Мудрые мысли

Станислав Лем (польск. Stanislaw Lem)

(12 сентября 1921, Львов, Польша (сейчас Украина) — 27 марта 2006, Краков, Польша)

Польский писатель, сатирик, философ, фантаст и футуролог. Его книги переведены на 40 языков, продано более 30 млн. экземпляров.

Цитата: 120 - 136 из 269

Мы совсем не хотим завоевывать космос, мы просто хотим расширить землю до его пределов [...] Мы не ищем никого, кроме человека. Нам не нужны другие миры. Нам нужно наше отражение. Мы не знаем, что делать с другими мирами.
(«Солярис»)

— Мы так плохо друг друга знаем. У меня никогда не бывало времени. Теперь я вижу, что, в сущности, все равно: те, кто торопится, и те, у кого есть время, приходят в одно и то же место. Никогда не жалей, не жалей. — И, помолчав, добавил: — Никогда не жалей, что был тут, а не там, что мог сделать, а не сделал. Не верь этому. Не сделал, значит, не мог. Во всем свой смысл только потому, что все кончается. Видишь: всегда и везде — это ведь то же самое, что никогда и нигде. Не жалей, запомни это!
Отец опять замолчал, задышал труднее, чем прежде.
(Из романа «Больница Преображения»)

Мы увидели столько, сколько смогли увидеть слепые.
(«Эдем»)

Мы... мы обычны, мы трава Вселенной и гордимся этой нашей обыкновенностью, которая так всеобща, и думаем, что в ней все можно уместить.
(«Солярис»)

На возвышении красовалась повестка дня, обрамленная зеленью; первым пунктом шла глобальная урбанистическая катастрофа, вторым — катастрофа экологическая, затем — климатическая, энергетическая и продовольственная, после чего обещан был перерыв. Военная, технологическая и политическая катастрофы откладывались на другой день, вместе с дискуссией на свободные темы.
(«Футурологический конгресс»)

На Марсе можно построить только ГУЛАГ.

На технологию можно сердиться, технологию можно не признавать, к процессу ее развития можно иметь претензии точно так же, как ненавидеть законы термодинамики или держать зло на гравитацию. Явления, подобные законам Природы, в какой-то мере можно приручать, одомашнивать, впрягать в наши дела и работу. Зато писать против них научные труды или воспринимать их как зло — все это несет в себе столько же смысла, сколько дисциплинарное бичевание моря за то, что оно поглотило корабли какого-то тирана.

Наверное, прекрасных времен никогда и не было - всегда кто-то кому-то ноги выдергивал, только что с разным усилием.

Надо было начать с мысли о том, что слово может стать телом, что заклинание может материализоваться, нужно было нырнуть в этот абсурд, чтобы попасть на другой берег, туда, где очевидностью является эквивалентность информации и массы.
(«Профессор А.Донда»)

Нам только кажется, что человек свободен в выборе цели. Её навязывает ему время, в которое он родился. Человек служит этим целям или восстаёт против них, но объект служения или бунта задан ему извне. Полная свобода поиска цели возможна, если человек окажется совсем один, но это нереально, ибо человек, который вырос не среди людей, никогда не станет человеком.
(«Солярис»)

Наука занимается только тем, как происходит что-то, а не тем, почему происходит.
(«Солярис»)

Наука это часть Культуры, которая соприкасается с окружающим миром. Мы выковыриваем из него кусочки и поглощаем их не в очередности, наиболее благоприятной для нас, – ибо Никто об этом любезно не позаботился, – а в той, которая определяется сопротивлением материи.
(«Глас Господа»)

Наш век не знает других властителей, кроме пекущихся о благе людей.

Не бывает снов снящихся совместно.

Не всё и не везде существует для нас.
(«Непобедимый»)

Не может быть справедливости там, где есть закон, провозглашающий полную свободу.

— Не слушать советов — это тоже мудрость. Но ничьих, помни.
(Из романа «Больница Преображения»)