Мудрые мысли

Вениамин Александрович Каверин (настоящая фамилия — Зильбер, Veniamin Aleksandrovich Kaverin)

(6 (19) апреля 1902, Псков, Российская империя - 2 мая 1989 Москва, СССР)

Русский советский писатель. Лауреат Сталинской премии второй степени (1946).

Цитата: 1 - 17 из 125

А в соседней комнате сестра перебирает карточки.
«Карточка — смерть, карточка — жизнь».
(«Два капитана»)

А у меня другое отношение к смерти. Если бы я знала свой час, я бы совсем не торопилась — напротив, это знание стало бы для меня одним из условий свободы.
(«Два капитана»)

Без особенной охоты я учился читать. Зачем мне этот скучный продолговато-прямоугольный предмет, в котором живые, звучащие слова распадаются на беззвучные знаки?
(«Два капитана»)

Без сомнения, именно эта удивительная манера выражаться произвела такое сильное впечатление на мою мать. Если бы Гаер говорил просто; она бы мигом догадалась, что это обыкновенный человек глупый, ленивый и жестокий.
(«Два капитана»)

Больше никто, кажется, и не умеет так любить, только вы да Саня. Так сильно, так упрямо, всю жизнь. Где же тут умирать, когда тебя так любят? Да разве вы позволите ему умереть?
(«Два капитана»)

Бороться и искать, найти и не сдаваться!
(«Два капитана»)

Бывают такие минуты, когда жизнь вдруг переходит на другую скорость – все начинает лететь, лететь и меняется быстрее, чем успеешь заметить.
(«Два капитана»)

В городе было тихо и как-то таинственно. Мы долго шли, обнявшись, и молчали. Мне вспомнилось наше бегство из Энска.
Город был такой же темный и тихий, а мы - маленькие, несчастные и храбрые, а впереди - страшная и неизвестная жизнь...
У меня были мокрые глаза, и я не вытирал этих радостных слёз и не стеснялся, что плачу.
(«Два капитана»)

...в дни войны я намерен доложить вам о старинной экспедиции, окончившейся около тридцати лет тому назад. Это - история. Но мы не забыли нашей истории, и возможно, это наша главная сила заключается именно в том, что война не остановила ни одной из великих мыслей, которые преобразили нашу страну. Завоевание Севера принадлежит к числу этих мыслей.
(«Два капитана»)

В метро, в автобусах я пишу тебе длинные письма, а когда возвращаюсь домой, усталая, трудно взяться за перо.
(«Два капитана»)

В многолетнем браке незаметно утверждается машинальность, незамечание друг друга. Смотритель маяка в одном из романов Гамсуна смотрит сквозь жену, как сквозь стекло, она для него уже почти не существует.
(«Два капитана»)

В основе одиночества лежат разочарование, ненависть, злоба.

В Париже и надо жить Парижем, а иначе он бессмыслен.
(«Два капитана»)

В Петербурге картины покупаются как предмет обстановки, и, если у какого-нибудь действительного статского висит Богданов-Бельский, другой действительный статский из кожи лезет вон, чтобы и его гостиную украшал именно Богданов-Бельский. Словом, в Петербурге: «У меня — как у такого-то». А в Москве: «Хоть я и не такой-то, а у меня — по-своему, не так».
(«Два капитана»)

В раннем детстве меня поражало все - и смена дня и ночи, и хождение на ногах, в то время как гораздо удобнее было ползать на четвереньках, и закрывание глаз, волшебно отрезавшее от меня видимый мир. Повторяемость еды поразила меня - три или даже четыре раза в день? И так всю жизнь?
(«Два капитана»)