто, обожавший Маре, стал для него всем. Он был и мудрым учителем, и верным любовником, писавшим своему Жанно тонкие эротичные стихи, и заботливым отцом, который вводил молодого актера в жизнь. В одном человеке Жан Марэ обрел все, что так долго искал.

Кто знает, как сложилась бы дальше судьба Жана Маре, если бы судьбы этих людей не пересеклись. Маре всегда сетовал на то, что у него не хватает образования, и Кокто - необыкновенно талантливый, эрудированный в любой области, обладающий неиссякаемой фантазией человек - стал для него не только близким другом, но и учителем. Кокто обожал Жана Маре и хотел заменить ему семью -Они были дружны 26 лет, и за это время - ни тени недоверия друг к другу, ни одной размолвки. Это была прекрасная дружба двух прекрасных людей.

Встреча двух Жанно была подарком судьбы. Кокто писал для Маре пьесы, ставил фильмы, посвящал ему стихи. Он составлял для него списки книг, обязательных для чтения, знакомил со своими выдающимися друзьями - Висконти, Шанель, Шевалье. Возил по всему миру. Кокто разгадал сложный драматический талант актера. В фильмах и спектаклях, поставленных Кокто, Жан Марэ был загадочным, поэтичным ангелом во плоти.

Этот удивительный союз, над которым сначала посмеивались, потом стали уважать, стал союзом душ и своеобразным творческим содружеством. Каждый из них вдохновлял другого. Свои лучшие романтические роли Жан Маре сыграл в фильмах Кокто "Красавица и Чудовище" и "Смерть Орфея". Он снялся в лентах многих кинорежиссеров от Рене Клемана, Марка Аллегре, Жана Ренуара до Лучино Висконти.

В 1938 году Кокто написал пьесу "Ужасные родители". В театре пьесу не захотели ставить. Ерунда. Кокто решил даже купить себе театр. Не хватало всего нескольких миллионов. К счастью, ему не пришлось залезать в безумные долги - пьесу взяли в другой театр. Несмотря на множество препятствий, спектакль ждал настоящий триумф. Критики были единодушны - они хвалили Жана Маре, пьесу, других актёров.

А в 1949 году Жан Кокто начал съемки фильма " ужасных родителей" с Маре в главной роли. Он оставил пьесу целиком, как она есть, в замкнутом пространстве. В последней сцене, когда герои собрались около кровати только что умершей матери Мишеля, камера отъезжала по рельсам, и охватывала всех актеров. Затем на экране появлялось слово "Конец". После окончания съемок оказалось, что сцена снята с браком. Все были в растерянности, а Кокто предложил записать его текст за кадром: "И кибитка продолжает свой путь". Конец оказался, в результате. Эффектным и неожиданным.

Недаром Кокто обладал даром удивлять людей в самых неожиданных ситуациях. И Жану Маре передалось это свойство.

"Мне хотелось удивлять людей. Но я стремился, чтобы всем было хорошо и, к счастью, никогда никому не завидовал", -- признался Маре в одном из своих интервью. И эта фраза смыкается с той, которую когда-то сказал Жану Кокто Дягилев: "Удиви меня!"

Оба они всю жизнь удивляли окружающих.

***

Трогательная привязанность Кокто к Маре, заставила вновь пережить его ужас войны, когда Жан Маре пошел на фронт во время Второй Мировой войны.

Когда началась война, Жан Маре сразу явился на мобилизационный пункт и случайно услышал разговор офицеров, которые жаловались на нехватку автомобилей. Маре тут же предложил им свой. Положение шофера при собственной машине позволило ему получить некоторые льготы. А когда узнали, что этот шофер и есть киноактер Жан Маре, то ему позволили питаться не в солдатской столовой, а в ресторане. Жану Маре на этой войне не удалось совершить геройских поступков. Впоследствии актер об этом сказал так: "Я не бежал от героизма, но героизм упрямо бежал от меня

Французские кинематографисты, не желая сотрудничать с оккупантами, стали создавать детективные ленты и экранизировать "аполитичную" классику, приглашая на съемки Жана Маре, который снялся тогда в фильмах "Рдеет вьющийся флаг", "Кармен", "Кровать под балдахином", и в фильме "Вечное возвращение", который был поставлен по сценарию Жана Кокто. В основе сценария лежит легенда о Тристане и Изольде, опоэтизированная на современный лад. Фильм был выпущен в 1943 году Картина имела громадный успех. Это был как раз тот случай, про который говорят: "На следующее утро он проснулся знаменитым". Имя Маре встречалось в каждой газетной колонке.

Свой успех в этой картине Маре объяснял тем, что в съемках принимал участие Мулук. Так звали собаку, которую Маре подобрал в Провансе. Пес был привязан к дереву и с тоской смотрел на проходящие мимо машины. И Маре, пожалев пса, взял его к себе. После этого он уже никогда не расставался со своим новым другом. Кокто, тронутый такой привязанностью, ввел собаку в сценарий.

После съемок в этом фильме, несмотря на то, что Жан Маре был уже признанной кинозвездой и кумиром публики, он отправился на фронт, где в его распоряжении был бензовоз, доставивший топливо для танков. Во время одной из бомбардировок он не покинул машину и за храбрость был включен в список представленных к награде - Военному кресту. Затем дивизион отвели на отдых в Шатору, а Маре разрешили на время съемок фильма "Красавица и зверь" находиться в Париже

Этот фильм Жан Кокто поставил по собственному сценарию. Сценарий был написан по сюжету знаменитой французской сказки, известной в России как "Аленький цветочек" в пересказе Аксакова Жан Маре сыграл в этой феерической сказке сразу три роли, а сам фильм снятый в послевоенной Франции получил премию Луи Деллюка в 1946 году.

Союз двух Жанно продолжался

Драматург Кокто писал пьесы, в которых играл Маре. Режиссер Кокто снимал фильмы по собственным сценариям - "Кровь поэта", "Орфей", "Завещание Орфея".

По сценариям Кокто были сняты фильмы "Вечное возвращение", " Рюи Блаз", "Ужасные дети".

Кокто и Маре много лет прожили вместе в одном доме, потом жили отдельно, у каждого была своя жизнь. Потом снова съезжались. Все последние годы перед смертью Кокто. Маре провел с ним вместе. Он трогательно ухаживал за ним, выводил его на прогулки. У них накопился огромный багаж совместной жизни - они искренно любили и восхищались друг другом. И увлечение одного чем-то, становилось увлечением другого. Книги, которые они читали, фильмы, и спектакли, которые делали вместе. Разговоры и стихи. Рисунки и скульптура. Оба сочиняли детские книжки и сами их иллюстрировали.

Параллельные линии

Но была у них и своя отдельная жизнь.

Жан Кокто был возлюбленным и другом Раймону Радиге, Жану Деборду и Жану Маре - и помог состояться каждому из них.

Щедрая любовь и смелая дружба хрупкого поэта всегда были с тем, кто слаб, кому грозит опасность. Писателя Жана Жене, когда того судили за воровство, Кокто защищал в суде. Поэта-священника Макса Жакоба арестовало гестапо, и Кокто начал кампанию за его освобождение. Он почти что сумел это сделать, но приказ об освобождении опоздал - больной Жакоб умер в тюрьме.

Он подталкивал к творчеству всех, кто был с ним рядом.

Дружба с Эдит Пиаф.

Кокто дружил с Эдит Пиаф. На его глазах протекал ее роман с Полем Мериссом. Она - пылкая и взрывчатая. Он - спокойный, воспитанный, ироничный. Естественно, все скандалы Пиаф разбивались о стенку его хорошего воспитания.

Кокто решил помочь им взглянуть на себя со стороны, и написал для Эдит пьесу "Равнодушный красавец". Пьеса для двух лиц - актриса и ее возлюбленный, а на самом деле это безудержный страстный монолог героини. Партнер в это время молчит, читает газету, пытается спать, потом не выдерживает и уходит.

Кокто не только написал пьесу, он пригласил Эдит играть в спектакле по этой пьесе, а возлюбленный Пиаф - играл ее партнера. Правда, это не помогло, красавец все равно ушел, и стал потом известным актером, но публике спектакль так понравился, что вскоре сняли фильм "Монмартр на Сене", где Эдит снова сыграла главную роль. Это одна из немногих ее ролей в кино.

Эдит Пиаф в одном из писем писала Кокто, что ей всегда хочется защитить его от жестокостей мира, но после каждой встречи она чувствует, как Жан помогает ей жить в этом мире.

Она пела, влюблялась, выходила замуж, заводила друзей и расставалась с ними, но дружба с Кокто оставалась неизменной.

И - поразительное совпадение - они умерли в один год в один и тот же дань. Это потрясло всю Францию.

"11 октября 1963 года, в один и тот же день скончались знаменитейшая французская певица Эдит Пиаф и крупный французский поэт Жан Кокто. Был он также прозаиком, кинорежиссером и художником. Поэту было 74 года, а Эдит Пиаф, урожденной Эдит Джованне Гассион, - всего сорок восемь"...

"Корабль идет ко дну", -- произнес Кокто, когда по радио объявили о смерти Эдит ПИАФ. Когда Жану Кокто сообщили о ее смерти, он сказал:"Это известие не дает мне дышать". Через несколько часов, готовясь произнести по радио речь, посвященную памяти Эдит Пиаф, великий поэт Франции, Жан Кокто умер. Он успел написать свой вдохновенный гимн, свое последнее стихотворение в прозе, посвященное Эдит Пиаф.

"Эдит Пиаф, подобно невидимому соловью, теперь сама станет невидимой. Нам останется от нее только взгляд, ее бледные руки, этот высокий лоб, собирающий лучи рампы, и голос. Голос, который заполняет все вокруг и летит все выше и выше, постепенно оттесняя певицу, увеличиваясь подобно тому, как росла ее тень на стене, и, наконец, величаво воцарясь на месте, где стояла маленькая робкая женщина. Душа улицы проникает во все поры города. Это уже поет не мадам Пиаф, а моросит дождь, жалуется ветер, и лунный свет стелется по мостовой..."

Маре

После окончания войны Жан Маре много снимается в кино. В фильме "Рюи Блаз" по сценарию Кокто Жан играл две роли: дон Сезара де Базана, главаря разбойников и застенчивого студента Рюи Блаза, ставшего фаворитом испанской королевы. Все трюки Жан Маре исполнял сам. Фильм "Рюи Блаз" положил начало фильмам "плаща и шпаги", в которых Жан Маре снимался до старости.

В конце 50-х Андре Юнебель снял подряд в общей сложности семь фильмов с Жаном Маре, который играл в них главные роли "Капитан", "Парижские тайны". И везде он эффектно дрался на шпагах, мечах, скакал на лошади, великолепно держась в седле.

В фильме "Глазами памяти". Жан снялся в этом фильме с Мишель Морган - единственной женщиной, по его словам, которую он смог бы по-настоящему полюбить.

В начале 60-х Жан Маре усыновил мальчика-цыгана, Сержа. Он заботился о нем, возил с собой на съемки, пытался помочь мальчику проявить себя. Когда он снимался в "Железной маске" не хватало каскадеров, и взяли сниматься Сержа.

Жизнь его была наполненной - он играл в кино и театре, заботился о Кокто, который много болел. Заботился о сыне. Он был кумиром публики, в него влюблялись женщины, он чуть было не женился - наверно, ему все же хотелось иногда помечтать о простой теплой семье, но героические подвиги в кино продолжались. А общение с Жаном Кокто по-прежнему было для него чрезвычайно важным.

Смерть Кокто стала для Жана Маре безумным потрясением.

После смерти Кокто

После смерти Жана Кокто в жизни Маре наступает период некоего отшельничества. Он продолжал играть в театре, но предпочитал уединение, рисовал и занимался скульптурой. Тогда-то он и создал памятник "человеку, проходившему сквозь стену", для площади Эме - с воспоминанием о Кокто.

Когда-то любовь Маре и Кокто сделала невозможное. Они, в самом деле, пробили стену недоверия и глухоты. Они, играя, создали новый мир - веселый и грустный, наполненный творчеством и пониманием. Одновременно рисовали портреты друг друга, но совсем по-разному. Превращали жизнь в игру. И пытались обмануть смерть. Маре поверил Кокто.

"Жан Кокто жив. Он молод, полон сил, прекрасен, богат. Более того: он сам по себе - шедевр, помогающий жить". Иначе и быть не могло, а посему: притворитесь, что плачете, друзья, потому что поэт лишь притворяется мертвым. Занавес.

"Я - лентяй, - писал Маре о себе, - и никогда этого от себя не скрывал. Все, что меня не забавляет, кажется мне смертельно скучным, а игра, насколько мне известно, не требует особых усилий - поэтому я всегда играл. Я играю в театре, в кино точно так же, как я играю, когда рисую, пишу картины, леплю, занимаюсь постановкой спектаклей, создаю декорации. Я играю до изнеможения то в актера, то в гончара. Я играю сам с собой, против самого себя, будучи одновременно ребенком, взрослым, стариком..."

Возвратился в кино Маре через два года после смерти Кокто.

Он вновь обрел бешеную популярность, снявшись в трех сериях Фантомаса. Но кино его уже привлекало меньше, чем театр или телевидение.

Кокто умер в 1963 году. Более тридцати лет Жан Маре жил без него, но постоянно помнил и думал о Кокто. Он написал книгу под названием "Непостижимый Кокто". Он поставил спектакль по пьесе Кокто "Царь Эдип" и сам сыграл в нем. В 1972 году он сыграл роль Поэта в спектакле Мориса Бежара "Памяти Жана Кокто. Ангел Эртебиз". Он поставил "Ужасных родителей" Кокто.

Он читал со сцены стихи Кокто.
"Сто лет я спал. Но Принц пришел прекрасный,
Наивен он и весел, чист и смел.
Прервать мой сон магический сумел,
Но как - я не скажу. Не надо ждать напрасно".

Жан Маре издал стихи Кокто, посвященные ему, и снабдил издание предисловием.

"Мы жили, Жан Кокто и я, на площади Мадлен, 19. В течение многих лет жилища Жана кружились вокруг этой площади. Я чувствовал себя там совершенно счастливым. Моя комната была смежной с его. Нас разделяла лишь дверь. Множество ночей под нее проскальзывали стихи. Утром я обнаруживал один или несколько листков, часто цветных, по-разному сложенных. Иногда в виде звезды. День, начинавшийся чтением этих маленьких лепестков, сулил мне счастье и удачу. Не то. Чтобы я был суеверным, но ведь счастье приносят нам наши дела, наша работа, необходимая уверенность. Я долго предполагал, что буду тайно хранить эти стихи. Но теперь я думаю, что нехорошо из эгоизма утаивать такое богатство".

Более того, вместе с Жаном-Люком Тардье он написал пьесу "Кокто-Маре", которую поставил в 1983-м году в театре "Ателье" к двадцатой годовщине смерти Кокто. Маре гастролировал с этим спектаклем в Бельгии, Швейцарии, Италии, Германии, Австрии, Голландии, Испании, Канаде и Японии.

Последние годы своей жизни Маре жил в скромном доме в Валлорис, который он называл "Внутренний двор". Он совсем оставил кино и занялся гончарным искусством, встретил настоящих друзей Джо и Нини Паскали. Он писал картины, рисовал, занимался керамикой, скульптурой.

В 95-м году он сыграл в "Отверженных" с Жаном-Полем Бельмондо в главной роли и в 96-м в "Ускользающей красоте" Бернардо Бертолуччи с Лив Тайлер.

Жан Маре умер 8 ноября 1998 года от сердечного приступа.

Когда-то, после смерти Кокто, он написал письмо.
"Меня смущает твое одеяние академика. Мне хотелось, чтобы на тебе был белый купальный халат, покрытый пеплом, халат, который я так любил. Обнаженная шпага кажется неуместной рядом с тобой, хотя это - шпага мира. Но твои руки созданы не для нее. Они созданы для любви и дружбы. Они изваяны из нежности и великодушия, простоты и изящества. Руки добросовестного рабочего, гениального ремесленника. Гибкие, ловкие, таинственные, непостижимые и чистые. Руки художника, скульптора, короля. Руки поэта и доброго гения. Они прикоснулись ко мне в 1937 году, и я заново родился. Родился в лучезарном мире, полном добра и любви.
И сейчас твое лицо освещено добротой...
Жан, я люблю тебя.
В моей комнате два твоих бронзовых в натуральную величину бюста. Первый сделал в самом начале нашей дружбы Апель Феноза. Второй - накануне дня, когда ты ушел, - Арно Брекер. Круг еще раз замкнулся, и так страшно... Может быть, это последний знак судьбы.
Жан, я люблю тебя.
Ты сказал в "Завещании Орфея": "Сделайте вид, что вы плачете, друзья мои, потому что поэт только делает вид, что он мертв".
Жан, я не плачу. Я засну. Я засну, глядя на тебя, и умру, потому что с этих пор буду лишь делать вид, что живу"

Похоже, что действительно всю свою жизнь Жан Маре жил памятью о Кокто. Писатель Моруа, описывая похороны Кокто, писал: ... Нам было грустно, потому что мы потеряли его, и радостно, потому что мы дали ему все, что он мог пожелать. Мы оплакивали смерть, мы проводили бессмертного, увенчанного не жалкими лаврами официального признания, а тем истинным и прочным бессмертием, которое живет в сердцах и умах".

Кстати, потустороннюю жизнь Кокто в своих прозаических и драматических текстах представлял всегда очень забавно. Ангел смерти является под эскортом мотоциклистов, вместо чертей в аду и ангелов в раю работают прилизанные бюрократы в галстуках и одинаковых костюмах, а по радио ежедневно транслируются зашифрованные новости лучших миров".

И Маре, после смерти Кокто, потеряв все, относился к смерти, как и Кокто - с юмором, принимая ее, как неизбежность, с надеждой другой встречи в другой жизни, но и не торопя ее. "Я не боюсь смерти, -- говорил Маре за год до смерти, -- в моем возрасте это нормально, не правда ли? Но жизнь всегда давала мне шансы, и я их использовал, пока мог. Ясно, что все красивые вещи имеют свой конец. Но я все равно никуда не спешу. И не ждите, что я сам скажу -- до свидания..."

Пробил час и Маре. "Ангел Орфея перешел по ту сторону зеркала", -- писала газета "Монд". - В памяти одних Жан Маре останется интеллектуалом - романтиком, искавшим вместе с Кокто потусторонние ценности и способы пробуждения в человеке человека. Для других -- рыцарем плаща и шпаги, заявившем после смерти Кокто, что будет пытаться теперь создать себе все - таки что - то, похожее на жизнь.

Премьер - министр Франции Лионель Жюспен заявил по поводу смерти Маре, что "он создал за полвека свою актерскую вселенную, в которой талант выступил умноженным на мечту и на поэзию. Франция потеряла одного из самых выдающихся своих актеров и художников". "C кем ты пляшешь, принц удачи" - так начиналось одно из стихотворение Кокто. И сам Кокто, и Жан Маре были "принцами удачи". Но главная их удача была в том, что они встретились, узнали друг друга, и немножко преобразили наш мир.

Проходя к площади Тертр в Париже, загляните на площадь Марселя Эме, посмотрите на памятник "Человеку, проходившему сквозь стену", и вспомните о необыкновенной судьбе Жана Маре и Жана Кокто.

Орфей (Екатерина Виноградова)

Род его занятий не определить ни одним, ни тремя словами. Поэт? Разумеется: всю жизнь слагал изысканнейшие строфы, удостоился своеобразного и редкого титула "принц поэтов" и на склоне лет вошёл в число "бессмертных", был препоясан шпагой и облачился в зелёный камзол Французской академии. Однако выпускал и книги рисунков, делал афиши, плакаты и декорации к спектаклям, а помимо того - удивительно расписал несколько церквей в окрестностях Парижа, в Вильфранш-сюр-Мер и даже в Лондоне. Были ещё и пьесы Кокто-драматурга, нередко сопровождавшиеся скандалами и всегда - шумом, собиравшие лучших актёров - Шарля Дюллена, Ивонн де Бре, Жанну Моро, Эдвиж Фейер, Жана Маре, - пьесы, идущие по всему миру и сейчас, известные в России: "Священные чудовища", "Ужасные родители", "Двуглавый орёл", "Человеческий голос"; были фильмы по сценариям Кокто - "Вечное возвращение", "Ужасные дети", "Рюи Блаз"; фильмы, поставленные режиссёром Кокто по собственным сценариям, - "Кровь поэта", "Орфей", "Завещание Орфея"; кроме того, не раз он выступал и как актёр...

Это Сергей Дягилев создал фокусника Кокто, сказав ему своё знаменитое "Жан, удиви меня!" Жан удивил - и удивлял с тех пор всю Францию. Кокто говорил, что Дягилев заставил его умереть, чтобы родиться настоящим Жаном Кокто - поэтом. Эта смерть и это возрождение случились в 10-е годы ХХ века, когда весь Париж свели с ума Русские сезоны Дягилева. Сумасшествие постигло не только впечатлительных юношей в возрасте Жана, тогда 20-летнего богемного поэта. Участь его разделили вполне зрелые, много повидавшие ценители прекрасного - Огюст Роден, Марсель Пруст, известный портретист Жак-Эмиль Бланш, Коко Шанель... Удивив Дягилева, Кокто стал одним из его сотрудников. Он делал афиши с портретами Нижинского и Карсавиной, сочинил сначала довольно заурядное либретто к балету "Синий бог", но потом придумал ни на что не похожие "Парад" и "Голубой экспресс".

"Парад" был клубком диких по тем временам идей. Балет не имел сюжета - зазывалы перед нарисованным балаганом демонстрировали фрагменты своих номеров, но главного - того, что происходит внутри, - никто не увидит; публика удивлялась и возмущалась. Но не уходила. Музыка представляла собой обработку уличных мелодий, действие сопровождалось шумами - стуком пишущей машинки, рёвом двигателей. Движения, имевшие самое приблизительное отношение к танцу, по большей части придумал сам Кокто, а костюмы и декорации сделал Пабло Пикассо.

Над "Парадом" работали в военное время, хотели отвлечь сограждан от суровой действительности, а парижане сочли себя оскорблёнными, и описание грандиозного скандала, с драками в партере, с криками "Пикассо - бош!" и даже "Русские - боши!", многие свидетели приводят в своих мемуарах. Через три года, в 1920-м, Париж принял "Парад" с восторгом, и Дягилев навсегда оставил его в репертуаре.

Похоже, именно дягилевская антреприза показала Жану Кокто, как искусство выходит за пределы любых границ и перегородок - стиля, направления или даже вида и жанра... Дягилев не боялся никаких экспериментов - всё, что талантливо, ему годилось. Это искусство не знало правил касты, не подчинялось никакому "изму". Дягилев спокойно ставил вперемежку романтические и кубистические, сюрреалистические и абстрактные балеты - за что его дружно терпеть не могли все идейные "исты". Та же участь постигнет Кокто. Его назовут фокусником и обманщиком: он только что заставил поверить в себя - авангардиста с "Парадом", с фарсом "Бык на крыше", однако "Новобрачные с Эйфелевой башни", пантомима в сопровождении текста и музыки, отдают пародией и на авангард, и на сограждан, и на себя - верного "иста"; а Кокто уже примеривается к сюжетам библейским, классическим, задумывает "Давида" на музыку Стравинского, в 1922-м ставит "Антигону", в 1923-м начинает "Эдипа" (в этой пьесе Кокто будет играть сам) и намного позднее - "Ужасных родителей", навсегда полюбившуюся зрителям пьесу о современниках...

Он показывал фокусы, обманывал, удивлял. Исчезал там и появлялся здесь - что в искусстве, что в жизни он был мастером побегов и дерзких проникновений. Не видел запретности "запретных тем" - совершенно откровенная эротика, нормально и нетрадиционно ориентированная, жизнь сутенёров, проституток и юношей с панели, опиум и кокаин вписаны без малейшего нажима, надрыва или апломба в самые светлые и проникновенные тексты (впрочем, безысходных или просто мрачных текстов у него и вовсе нет). Кажущаяся лёгкость и непостоянство его музы многих наводили на мысль, что Кокто - ребёнок, который играет. Так просто было объяснить преодоление любых границ - без видимого усилия и борьбы; презрение условностей любого рода - без презрительности; ненавязчивость дерзости. "Вечный гамен", он и внешне всю жизнь походил на мальчишку, худой и лёгкий, с торчащими даже в старости смешными вихрами на голове...

Всю жизнь находились желающие опекать гамена. Всегда рядом с Кокто были сильные, решительные, яркие женщины - Мися Серт, Шанель, Эдит Пиаф, Франсин Вейсвейлер. Он принимал опеку. Эдит Пиаф в одном из писем говорила Кокто, что ей всегда хочется защитить его от жестокостей мира, но после каждой встречи она чувствует, как Жан помогает ей жить в этом мире. Он был возлюбленным и другом Раймону Радиге, Жану Деборду и Жану Маре - и помог состояться каждому из них.

Щедрая любовь и смелая дружба хрупкого поэта всегда были с тем, кто слаб, рядом с кем опасно. Писателя Жана Жене, когда того судили за воровство, Кокто защищал в суде. Поэта-священника Макса Жакоба арестовало гестапо, и Кокто начал кампанию за его освобождение. Он почти что сумел это сделать, но приказ об освобождении опоздал - больной Жакоб умер в тюрьме.

Кокто не боялся ни боли, ни смерти - даже сознавая, что стоит у неё на пороге. Но Смерти в "Орфее" он придал черты некогда любимой женщины, Натали Палей, и говорил, что мёртвые совсем недалеко - мы разделены с ними, как две стороны одной монеты. Артист, он странным образом был независтлив и неревнив к чужому успеху - редкий случай! - и подталкивал к творчеству всех, кто был с ним рядом.

Жан Кокто нарисовал множество звёзд и порой ставил звезду вместо подписи.

Справка "Алфавита"

Жан Кокто (5 июля 1889 - 19 октября 1963 г.). В Советском Союзе и России публиковались стихи из сборников: "Лампа Аладдина", "Вокализы", "Слово о великом сне", "Стихи 1917-1920", "Словарь", "Церковное песнопение", "Opera", "Аллегории", "Светотень", "Реквием", "Стихи Жану Маре"; поэмы: "Ода к Пикассо", "Ангел Эртебиз", "Распятие", "Греческие ритмы", "Цифра семь"; прозаические произведения: "Самозванец Тома", "Двойной шпагат", "Ужасные дети", "Белая книга"; пьесы: "Орфей", "Адская машина", "Рыцари круглого стола", "Двуглавый орёл", "Пишущая машинка", "Человеческий голос", "Ужасные родители", Священные чудовища"; киносценарии: "Кровь поэта", "Орфей", "Завещание Орфея"; в отечественном кинопрокате шли фильмы: "Красавица и чудовище", "Орфей".

Биография (М. В. Толмачев.)

Кокто (Cocteau) Жан (5.7.1889, Мезон-Лаффит, департамент Сена и Уаза,—11.10. 1963, Мийи-ла-Форе, департамент Сена и Уаза), французский писатель, киносценарист. Член Французской академии (1955). Дебютировал как поэт-символист. Поэтическое творчество К. периода 1-й мировой войны 1914—18 и послевоенных лет обнаруживает тенденции, свойственные кубо-футуризму и дадаизму,— сборник "Стихи" (1920); в дальнейшем поэзия К. развивается от "неоклассики" поэмы "Церковное пение" (1923) к сюрреализму сборник "Опера" (1927). Среди романов К. наиболее известны "Самозванец Тома" (1923, русский перевод 1925) и "Трудные дети" (1929). К.-драматург пытался осовременить античную и шекспировскую трагедии. Автор психологической монодрамы (вид драмы, исполняемой одним актёром) "Человеческий голос" (1930, русский перевод 1971) и пьесы "Трудные родители" (1938). С 30-х гг. К. работал как киносценарист и кинорежиссёр (фильмы "Орфей", 1950, "Кровь поэта", "Завещание Орфея", 1960).

Соч.: CEuvres completes, v. I—II, Lausanne, 1947—51; Choix de poemes et bibliographic etablis par Н. Parisot et P. Seghers. Nouv. ed. refondue et completee, [P., 1964; Cahiers [1—2, P., 1969—71]; в рус. пер.— Проза и стихи, "Современный Запад", 1923, кн. 4 [см. ст. А. Эфроса — Три силуэта (Аполлинер, Сандрар, Кокто)]; Трудные родители, в сборнике: Пьесы современной Франции, М., 1960.

Лит.: История французской литературы, т. 4, М., 1963; Kihm J.-J., Cocteau, P., 1960; Brosse J., Cocteau, [P., 1970] (имеется библ.): Steegmuller F., Cocteau, [L., 1970] (имеется библ.); Chanel P., Album Cocteau, [P., 1970].

Биография (Андрей Полонский, http://www.kastopravda.ru/kastalog/kokto.htm)

"Поэты не рисуют. Они как бы развязывают вязь своего почерка и вновь завязывают его другим способом"

Когда 4 апреля 1908 года восемнадцатилетний тщедушный паренек с изысканными манерами на сцене парижского театра "Фемина" прочитал с феноменальным успехом свои стихи, даже когда он получил титул "легкомысленного принца" и заметил, что вся его жизнь уйдет на то, чтобы "заставить забыть этот дебют", - ни хваливший его Андрэ Жид, ни покровительствовавший ему Лоран Тайяд не могли предположить, что этот мальчишка скоро будет объявлен единственным наследником Оскара Уальда, станет властителем дум и тел, оставит свой след не только в литературе, но и в музыке, и в изобразительном искусстве, и на театре, и в кино. Впрочем, Кокто всегда везло.

Знаменитый мастер биографий Андре Маруа как-то заметил, что Кокто выпала опасная удача - счастливое и обеспеченное детство. Поэт вырос в богатой семье, среди людей, увлеченных искусством. Его отец, музыкант-любитель, играл с Сарасате и приятельствовал с Россини, его матушка - известная красавица, была без ума от театра, ни дня не проводила без премьеры. В чем-то воздух детства Кокто напоминал атмосферу романов Пруста - тот же высший свет, те же изысканные манеры, те же долгие беседы о прекрасном и трудноуловимым. Но в отличие от своего современника и ровесника, Жан не страдал многочисленными хворями и не чурался новых впечатлений. Напротив, он хотел заниматься всем тем, что интересно, надеялся внедриться в самую гущу жизни.

Желание писать пробудилось в нем очень рано. "Поэзия - врожденное бедствие", - скажет он, когда возмужает. "И вечное отрочество", - добавит он еще через несколько лет, когда первые печали и разочарования наложат легкие тени на его нежную и блистательную судьбу.

В 1912 году Кокто познакомился со знаменитым русским балетным антрепренером Дягилевым. "Удиви меня", - сказал Дягилев. И Кокто удивлял, удивлял всех окружающих долгие годы, не позволял им скучать, равнодушно листать тексты, с глупым видом глядеть на сцену. В его истории сплошной балаган, но ни единого банального поворота. Если с самого первого акта настойчивый режиссер повесил на сцене ружье, то надо во что бы ни стало помешать ему выстрелить, - вот его девиз.

Чудовищную проверку поколению Жана Кокто устроила Первая мировая война. Не зря говорят, что она разорвала время, покончив со старой Европой. Впрочем, наш поэт был готов к любому перевороту. Его поведение во время войны - своего рода фундаментальная метафора жизни. Еще одна, в ряду тысяч прочих.

От военной службы Кокто освободили по состоянию здоровья. Он отправился на фронт добровольцем - санитаром полевого госпиталя. Воевал вместе с морскими пехотинцами. Был отважен. Представили к награде. Однако, когда поэта решились наградить крестом "За боевые заслуги", выяснилось, что он не один раз нарушал дисциплину, занимаясь любовью в самых непредусмотренных местах и с самыми неподходящими людьми. Решили арестовать и судить. Жандармы уже стояли на пороге. От расправы его спас начальник штаба, а само разбирательство спасло его от смерти, - весь полк морской пехоты, при котором находился Жан Кокто, был уничтожен немцами.

Впрочем, времени проведенного на фронте, Кокто хватило, дабы придумать замечательный роман "Самозванец Тома", который понравился всему свету - и испанскому художнику Пабло Пикассо, и американскому бродяге Генри Миллеру, и советскому наркому Анатолию Луначарскому.

Кокто вернулся с фронтов в Париж, чтобы вновь удивлять публику. Первым делом он устроил грандиозный скандал. Труппа Дягилева поставила балет на либретто Жана. Музыку написал Эрик Сати, декорации сделал Пикассо. Теперь уже трудно понять, что так возмутило народ - балаганный парад перед ярмарочным театром, на глазах публики, которой невдомек, что настоящий спектакль - внутри. Все это сбивало с толку. А потребитель любит ясность. В общем, не присутствуй на спектакле герой Гийом Аполлинер в военной форме, Кокто с Сати пришлось бы худо. Их бы просто побили. Впрочем, авторов это не расстраивало. В своем знаменитом эссе на театральную тему "Петух и арлекин" (1918), Кокто написал: "Художник должен жить, пока жив, а слава пусть будет посмертной".

Однако слава оказалась прижизненной. Почти все опыты Кокто, которые открывались широкой публике, и в 20-е, и в 50-е годы, имели успех. Впрочем, поэт не обольщался. "Любое значительное творение непонятно, - говорил он. - Я пишу, ни на кого не рассчитывая. Едва ли пятьдесят человек могут понять мои книги, но теперь, когда они разошлись тиражом в сотни тысяч экземпляров, их поймут человек пять, не больше. Я горько расплачиваюсь за то, что подмешиваю к чернилам свою кровь".

Человек, достаточно обеспеченный, чтобы иметь дом, множество домов, он прожил почти всю жизнь странником - в гостиницах, у друзей. И только к старости стал любить свою квартиру, устойчивый быт. Во время Второй мировой войны жил в Париже. Писал, ставил пьесы. После войны тоже жил в Париже. Снимал кино, писал. "Если я пишу, я пишу, если рисую, то рисую, если работаю для экрана, покидаю театр; если обращаюсь к театру, оставляю кино, и скрипка Энгра всегда казалась мне лучшей из скрипок". Это и было его главным путешествием - от материала к материалу, от сюжета к сюжету, во имя единственной и неповторимой темы, которая зовется жизнью на фоне смерти. Он не считал себя прозаиком, драматургом или режиссером. Он мыслил себя только поэтом - поэтом романа, поэтом театра, поэтом кино.

Жан Кокто был из тех, кто никогда не делает лишних различий. Его любовь перерастала в дружбу, а дружба в любовь. Он часто говорил, что пишет только для своих друзей. Для Пикассо, например. Или для Жана Маре.

С ныне знаменитым актером Жаном Маре Кокто познакомился в 1937-м. Он вывел его в люди, устроил лучшие роли, восславил в стихах. Они долго жили вместе. Сам Маре рассказывал: "Моя комната была смежной с его. Нас разделяла дверь. Множество ночей под нее проскальзывали стихи. Утром я обнаруживал один или несколько маленьких листков, часто цветных, по-разному сложенных. Иногда в форме звезды. День, начинавшийся чтением этих маленьких лепестков, сулил мне счастье и удачу".

После смерти Кокто великий романтический актер, герой "Вечного возвращения", "Красавицы и чудовища" и "Орфея" издал эти стихи. И изумленные современники увидели перед собой один из самых изысканных шедевров поэзии на французском языке (перевод, увы, во многом проигрывает):
"Пишу стихи, пока он спит, любовник мой,
Спит золото волос и пола знак златой.
Но скоро этот знак, завороженный снами,
Поднимается как ствол, как мраморное пламя,
Колонной золотой он встанет, чуть круглясь, -
Здесь мрамора с огнем так ощутима связь" (пер. Ю.Покровской).

Французские поэты всегда умели писать о любви, не разделяя ханжески низкое и высокое, "чудное мгновение" со "скверными ногами" своей пассии, но преображая энергию желания в созидательную энергию торжествующей жизни.

В жизни Кокто было еще множество сюжетов - роман с поэтом и прозаиком Реймоном Редиге (1903-1923), написавшим гениальный роман в пятнадцать лет, а в двадцать лет сгоревшим от тифа, роман с Французской академией с 1955 года, - к "бессмертным" его сосватал Андрэ Маруа и, вопреки всем скандалам и разновкусию, не нашлось ни единого персонажа, осмелившегося проголосовать "против", и китайские фонарики опиума, - трубку с зельем ему подарили после смерти Радиге, и он до конца так и не захотел справиться с этим увлечением, и прекрасная пьеса "Человеческий голос", - женщина говорит, говорит, говорит в трубку, и перед нами один из самых цепких, насыщенных и драматичных образов любви. Но все-таки самые главные его темы - дружба и смерть. Кокто удивительно сказал о дружбе на фоне смерти:
"Мои друзья, мои светила,
куда вас смерть определила?
Глаза смежу, и тут же вижу
его - в Анжу, ее - в Париже,
и только я отстал от стаи,
в больнице время коротая.
Как бы на шумном карнавале
мы все друг друга растеряли,
и больше я не жду вестей,
все смолкло, и пуста постель.
Где вы - Мадлен, Мари и Анна,
дружок Раймон и оба Жана?
Лишь забияка Даржело,
гроза забытого колледжа,
в руках комок сжимая снежный,
в палату входит тяжело
(пер. Г.Шмакова - Е.Остальской), -

и еще лучше - о самой смерти:

"По быстрине я свой направил плот
Вот на пикник семья плывет ликуя
Вот рыбаки плывут полны забот
Ни к тем ни к этим не принадлежу я

Бескровное летит по быстрине
Став легким мое тело Молодая
Смерть нынче покровительствует мне
И кланяется мимо проплывая".

Андрэ Маруа вспоминал:
"Похороны Кокто в Мийи-ля-Форе были тоже своего рода шедевром - так провожают в последний путь лишь человека, который был очень любим. Октябрьское небо с редкими крохотными облачками поражало своей чистейшей голубизной, казалось весенним. Маленький городок купался в лучах щедрого солнца. Друзья окружили гроб, покрытый трехцветным шелком и великолепными цветами. Площадь перед мэрией напоминала своими белыми домами и вывесками лучшие полотна Утрилло... В этой смеси официальных и сельских красок было волшебное очарование, которое пленило бы волшебника Кокто... Потом кортеж пересек город и направился к часовне, расписанной Кокто; позади нее, на поляне среди скромных лекарственных растений, которые Жан использовал в орнаменте своей фрески, была вырыта могила... Нам было грустно, потому что мы потеряли его, и радостно, потому что мы дали ему все, что он мог пожелать. Мы оплакивали смерть, мы проводили бессмертного, увенчанного не жалкими лаврами официального признания, а тем истинным и прочным бессмертием, которое живет в сердцах и умах".

Кстати, потустороннюю жизнь Кокто в своих прозаических и драматических текстах представлял всегда очень забавно. Ангел смерти является под эскортом мотоциклистов, вместо чертей в аду и ангелов в раю работают прилизанные бюрократы в галстуках и одинаковых костюмах, а по радио ежедневно транслируются зашифрованные новости лучших миров.

C кем ты пляшешь, принц удачи,
в дни раздачи бытовой,
что ты платишь, что ты прячешь,
что качаешь трын-травой?
От восхода ждать свободы
так же глупо, как от нас,
поседевшие рапсоды
заливают пивом квас.
Раз в котельной, - прочь, эпоха,
раз в парадном, - юность прочь,
люди трахались неплохо,
вот и вывалились в ночь.
Ну а ночь была чернее
оружейного ствола,
времена дурные в шею
как придурков погнала.
Двадцать лет как ветер свищет,
эти умерли и те,
мой герой подружку ищет
в абсолютной темноте.

Биография (ru.wikipedia.org)

Сын адвоката и художника-любителя, покончившего с собой, когда сыну было 9 лет. Не получил систематического образования. С середины 1910-х годов вошёл в художественные круги Парижа, познакомился с Марселем Прустом, Андре Жидом, Сергеем Дягилевым, Пабло Пикассо, Эриком Сати и другими, оказал влияние на сюрреалистов (затем вошёл в конфликт с А. Бретоном), позднее сблизился с Жаном Маре и Эдит Пиаф. Известен многолетним творческим и любовным союзом с актёром Жаном Маре, с которым прожил вместе около 25 лет.[1]

Признание

С 1916 года издавался в литературном американском журнале «Литтл Ревю», основанном Джейн Хип и Маргарет Андерсон. В 1955 был избран членом Французской Академии, Королевской Академии Бельгии. Командор ордена Почётного легиона, член Академии Малларме, многих национальных Академий мира, почётный президент Каннского кинофестиваля, Академии джаза и др. В Мийи-ла-Форе, где умер Жан Кокто, действует дом-музей.

Кокто и музыканты

Мало кто из писателей XX века имел такую близкую и обширную связь с музыкой и музыкантами своего времени, как Жан Кокто. Среди его произведений — либретто и тексты для десятков опер, балетов и ораторий, в числе которых многие сделали имя не только своему автору, но и составили историю всей французской музыки.
«…Между музыкой и Жаном Кокто была органичная доверительная связь… Он был весь в музыке физически… Для разговора о музыке и музыкантах он умел находить идеально подходящие слова, точные выражения, полностью избегая при этом специальной музыкальной терминологии…»[2]
— ( Анри Соге, «Жан Кокто и музыка»)

Особенное значение для Жана Кокто имел скандально легендарный балет Сати-Пикассо-Кокто «Парад», поставленный в мае 1917 года русским балетом Дягилева в Париже. Шумная премьера «первого сюрреалистического спектакля» в истории сделала имя не только Кокто, но и всем остальным участникам этого эпатажного представления. Общение с Эриком Сати, одним из самых особенных и странных композиторов XX века имело наибольшее значение для формирования и творческого, и личного почерка Кокто.
«Внешне Сати был, похож на заурядного чиновника: бородка, пенсне, котелок и зонтик. Эгоист, фанатик, он не признавал ничего, кроме своей догмы, и рвал и метал, когда что-нибудь противоречило ей. <…> Эрик Сати был моим наставником, Радиге — экзаменатором. Соприкасаясь с ними, я видел свои ошибки, хотя они и не указывали мне на них, и даже если я не мог их исправить, то по крайней мере знал, в чём ошибся…»[3]
— ( Жан Кокто, из книги «Бремя бытия», 1947 г.)

Пять лет спустя Жан Кокто совместно с Эриком Сати и при поддержке известного критика Анри Колле инициировал создание знаменитой французской группы «Шести» молодых композиторов, прообразом которой послужила «Могучая кучка» или «Русская пятёрка», как её чаще называли во Франции.
«История нашей „Шестёрки“ похожа на историю трёх мушкетёров, которых вместе с д’Артаньяном было четверо. Так и я в „Шестёрке“ был седьмым. Говоря точнее, ещё больше эта история похожа на „Двадцать лет спустя“ и даже на „Виконта де Бражелона“, потому что всё это было очень давно и сыновья уже заменили отцов. Сходство дополняется тем, что нас объединяла не столько эстетика, сколько этика. А это, по-моему особенно важно в нашу эпоху, помешанную на ярлычках и этикетках…»[4]
— ( Жан Кокто, из книги «Мои священные чудовища», 1979 г.)

Творчество

Пьесы

* Орфей (Orphee, 1926)
* Человеческий голос (La Voix humaine, 1930)
* Эдип-царь (Oedipe-roi, 1937)

* Пьеса, написанная для Эдит Пиаф - "Равнодушный красавец"

Кинофильмы

1932 — Кровь Поэта (фр. Le Sang d'un poete)
1946 — Красавица и Чудовище (фр. La Belle et la Bete)
1947 — Двуглавый Орел (фр. L'Aigle a Deux Tetes)
1948 — Ужасные Родители (фр. Les Parents terribles)
1950 — Орфей (фр. Orphee)
1959 — Завещание Орфея (фр. Le Testament d'Orphee)
1965 — Самозванец Тома / Thomas l’imposteur

Кроме того, Кокто выступал сценаристом фильмов Жана Деланнуа («Вечное возвращение», 1943; «Принцесса Клевская», 1960), Робера Брессона («Дамы Булонского леса», 1945) и др. Роман «Ужасные дети» был в 1950 году экранизирован Мельвилем. Позднее тот же сюжет был переработан Гилбертом Адэром и воплощён Бернардо Бертолуччи в фильме «Мечтатели» (2003).

Пьеса «Двуглавый орёл» легла в основу фильма Микеланджело Антониони «Тайна Обервальда», а у Педро Альмодовара в фильме «Закон желания» показана постановка пьесы Кокто «Человеческий голос».

Публикации на русском языке

* Петух и арлекин. СПб: Изд-во «Кристалл», 2000 (Содерж.: Лирика; Самозванец Тома: Роман; Театр: Пьесы: Орфей; Человеческий голос; Трудные родители; Священные чудовища; Карманный театр; Корот. пьесы, сценарии и монологи; Кинематограф: Неосуществленные синопсисы; Беседы о кинематографе; Эссе).
* Петух и Арлекин : Либретто. Воспоминания. Ст. о музыке и театре. (Изд. подгот. М. А. Сапонов; Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского, Каф. истории зарубеж. музыки.) - М.: Прест,2000. (Литературные памятники музыкального авангарда; Вып. 1).
* Сочинения в 3-х тт. М.: Аграф, 2001—2005.
* Портреты-воспоминания. СПб: Издательство Ивана Лимбаха, 2002.
* Тяжесть бытия. СПб.: Азбука-Классика, 2003. (Содерж.: Самозванец Тома; Призыв к порядку; Тяжесть бытия; Беседы о кинематографе; Из кн."Критическая поэзия"; Несобранные эссе; Из лирики).
* Портреты-воспоминания (2-е изд.). СПб: Издательство Ивана Лимбаха, 2010.
* Ужасные дети. СПб: Издательство Ивана Лимбаха, 2010.
* Стихотворения. — Перевод с фр. М. Яснова. — М. Текст, 2012.

Литература

* Aschengreen E. Jean Cocteau and the dance. Kobenhavn, 1986.
* Brosse J. Cocteau. P.,1970
* Brown F. An impersonation of angels. A biography of Jean Cocteau. NY, 1968.
* Crosland M. Jean Cocteau; a biography. New York: Knopf, 1956.
* Evans A.B. Jean Cocteau and his films of Orfic identity. Philadelphia, 1977.
* Fowlie W. Jean Cocteau: the history of a poet’s age. Bloomington: Indiana UP, 1966
* Fraigneau A. Cocteau par lui-meme. P., 1957
* Kihm J.-J. Jean Cocteau. P., 1960
* Lange M. Cocteau: Prince sans royaume. Paris: J.-C. Lattes, 1989
* Mourgue G. Cocteau.P.,1990
* Oxenhandler N. Scandal & parade: the theater of Jean Cocteau. New Brunswick: Rutgers UP, 1957.
* Sprigge E. and Kihm J.-J. Jean Cocteau. NY, 1968.
* Steegmuller F. Cocteau. A biography. Boston-Toronto, 1970.
* Touzot J. Jean Cocteau. Lyon: Manufacture, 1989
* Caizergues P. Jean Cocteau, quarante ans apres: 1963—2003. Montpellier: Centre d'etude du XXe siecle, Universite Paul-Valery, Montpellier III; Paris: Centre Pompidou, 2005
* Jemma-Jejcic M. Jean Cocteau ou l'enigme du desir. Ce que le poete apprend au psychanalyste. Ramonville Saint-Agne: Editions Eres, 2006
* Гофмайстер А. О творчестве поэта Кокто. Пер. Аронович Е. // Кокто Ж. Петух и Арлекин. — М.: Кристалл, 2000. — ISBN 5-8191-0056-5. — С. 803—807.
* Марэ Ж. О моей жизни : С поэт. прил. неизд. стихов Жана Кокто. М.: ТПФ «Союз театр», 1994.
* Маре Ж. Непостижимый Жан Кокто. М.: Текст, 2003.

Примечания

1. Жан Маре и Жан Кокто
2. Жан Кокто Петух и Арлекин. — М.: Прест, 2000. — С. 139.
3. Жан Кокто Портреты-воспоминания. — М.: Известия, 1985. — С. 94-96.
4. Жан Кокто Портреты-воспоминания. — М.: Известия, 1985. — С. 98.

Дата публикации на сайте: 2 августа 2012.