Михаил Андреевич Осоргин (Mihail Andreevich Osorgin)

(7 (19) октября 1878, Пермь — 27 ноября 1942, Шабри, Франция)

Биография (В.Шелохаев.Энциклопедия Русской эмиграции, 1997 г.)

ОСОРГИН Михаил Андреевич (наст. фам. Ильин) (7.10.1878, Пермь - 27.11.1942, Шабри, дел. Индр, Франция) - прозаик, эссеист, публицист.

Из дворянской семьи, сын А.Ф.Ильина - юриста, участника проведения судебной реформы Александра II. Окончил в 1902 юридический факультет Московского университета. С 1895 сотрудничал в газетах. За участие в студенческих волнениях на год отчислялся из университета и высылался в Пермь, С 1904 в партии эсеров, примыкал к максималистам. В декабре 1905 арестован, после 6-месячного заключения в Таганской тюрьме приговорен к 5 годам каторги, замененной высылкой из России; в 1907 через Финляндию уехал за границу. Жил с 1908 по 1913 в Италии, публиковался в русских либеральных изданиях («Вестник Европы», «Русские ведомости»): статьями О. о каморре - корсиканской мафии - зачитывались в столицах и провинции. В 1913 выпустил книгу «Очерки современной Италии».

Вернувшись в Россию в 1916, приветствовал Февральскую революцию, входил в Московскую «Комиссию по обеспечению нового строя». Советскую власть не признавал. В 1918-21 работал в Книжной лавке писателей в Москве, входил в издательское товарищество «Задруга», был одним из организаторов Всероссийского союза писателей (тов. председателя московского отделения) и Всероссийского союза журналистов (председатель). Как член Помгола и редактор издаваемого им бюллетеня «Помощь» в августе 1921 арестован, затем выслан в Казань, а после возвращения, через несколько месяцев, в Москву оказался среди инакомыслящих деятелей культуры, изгнанных в 1922 из Советской России; сохранял советское гражданство до 1937, когда советское консульство в Париже потребовало от него возвращения в СССР. До высылки издал несколько брошюр, 3 книги беллетристики («Признаки», 1917; «Сказки и несказки», 1921; «Из маленького домика», Рига, 1921).

Сделанный О. перевод «Принцессы Турандот» К.Гоцци (изд. 1923) был использован Е.Вахтанговым для его знаменитой постановки.

После недолгого пребывания в Берлине и двух поездок в Италию обосновался в 1923 в Париже. Печатался, главным образом, в газетах «Дни» (прервав из-за конфликта с А.Керенским работу в ней с 1925 по 1928) и «Последние новости», но, как заметил М.Алданов, если бы «ненавистник партий», «анархист» О. «хотел сотрудничать в газетах, его взгляды разделявших, то ему сотрудничать было бы негде». Тяготел к циклизации статей, печатавшихся иногда по многу месяцев и даже лет; со временем в них стал преобладать мемуарный оттенок (серия «Встречи» публ. в 1928-34), Сожалел о разобщенности эмигрантской среды, об отсутствии постоянно действующего писательского союза и старался поддерживать молодых литераторов - А.Ладинского, Ю.Анненкова, Г.Газдонова, В.Яновского. Своими литературными учителями считал Л.Толстого и Ч.Диккенса. На долю первого вышедшего за границей романа О. «Сивцев Вражек» (начат в Казани, первые главы опубл. в 1926-28 в «Современных записках», отд. изд. Париж, 1928; М., 1990) выпал громадный читательский успех - он был дважды переиздан, переведен на многие европейские языки, в 1930 получил премию американского клуба «Книга месяца» (истраченную в значительной степени на помощь нуждающимся эмигрантам). Действие романа разворачивается в «местах Москвы дворянско-литературнохудожественной». Чтобы осмыслить российскую катастрофу с точки зрения гуманизма, О. стремился воссоздать образ жизни, мыслей и чувств представителей интеллигенции и офицерства, не примкнувших ни к одной из противоборствующих сторон, 1-я часть романа показывала жизнь москвичей накануне и во время войны, 2-я - в годы революции, они различаются тональностью, большевистский переворот оценивается через метафорические уподобления, материал для которых О. черпал в мире фауны. Язвительно оценила роман З.Гиппиус, снисходительно - Б.Зайцев, которому роман показался «сырым», с явным тяготением к толстовской традиции.

Наибольшее нарекание вызывали пантеистические воззрения автора, идея нераздельности природного и социального.

«Повесть о сестре» (СЗ, 1930, № 42, 43; отд. изд. Париж, 1931) погружала в мир «безвозвратного», она навеяна памятью о семье самого О. Родственный чеховским «сестрам» образ чистой и цельной героини О.

приглушает безысходную ноту «общеэмигрантской тоски», придает повести теплоту и задушевность. Здесь, как и в рассказах, О. предпочитал мягкие, задушевные тона, неяркую акварельность. Автобиографичен и сборник «Там, где был счастлив» (Париж, 1928). 1-ю часть книги - воспоминания о жизни в Италии - Г.Адамович назвал «стихотворениями в прозе»; о рассказах из 2-й части он отзывался как о написанных с «меньшей остротой», усматривая в них то, что «на условно-эмигрантском языке принято называть «березками». Другие современники видели в «нежном лиризме» О. его силу, В рецензии на сборник «Чудо на озере» (1931) К.Мочульский отмечал мудрую простоту и безыскусный слог рассказов, способность автора говорить с читателем о самом заветном «от чистого сердца... и, главное, без ложного стыда», О. был одним из самых читаемых авторов Тургеневской библиотеки в Париже.

Небольшая часть юмористических рассказов О., печатавшихся в газетах, вошла в сборник «Повесть о роковой девице» (Таллин, 1938), Как комический рассказчик О. отличался изяществом, непринужденностью и удивительным чувством меры в дозировке серьезного и смешного; современники писали о «блеске его юмора», достигаемом прежде всего разнообразием стилистики - от едкой шутки до добродушной насмешки. О. выступал и в качестве критика, обладавшего отменным литературным вкусом и безошибочно отличавшего модные однодневки от значительных явлений литературы, Трезво оценивал положение дел в эмигрантской литературе, сознавал неизбежное падение ее художественного и нравственного уровня, Пристально следил за литературой в СССР, полагая, что ее расцвет «еще придет» и видя ее преимущество в том, что «есть для кого писать».

Сам О. в 30-е выпустил три романа: «Свидетель истории» (1932), «Книга о концах» (1935) и «Вольный каменщик» (1937). Два первых художественное осмысление на автобиографическом материале революционных умонастроений молодежи начала века. Судьбы гибнущих героев подтверждают обреченность и безнравственность террористической борьбы. В «Книге о концах» О. подвел итог жертвенно-идеалистическому этапу революции, описанному в «Свидетеле истории», который отмечен чертами авантюрно-приключенческого романа, индивидуальным психологизмом; в роли «свидетеля» предстает отец Яков Кампинский, чьи воззрения на жизнь обусловлены народным здравым смыслом.

В 1914 в Италии О, был посвящен в масонство; в мае 1925 вошел в русскую ложу «Северная Звезда», подчиненную «Великому Востоку Франции», в 1938 стал ее мастером. Выступал против политизации масонских лож, в ноябре 1932 организовал независимую ложу «Северных Братьев». С этими страницами биографии О. связана повесть «Вольный каменщик», в которой образ русского обывателяэмигранта, увлеченного благородными идеалами всеобщего братства, противостоит мещански-расчетливой среде парижан. Повесть интересна привнесением в эпическое повествование приемов кинематографа и газетного жанра, Все творчество О. пронизывали две задушевные мысли: страстная любовь к природе, пристальное внимание ко всему живущему на земле и привязанность к миру обыкновенных, незаметных вещей. Первая мысль легла в основу очерков, печатавшихся в «Последних новостях» за подписью «Обыватель» и составивших книгу «Происшествия зеленого мира» (София, 1938), Очеркам присущ глубокий драматизм: на чужой земле автор превращался из «любовника природы» в «огородного чудака», протест против технотронной цивилизации соединялся с бессильным протестом против изгнанничества. Воплощением второй мысли явилось библиофильство и коллекционирование.О. собрал богатейшую коллекцию русских изданий, с которыми знакомил читателя в цикле «Записки старого книгоеда» (окт. 1928- янв. 1934), в серии «старинных» (исторических) рассказов, вызывавших нередко нападки из монархического лагеря за непочтение к императорской фамилии и особенно к церкви.

Прямой наследник демократической традиции русской литературы, О. в своих историколитературных изысках не делал поправок на изменившиеся русские реалии. Читатели и критики восхищались слегка архаизированным языком этих рассказов; «у него был безошибочный слух на русский язык», - отмечал М. Вишняк, М.Алданов, называя стиль книги воспоминаний О. «Времена» превосходным, жалел, что не может «процитировать из нее целые страницы». Из воспоминаний, над которыми работал О., до войны были опубликованы «Детство» и «Юность» (Рус. записки, 1938, № 6, 7, 10), в период войны - «Времена» (НЖ, 1942, № 1-5; в поел. изд. Париж, 1955; М., 1989- эта часть публ. под назв. «Молодость»). Это скорее роман души, путеводитель по вехам душевного становления писателя, принадлежавшего, по определению О., к сословию «просчитавшихся мечтателей», «русских интеллигентных чудаков». Образ России в «Молодости», написанной после нападения Германии на СССР, приобрел на заключительных страницах книги трагический оттенок. Свою общественную позицию О, выразил в письмах в СССР старому другу А.Буткевичу (1936), в которых обращал внимание на сходство режимов в фашистских государствах и в СССР, хотя и утверждал, что не смешивает их. «Мое место неизменно - по ту сторону баррикады, где личность и свободная общественность борются против насилия над ними, чем бы это насилие не прикрывалось, какими бы хорошими словами не оправдывало себя... Мой гуманизм не знает и не любит мифического «человечества», но готов драться за человека. Собой я готов пожертвовать, но жертвовать человеком не хочу и не могу».

Бежав в июне 1940 вместе с женой из Парижа, О. обосновался в городке Шабри на юге Франции. Корреспонденции О. публиковались в «Новом русском слове» (1940-42) под общим названием «Письма из Франции» и «Письма о незначительном», В душе его нарастал пессимизм. В книгу «В тихом местечке Франции» (Париж, 1946) вплетаются мотивы его прежних книг; главные для писателя жизненные ценности оказались, как показала война, слишком хрупкими, Боль и гнев гуманиста О. были вызваны тем тупиком, в который зашел мир в середине XX в. Скончавшийся в разгар войны, писатель был похоронен в Шабри, месте своего последнего изгнанничества.

Биография (В.Г. Крижевский.)

Осоргин Михаил Андреевич (настоящая фамилия Ильин) (1878, Пермь — 1942, Шабри, Франция), писатель. Сын юриста, в 1902 окончил юридический факультет Московского университета. В студенческие годы жил в общежитии на Малой Бронной улице. В 1905 арестован как член партии эсеров, в 1906—16 жил в эмиграции в Италии; печатался в московских «Русских ведомостях» и других изданиях. С 1916, вернувшись в Москву, активно участвовал в литературно-общественной жизни. В 1918—21 основал совместно с Н.А. Бердяевым, Б.К. Зайцевым, П.П. Муратовым, А.М. Ремизовым, В.Ф. Ходасевичем, А.К. Дживелеговым и др. Книжную лавку писателей в Леонтьевском переулке, 16, затем переведённую на Большую Никитскую, 22; был одним из организаторов Московского отделения Всероссийского союза писателей (председатель) и Всероссийского союза журналистов. Участник Помгола (организации помощи голодающим из-за рубежа) и редактор издаваемого им бюллетеня «Помощь»; в 1921 арестован, сослан в Казань, вскоре после возвращения в Москву выслан в 1922 из России на «философском пароходе». Живя в Германии, Италии, с 1923 в Париже, занимался журналистикой, редактировал серию книг «Новые писатели». Широкую известность приобрёл роман Осоргина «Сивцев Вражек» (Париж, 1928, М., 1990), посвящённый судьбе московской интеллигенции в эпоху революции. Автор воспоминаний «Повесть о сестре» (1931), романов «Свидетель истории» (1932), «Книга о концах» (1935), «Времена» (1955) и др., воссоздающих атмосферу дореволюционной Москвы. Принадлежал к кругам московских, затем зарубежных масонов, что нашло отражение в романе «Вольный каменщик» (1938). В 1966 вдова писателя Т.А. Бакунина-Осоргина передала его архив в ЦГАЛИ.

Литература: Марченко Т.В., Осоргин, в книге: Литература русского зарубежья: 1920—1940, М., 1993.

Биография

ОСОРГИН, МИХАИЛ АНДРЕЕВИЧ (наст. фамилия Ильин) (1878–1942), русский прозаик, журналист. Родился 7 (19) октября 1878 в Перми в семье потомственных столбовых дворян, прямых потомков Рюрика. Начал печататься в гимназические годы, с 1895 (в т.ч. рассказ "Отец", 1896). В 1897 поступил на юридический факультет Московского университета, откуда в 1899 за участие в студенческих волнениях был сослан в Пермь под негласный надзор полиции. В 1900 восстановился в университете (окончил курс в 1902), вел в годы учебы рубрику «Московские письма» («Дневник москвича») в газете «Пермские губернские ведомости». Доверительной интонацией, мягкой и мудрой иронией в сочетании с меткой наблюдательностью отмечены и последующие рассказы Осоргина в жанре «физиологического очерка» ("По наклонной плоскости. Из студенческой жизни", 1898; "Арестантский вагон", 1899), романтической «фантазии» ("Два мгновения. Новогодняя фантазия", 1898) и юмористические зарисовки ("Письмо сынка к мамаше", 1901). Занимался адвокатурой, совместно с К.А.Ковальским, А.С.Буткевичем и др. основал в Москве издательство «Жизнь и правда», выпускавшее лубочную литературу. Здесь в 1904 вышли брошюры Осоргина "Япония", "Русские военачальники на Дальнем Востоке" (биографии Е.И.Алексеева, А.Н.Куропаткина, С.О.Макарова и др.), "Вознаграждение рабочих за несчастные случаи. Закон 2 июня 1903 года".

В 1903 писатель женился на дочери известного народовольца А.К.Маликова (мемуарный очерк Осоргина "Встречи. А.К.Маликов и В.Г.Короленко", 1933). В 1904 вступил в партию эсеров (был близок к ее «левому» крылу), в подпольной газете которых в 1905 опубликовал статью "За что?", оправдывающую терроризм «борьбой за благо народа». В 1905 во время московского вооруженного восстания был арестован, из-за совпадения фамилий с одним из руководителей боевых дружин едва не казнен. Приговорен к ссылке, в мае 1906 временно освобожден под залог. Пребывание в Таганской тюрьме отразилось в "Картинках тюремной жизни. Из дневника 1906 г.", 1907; участие в эсеровском движении – в очерках "Николай Иванович", 1923, где, в частности, упоминалось и об участии В.И.Ленина в диспуте на квартире Осоргина; "Венок памяти малых", 1924; "Девятьсот пятый год. К юбилею", 1930; а также в рассказе "Террорист", 1929, и имеющей документальную основу дилогии "Свидетель истории", 1932, и "Книга о концах", 1935.

Уже в 1906 Осоргин пишет о том, что «трудно отличить революционера от хулигана», и в 1907 нелегально уезжает в Италию, откуда посылает в русскую прессу корреспонденции (часть вошла в кн. "Очерки современной Италии", 1913), рассказы, стихи и детские сказки, часть которых вошла в кн. "Сказки и несказки" (1918). С 1908 постоянно сотрудничает в газете «Русские ведомости» и журнале «Вестник Европы», где опубликовал рассказы "Эмигрант" (1910), "Моя дочь" (1911), "Призраки" (1913) и др. Около 1914 вступил в масонское братство Великой ложи Италии. В те же годы, изучив итальянский язык, пристально следил за новостями итальянской культуры (статьи о творчестве Г.Д'Аннунцио, А.Фогаццаро, Дж.Паскали и др., о «разрушителях культуры» – итальянских футуристах в литературе и живописи), стал крупнейшим специалистом по Италии и одним из самых видных русских журналистов, выработал специфический жанр беллетризованного эссе, с конца 1910-х годов нередко пронизанного характерной для манеры писателя лирической иронией. В июле 1916 полулегально вернулся в Россию. В августе в «Русских ведомостях» была опубликована его ст. "Дым отечества", вызвавшая гнев «патриотов» такими сентенциями: «...очень хочется взять российского человека за плечи... тряхнуть и прибавить: «А и горазд же ты спать даже и под пушку!». Продолжая работать разъездным корреспондентом, выступил с циклами очерков "По Родине" (1916) и "По тихому фронту" (1917).

Февральскую революцию принял сначала восторженно, затем – настороженно; весной 1917 в ст. "Старая прокламация" предупреждал об опасности большевизма и «нового самодержца» – Владимира, опубликовал цикл беллетризованных очерков о «человеке из народа» – «Аннушке», выпустил брошюры "Борцы за свободу" (1917, о народовольцах), "Про нынешнюю войну и про вечный мир" (2-е изд., 1917), в которой ратовал за войну до победного конца, "Охранное отделение и его секреты" (1917). После октябрьского переворота выступал против большевиков в оппозиционных газетах, призывал к всеобщей политической забастовке, в 1918 в ст. "День скорби" предсказал разгон большевиками Учредительного собрания. Укрепление большевистской власти побудило Осоргина призвать интеллигенцию заняться созидательным трудом, сам он стал одним из организаторов и первым председателем Союза журналистов, вице-председателем Московского отделения Всероссийского союза писателей (совместно с М.О.Гершензоном подготовил устав союза), а также создателем знаменитой "Книжной лавки писателей", ставшей одним из важных центров общения литераторов и читателей и своеобразным автографическим («рукописным») издательством. Принимал активное участие в работе московского кружка «Студия Итальяна».

В 1919 был арестован, освобожден по ходатайству Союза писателей и Ю.К.Балтрушайтиса. В 1921 работал в Комиссии помощи голодающим при ВЦИК (Помгол), был редактором издаваемого ею бюллетеня «Помощь»; в августе 1921 был арестован вместе с некоторыми членами комиссии; от смертной казни их спасло вмешательство Ф.Нансена. Зиму 1921-1922 провел в Казани, редактируя «Литературную газету», вернулся в Москву. Продолжал публиковать сказки для детей и рассказы, перевел (по просьбе Е.Б.Вахтангова) пьесу К.Гоцци "Принцесса Турандот" (изд. 1923), пьесы К.Гольдони. В 1918 сделал наброски большого романа о революции (опубликована глава "Обезьяний городок"). Осенью 1922 с группой оппозиционно настроенных представителей отечественной интеллигенции был выслан из СССР (очерк "Как нас уехали. Юбилейное", 1932). Тоскуя по Родине, до 1937 сохранял советский паспорт. Жил в Берлине, выступал с лекциями в Италии, с 1923 – во Франции, где после женитьбы на дальней родственнице М.А.Бакунина вступил в наиболее спокойную и плодотворную полосу своей жизни.

Мировую известность принес Осоргину начатый еще в России роман "Сивцев Вражек" (отд. изд. 1928), где в свободно скомпонованном ряде глав-новелл представлена спокойная, размеренная и духовно насыщенная жизнь в старинном центре Москвы профессора-орнитолога и его внучки, – типичное бытие прекраснодушной русской интеллигенции, которое сначала потрясает Первая мировая война, а затем взламывает революция. На произошедшее в России Осоргин стремится взглянуть с точки зрения «абстрактного», вневременного и даже внесоциального гуманизма, проводя постоянные параллели человеческого мира с животным. Констатация несколько ученического тяготения к толстовской традиции, упреки в «сырости», недостаточной организованности повествования, не говоря уже о явной его тенденциозности, не помешали огромному читательскому успеху "Сивцева Вражка". Ясность и чистота письма, напряженность лирико-философской мысли, светлая ностальгическая тональность, продиктованная непреходящей и острой любовью к своему отечеству, живость и точность бытописания, воскрешающего аромат московского прошлого, обаяние главных героев – носителей безусловных нравствственных ценностей сообщают роману Осоргина прелесть и глубину высокохудожественного литературного свидетельства об одном из сложнейших периодов в истории России. Творческой удачей писателя стали также "Повесть о сестре" (отд. изд. 1931; впервые опубл. 1930 в журнале «Современные записки», как и многие другие эмигрантские произведения Осоргина), навеянная теплыми воспоминаниями о семье писателя и создающая «чеховский» образ чистой и цельной героини; посвященная памяти родителей книга мемуаров "Вещи человека" (1929), сб. "Чудо на озере" (1931). Мудрая простота, задушевность, ненавязчивый юмор, свойственные манере Осоргина, проявились и в его «старинных рассказах» (часть вошла в сб. "Повесть о некоей девице", 1938). Обладая отменным литературным вкусом, Осоргин успешно выступал как литературный критик.

Примечателен цикл романов на автобиографическом материале "Свидетель истории" (1932), "Книга о концах" (1935) и "Вольный каменщик" (1937). В первых двух дано художественное осмысление революционных умонастроений и событий в России начала века, не лишенное черт авантюрно-приключенческого повествования и приводящее к мысли о тупиковости жертвенно-идеалистического пути максималистов, а в третьем – жизни русских эмигрантов, связавших себя с масонством, одним из активных деятелей которого Осоргин был с начала 1930-х годов. Критика отмечала художественное новаторство "Вольного каменщика", использование стилистики кинематографа (отчасти родственное поэтике европейского экспрессионизма) и газетных жанров (информационные вкрапления, фактуальная насыщенность, сенсационно-лозунговые «шапки» и т.п.).

Отчетливо проявившийся в романе "Сивцев Вражек" пантеизм Осоргина нашел выражение и в цикле лирических очерков "Происшествия зеленого мира" (1938; первоначально публиковались в «Последних новостях» за подписью «Обыватель»), где пристальное внимание ко всему живому на земле сочетается с протестом против наступательной технотронной цивилизации. В русле такого же «оберегающего» восприятия создан и цикл, посвященный миру вещей, – собранной писателем богатейшей коллекции русских изданий "Записки старого книгоеда" (1928-1937), где в архаизированно-точной, правильной и красочной авторской речи выразился безошибочный слух прозаика на русское слово.

Незадолго до войны Осоргин начал работу над мемуарами ("Детство" и "Юность", обе 1938; "Времена" – опубл. 1955). В 1940 писатель перебрался из Парижа на юг Франции; в 1940-1942 публиковал в «Новом русском слове» (Нью-Йорк) корреспонденции "Письма из Франции". Пессимизм, осознание бессмысленности не только физического, но и духовного противостояния злу отражены в книгах "В тихом местечке Франции" (изд. в 1946) и "Письма о незначительном" (изд. в 1952).

Умер Осоргин в Шабри (Франция) 27 ноября 1942.

(Из энциклопедии "Кругосвет")

Произведения:

Материалы к биографии М. Осоргина – 16 февраля 2003
О творчестве М. Осоргина – 16 февраля 2003
* Роман "Сивцев Вражек" (1928) (357 kb) – 4 февраля 2002
* Роман "Свидетель истории" (1932) (245 kb) – 7 февраля 2002
* Роман "Книга о концах" (1935) (192 kb) – 6 мая 2004
* Воспоминания "Времена" (1955) (205 kb) – 16 февраля 2003
* Рассказ "Игрок" – 19 февраля 2003
Рассказы: (139 kb) – 31 июля 2003
* По поводу белой коробочки (Как бы предисловие)
* Слепорождённый
* Круги
* Люсьен
* Роман профессора
* Пешка
* Сердце человека
* Кабинет доктора Щепкина
* Судьба
* Игра случая
* Мечтатель
* Юбилей
* Убийство из ненависти
* Аноним
* Видение
* Газетчик Франсуа
* Пустой, но тяжёлый случай
* Что такое любовь?

Биография («Казанские истории», №13-14, 2003 год)

Предлагаем вашему вниманию исследовательскую работу Альбины АЛЯУТДИНОВОЙ, победительницы IV Поволжской конференции школьников имени Н.И.Лобачевского. Ученица школы № 36 выступала с ним на секции краеведения. Работа, посвященная жизни и творческой судьбе русского писателя Михаила Осоргина, находившемуся в Казани в ссылке, выполнена под руководством учителя-методиста И.А.Камалетдиновой. Исследование публикуется в сокращенном виде.

«Я пробыл в казанской ссылке всего полгода и не считаю это время потерянным».
Михаил Осоргин

В Перми осенью 1878 года родился Михаил Андреевич Ильин, будущий писатель. В 1907 году он взял псевдоним Осоргин – по фамилии бабушки.

Окончив юридический факультет Московского университета, Михаил Ильин сблизился с партией эсеров. После восстания 1905 года был арестован и полгода провел в Таганской тюрьме. Затем последовала эмиграция в Италию, продлившаяся 10 лет.

В бурлящую Россию Михаил Осоргин полулегально вернулся в мае 1916 года. Февральская революция, встреченная писателем с восторгом, стала вершинной точкой в его судьбе. А вот Октябрьскую он воспринял просто как неизбежное…

Осоргин полностью отдался работе. Стал председателем Всероссийского союза журналистов, вице-председателем Московского отделения Союза писателей. В сентябре 1918 года группа московских литераторов, в том числе и М.А.Осоргин, учредили на кооперативных началах книжную лавку.

Особого внимания заслуживает период, связанный с его деятельностью по оказанию помощи жертвам голода, разразившегося в 1921 году. Был создан Всероссийский комитет помощи голодающим, членами которого стали Горький, Станиславский, академики Карпинский, Ферсман, Ольденбург, деятели церкви. В комитет вошли и бывшие министры Временного правительства. М.Осоргин стал редактором комитетского бюллетеня «Помощь». За шесть недель работы этот «неофициальный» комитет развернул плодотворную деятельность. В голодающие губернии пошли поезда с продовольствием. Немалая роль в этом принадлежала Осоргину.

В конце августа 1921 года последовала расправа с общественным комитетом. Осоргин вспоминал по этому поводу: «… О нем уже заговорили, как о новой власти, которая спасет Россию»; «Октябрьская власть должна была убить комитет…».

Все члены этой организации были арестованы. Осоргину грозила смертная казнь. Спасло заступничество норвежца Нансена, знавшего о деятельности комитета и уже предлагавшего ему помощь от имени Международного Красного Креста. Правительство определило комитетчиков на высылку в глухие места. Осоргин же по болезни остался в Казани, где пробыл полгода до весны 1922 года.

Эти полгода наложили свой отпечаток на жизнь и творчество писателя. Его душа была чутка и внимательна к происходящему вокруг, и неудивительно, что многие впечатления казанской ссылки нашли отражение в его произведениях.

Почти вся информация об Осоргине как ссыльном писателе по сей день остается недоступной. Нелегко найти ее даже в наших библиотеках. Помогли мне работники Национального архива РТ, Центрального государственного архива историко-политической документации РТ, библиограф отдела редких книг и рукописей Научной библиотеки КГУ И.А.Недорезова.

Вернемся в Казань начала двадцатых годов. Что же представляла она собой в то время?

Надвигался голод. «На станции Казань голодный люд положительно осаждал вагоны, пытаясь их вскрыть или просверлить отверстие с целью хищений… – сообщалось в одном из официальных документов. – Мы видели стариков, женщин, едва державшихся на ногах. Голод всесокрушающей тяжестью сильнее всего налег на детей. Они питались травой, дубовой корой, соломой, лебедой, древесными опилками, землей». В результате гибели детей население республики уменьшилось на 326 тысяч человек.

Голодной стране не были нужны интеллигенты, со стороны властей продолжались гонения на видных ее представителей. И в это-то время выдалось побывать здесь ссыльному Осоргину. Однако в культурной жизни Казани к этому времени произошли и некоторые изменения к лучшему. На основе татарских театральных трупп «Сайяр» и «Нур» в 1921 году был сформирован Первый показательный татарский театр. Постоянного зрителя имел и Казанский большой драматический. Развивались профессиональная татарская музыка и живопись.

Казань была местом ссылки Осоргина, но и здесь он собирал вокруг себя культурные силы губернского города. Во «Временах» автор писал: «Я был несколько поражен неожиданными визитами ко мне казанцев, в том числе молодого человека, преподнесшего мне свой «ученый труд» – тонкую брошюрку по экономическому вопросу; он оказался коммунистом, профессором Казанского университета. Навестили меня и местные поэты и художники – в Москве на это никто не решился бы». Осоргин не раскрывал имен из опасения навредить им. В повести «Тем же морем» Осоргин пишет: «Об остатках культурной жизни в Казани… писать трудно, правильнее сказать – нельзя. Ко всему этому у нас присматривается недремлющее око». О глубоком знании Осоргиным истории многострадального города свидетельствуют следующие строки: «Когда-то его разоряли междоусобия, он долго боролся с Москвой, был завоеван, спустя два века разграблен Пугачевым, много раз выгорал дотла».

Осоргин сделал для Казани немало: устроил книжный магазин – все прежние были разорены и уничтожены, издавал литературную газету – единственную в России после октября 1917 года частную газет. «Мне удалось в Казани вместе с местными молодыми силами издавать литературную газету – лишь с видимостью цензуры… Все хозяйство газеты наладил двадцатилетний юноша, симпатичный и нелепый местный поэт с забавным прошлым. В первые дни коммунистического переворота он оказался пламенным деятелем – следователем Чека… Но он по-своему понимал революцию, и, когда ему послали список арестованных, подлежащих расстрелу, он приказал этих девятнадцать человек освободить». Это был Сергей Арбатов.

Один из номеров – шестой, от 20 февраля 1922 г. – попал в руки московских властей, и газету закрыли. К сожалению, ни один номер издания не сохранился в казанских библиотеках и архивах.

История «Литературной газеты», яркой, своеобразной, является частицей истории культурной жизни Казани.

Весной 1922 года Осоргину разрешили вернуться в Москву. Он писал: «Я пробыл в казанской ссылке всего полгода и не считаю это время потерянным; везде есть хорошие люди, всюду – общения, о которых остается благодарная память». Этот период стал временем переоценки ценностей.

Через несколько месяцев после возвращения в Москву было объявлено решение Советского правительства о высылке за границу активных «внутренних эмигрантов» из среды творческой интеллигенции. Среди них был и Михаил Осоргин.

Говоря о казанских мотивах в творчестве Осоргина, мы, в первую очередь, вспоминаем его автобиографическое повествование «Времена» – одно из самых высоких достижений отечественной мемуаристики.

Начало двадцатых годов было очень тяжелым временем для интеллигенции страны. И Осоргин остро переживал трагедию своих казанских единомышленников. Была упразднена автономия высших учебных заведений. Не стало юридического, историко-филологического факультетов университета. Стала практиковаться высылка инакомыслящих за границу. «Великий исход, переселение народов; гигантская чепуха. Оставшиеся робки, запуганы, бесцветны и уже уступают место людям большой воли и малой грамотности, «красной профессуре», путающей науку с политикой». «Полки кооперативного музея ломятся от новых осколков любительских коллекций. Где бывшие хозяева этих разбитых сокровищ? Не они ли ушли в Сибирь?» А уже в ссылке, в повести «Тем же морем», он писал: «…В столице татарской республики до последних дней продолжается псовая охота на интеллигенцию. Здесь, в Берлине, видел …высланного за границу профессора Казанского университета…»

Свои самые значительные произведения писатель создал в годы последней эмиграции. В некоторых есть воспоминания о пережитом в Казани. Безусловно, высшим достижением Осоргина-прозаика является роман «Сивцев Вражек», выдержавший в Париже подряд два издания (1928 г., 1929 г.). Еще при жизни автора он появился на многих иностранных языках. В США Книжный клуб увенчал английский перевод книги специальной премией – как «лучший роман месяца» (1930 г.). Это роман о судьбах и исканиях русской интеллигенции в революционную эпоху.

Сивцев Вражек – название одного из старых московских переулков, где селилась элита столичной интеллигенции. Но в романе явно присутствуют и казанские мотивы. Ведь эпическое полотно начато Осоргиным именно в Казани. В книге «Времена» он вспоминает о своем замысле: «Я нес домой полную чашу, которую не хотел расплескать, – идею романа. Но только спустя три года, в казанской ссылке, были написаны его первые строки».

В центре романа – семья профессора-орнитолога, через дом которого перекатываются волны истории – мировая война, революция, голод, разруха. «Сивцев Вражек» – это роман о трагической судьбе поколения, оказавшегося на самом грозном историческом переломе.

Расстрелян приват-доцент Московского университета Астафьев, философ и бывший эсер, давно разочаровавшийся в теориях спасения мира. Он гибнет от руки соседа-рабочего, который становится палачом в подвалах Лубянки. Самой важной в романе является идея писателя о нераздельности всего существующего на земле. В одной из глав война между растениями перерастает в войну между животными, и, наконец, между людьми – катастроф для всего живого в мире. Страшным последствием войны между людьми становится голод (глава «Волчьи круги»).

Чтобы глубже понять смысл главы «Волчьи круги», нужно проследить, как отразилась тема голода в книгах «Времена» и «Тем же морем». Осоргин пишет: «Настоящий голод был в приволжских губерниях, и описать его нельзя. Там начисто вымирали деревни. Лучшим хлебом считался зеленый, целиком из лебеды; хуже – навозный. Еще ели глину. Я… к зиме страшного года был сослан в Казанскую губернию». И еще («Тем же морем»): «И всех страшнее были дети. Их…сортировали на твердых и мяконьких. Из твердых трупиков складывали нечто вроде поленницы дров…, а еще мягких старались оживить… Ведут их в баню, парят синих скелетиков». «От голода дети бросаются в колодцы» Сколько безысходного горя, сколько детских слез и страданий в этих строках!

Еще одно, наверное, самое страшное последствие голода в Казани – людоедство – также отражено в его произведениях.

Высшей точкой эмоционального напряжения в повествовании является фраза, которой волк проклинает деревню: «…И да будет пуще волчьего голод человеческий!» Перед нами спящая деревня, тишину в которой нарушает только лай собак, увидевших голодного волка. «А деревня спит… Обежал вокруг нее, от избы к избе, завыл на деревню… Проклял деревню волк, на голод ее проклял».

Но в финале описанная в главе «Волчьи круги» ночь сменяется днем, а весь роман завершается добрым и светлым событием – прилетом ласточек. Автор верит в возрождающуюся Россию, в ее будущее, в ее неисчерпаемые силы. Осмысление событий, показанных в романе, происходит с гуманистических позиций.

Я надеюсь, что удалось приоткрыть еще одну страницу культурной жизни Казани. И то, что эта страница связана с именем прекрасного писателя русского зарубежья Михаила Осоргина, особенно важно. С ним круто и несправедливо обошелся жестокий век. Михаил Андреевич хотел свободно думать, высказывать свое мнение, творить. Этим он и не угодил Советскому правительству, которое долгое время не позволяло читателю окунуться в творческий мир Осоргина.

Но богатое литературное наследие Михаила Андреевича снова в России. В 1989 -1990 годах вышли его романы «Времена», «Сивцев Вражек», «Свидетель истории», множество повестей и рассказов. На мой взгляд, каждый гражданин России должен познакомиться с его творчеством.

Наш город стал не только местом ссылки писателя, но источником богатого материала для его произведений. Страшную беду Казани Осоргин принял как свою личную, ведь «если мир даст трещину, то эта трещина пройдет через сердце поэта…» (Г. Гейне). Осоргин предостерегал будущие поколения от повторения уже совершенных ошибок. По-прежнему проливается кровь на земле, по-прежнему между людьми вспыхивают войны. Но война неминуемо ведет к катастрофе, жертвами которой становятся не только люди, но и растения, животные, вся планета.

Среди русских писателей, чьи книги возвращаются к нам из архивов, имя Михаила Андреевича – одно из самых громких.

Биография

Настоящая фамилия - Ильин. Родился в семье обедневших потомственных дворян. Учился в Пермской классической гимназии, на юридическом факультете Московского университета. Состоял в партии эсеров, участвовал в московском вооруженном восстании 1905. В 1906-1916 в эмиграции. Полулегально вернулся в Россию. После октябрьской революции выступал против политики большевиков. В 1922 выслан из России. Оказавшись за рубежом, участвовал в масонском движении. С 1926 обосновался во Франции и прожил там до самой смерти, оставаясь неизвестным российскому читателю. Романы, в т. ч. «Свидетель истории» (1932), — о деятельности эсеров-террористов после Революции 1905-07, «Сивцев Вражек» (1928) — о жизни предреволюционной и послереволюционной Москвы. Рассказы. Воспоминания; автобиографическое повествование «Времена» (опубликовано в 1955).

Библиография

* Очерки современной Италии, 1913
* Охранное отделение и его секреты. М., 1917
* Призраки. М., 1917
* Сказки и несказки, 1918
* Из маленького домика, Рига, 1921
* Сивцев Вражек. Париж, 1928
* Кабинет доктора Щепкина 19??
* Вещи человека, Париж, 1929
* Повесть о сестре, Париж, 1931
* Чудо на озере, Париж, 1931
* Свидетель истории 1932
* Книга о концах 1935
* Вольный каменщик 1937
* Повесть о некоей девице, Таллинн, 1938
* В тихом местечке Франции (июнь-декабрь 1940)
* Воспоминания, Париж, 1946
* Письма о незначительном. Нью-Йорк, 1952
* Времена. Париж, 1955
* Дневник Галины Бениславской. Противоречия // «Глагол», № 3, 1981
* Мемуары изгнанника // «Время и мы», № 84, 1985

Интересные факты

* Один из организаторов Всероссийского союза журналистов и его председатель (с 1917). Сотрудник «Русских ведомостей».
* Троцкий о высылке Осоргина и его товарищей по оппозиции: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно».

Биография

Михаил Осоргин родился в Перми в семье потомственных столбовых дворян, к этому моменту обедневшей. Учился в Пермской классической гимназии. В 1897 году поступает на юридический факультет Московского университета. После студенческих волнений был выслан на год в Пермь. Обучение в университете закончил в 1902 году, получив звание помощника присяжного поверенного. Работал присяжным стряпчим при коммерческом суде, опекуном при сиротском суде, юрисконсультом общества купеческих приказчиков.

В 1904 году вступил в партию эсеров. На его квартире проходили заседания московского комитета партии, скрывались террористы. Участвовал в московском вооруженном восстании 1905 года. 19 декабря 1905 арестован, содержался в Таганской тюрьме. Был приговорён к ссылке в Нарымский край. Однако уже в мае 1906 года Осоргин был освобождён под залог, и в скорости нелегально покидает Россию и на протяжении поледующих 10 лет живёт преимущественно в Италии.

Жил на вилле Мария в Сори около Генуи. В начале 1908 участвовал в конференции "левой группы" ПСР в Париже. Как корреспондент сотрудничал в «Русских ведомостях» и «Вестнике Европы». Как военный корреспондент, освещал балканские войны. Предположительно в 1914 году становится масоном, вступив в Великую ложу Италии.

Полулегально возвращается в Россию в июле 1916 года, проехав через Францию, Англию, Норвегию и Швецию. С августа 1916 жил в Москве. Один из организаторов Всероссийского союза журналистов и его председатель (с 1917) и товарищ председателя Московского отделения Союза писателей. Сотрудник «Русских ведомостей».

После Февральской революции входил в комиссию по разработке архивов и политических дел в Москве, работавшую с архивом московского охранного отделения.

После октябрьской революции выступал против политики большевиков. В 1919 г. был арестован, освобожден по ходатайству Союза писателей и Ю. К. Балтрушайтиса.

В 1921 г. работал в Комиссии помощи голодающим при ВЦИК (Всероссийский комитет помощи голодающим «Помгол»), был редактором издаваемого ею бюллетеня «Помощь»; в августе 1921 был арестован вместе с некоторыми членами комиссии; от смертной казни их спасло вмешательство Фритьофа Нансена. Зиму 1921—1922 провел в Казани, редактируя «Литературную газету», затем вернулся в Москву. Продолжал публиковать сказки для детей и рассказы. Перевел с итальянского языка (по просьбе Е. Б. Вахтангова) пьесу К. Гоцци «Принцесса Турандот» (изд. 1923), пьесы К. Гольдони. [1]

Осенью 1922 с группой оппозиционно настроенных представителей отечественной интеллигенции (таких как Н. Бердяев, Н. Лосский и другие) был выслан из СССР. Троцкий в интервью иностранному корреспонденту выразился так: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно».[2]


Из «Постановления Политбюро ЦК РКП(б) об утверждении списка высылаемых из России интеллигентов»:
57. Осоргин Михаил Андреевич. Правый кадет, несомненно, антисоветского направления. Сотрудник "Русских ведомостей". Редактор газеты "Прокукиша". Его книги издаются в Латвии и Эстонии. Есть основание думать, что поддерживает связь с заграницей. Комиссия с участием т. Богданова и др. за высылку[3].

С 1923 года жил в Париже. Инициатор возвращенчества в СССР (1925), организованного Москвой. Один из организаторов клуба русских писателей в Париже. С 1931-1937 входил в правление Тургеневской библиотеке. Был членом масонских лож "Свободная Россия" и "Северная звезда".

Во время второй мировой войны занял советско-патриотическую позицию, подвергался преследованиям нацистов.

Произведения

* Охранное отделение и его секреты. М., 1917
* Призраки. М., 1917
* Сивцев Вражек. Париж, 1928
* Кабинет доктора Щепкина (рус.) «Это произошло в Кривоколенном переулке, сокращавшем дорогу к его собственному дому с Маросейки на Чистые пруды.» (19??)
* Вещи человека. Париж, 1929;
* Свидетель истории 1932
* Книга о концах 1935
* Вольный каменщик 1937
* Письма о незначительном. Нью-Йорк, 1952
* Времена. Париж, 1955
* Собрание сочинений. Т.1-2, М.: Московский рабочий, 1999.

Ссылки

1. Михаил Андреевич Осоргин (Ильин) (Из энциклопедии «Кругосвет»)
2. Как нас уехали. Юбилейное очерк 1932 (фрагмент из воспоминаний) Осоргин М. А. Времена. Париж, 1955, с.180-185.
3. Постановление Политбюро ЦК РКП(б) об утверждении списка высылаемых из России интеллигентов, 10 августа 1922 года.

Биография

1878, 7 (19 октября). — Родился в Перми. Отец – Ильин Андрей Федорович (предположительно 1833–1891), мелкопоместный потомственный дворянин. Мать – Савина Елена Александровна (скончалась в 1905). Старший брат – Сергей (р. 1868). Старшая сестра – Ольга (в замужестве Разевиг).

1888–1897. — Учеба в пермской классической гимназии.

1897–1902. — Учеба на юридическом факультете Московского университета. Начало журналистской работы. Участие в студенческих волнениях, за что высылка в Пермь на один год.

С 1902. — Начало адвокатской работы в Москве.

1905. — Эсер. Один из организаторов Всероссийского союза журналистов и товарищ председателя Московского отделения Союза писателей. Участник подготовки Московского вооруженного восстания. Арест (по ошибке, спутали с однофамильцем). Таганская тюрьма, полгода в одиночной камере в ожидании смертного приговора. Смерть матери от переживаний.

1906, май. — Приговор жандармерии к пятилетней ссылке. Отпущение под залог следователем, не знавшим об этом. Побег в Финляндию, затем в Италию.

1906–1916. — Жизнь в Италии. Эмигрантская среда, к которой относился неприязненно и находился в оппозиции.

С 1907. — Взятие псевдонима «Осоргин». Постоянный корреспондент газеты «Русские ведомости».

1916. — Возвращение в Россию. Жизнь в Петрограде на полулегальном положении.

1916, осень. — Поездка в Пермь в качестве корреспондента на открытие Пермского отделения Петроградского университета, репортажи об этом в «Русских ведомостях».

С 1917. — Председатель Всероссийского союза журналистов. Вице-председатель Всероссийского союза писателей, возникшего из среды московского писательского клуба.

1919, декабрь. — Арест. Лубянка. Освобождение председателем Моссовета Л.Б. Каменевым, рассматривавшим арест как маленькое недоразумение.

1921. — Активный член Всероссийского комитета помощи голодающим (Помгол). Редактор газеты Комитета «Помощь»; выпущено только три номера. По просьбе режиссера Е.Б. Вахтангова перевод с итальянского пьесы К. Гоцци «Принцесса Турандот» для постановки на сцене театра; перевод пьес Гольдони.

1921, конец августа. — Внезапный арест за участие в Компомголе. Предъявление политических обвинений на Лубянке в Особом отделе ВЧК. Нахождение в темной сырой камере Внутренней тюрьмы, отсутствие прогулок, похлебка из гнилой червивой воблы. Резкое ухудшение здоровья.

Приговор – ссылка в Краснококшайск (ныне Йошкар-Ола). Разрешение по состоянию здоровья жить в Казани.

1921, ноябрь – 1922, весна. — Устройство в Казани книжного магазина, редактирование «Литературной газеты» (анонимно). Получение разрешения вернуться в Москву.

1922, лето. — Обнаружение слежки. Явка на Лубянку, где оказался одновременно с Бердяевым, Кизеветтером, Новиковым. Допрос, проводившийся малограмотными следователями. Приговор: высылка за границу на три года (устное разъяснение – навсегда), с обязательством покинуть РСФСР в течение недели; в случае невыполнения срока – высшая мера наказания. Обвинение в «нежелании примириться и работать с советской властью». Обоснование Л.Д. Троцкого: «расстрелять нет повода, а терпеть невозможно».

1922, осень. — Отъезд из России на «философском пароходе».

1922–1923, зима. — Жизнь в Берлине. Создание рассказов, чтение лекций.

1923, осень. — Отъезд в Париж.

1924–1930. — Работа над романом «Сивцев Вражек».

? — Женитьба. Жена – Татьяна Алексеевна Бакунина.

1930. — Окончание «Повести о сестре».

1930-е гг. — Выход в свет дилогии «Свидетель истории» и «Книга о концах», повести «Вольный каменщик», трех сборников рассказов. Неосуществимое желание печататься в России. Член правления Тургеневской библиотеки в Париже.

До 1937, январь. — Сохранение советского гражданства и советского паспорта. Затем – крутой разговор и разрыв в советском консульстве за то, что Осоргин – «не в линии советской политики».

1937–1942. — Жизнь без паспорта.

1940, июнь. — Бегство из Парижа в свободную зону Франции – местечко Шабри.

Работа в Обществе помощи русским (Ницца). Создание публицистических книг «В тихом местечке Франции» и «Письма о незначительном», изданных после его смерти. Завершение мемуарной книги «Времена».

1942, 27 ноября. — Скончался Михаил Андреевич Осоргин. Похоронен в Шабри (Франция). Фамилия высечена на русском и французском языках.

Дополнительные сведения

* Жена писателя Татьяна Алексеевна Бакунина-Осоргина после войны воссоздала вывезенное гитлеровцами собрание книг Тургеневской библиотеки в Париже и до последних дней возглавляла ее. В Перми проведены Осоргинские чтения (1993, 2003 гг.), открыта мемориальная доска.

О творчестве М. Осоргина (Г. Адамович)

"Сивцев Вражек" М. Осоргина - книга, которую нельзя не заметить, от которой нельзя отделаться несколькими одобрительными или безразличными словами. Роман этот "задевает сознание", и на него хочется ответить. Это первое непосредственное впечатление от чтения.

М. Алданов в статье о "Сивцевом Вражке" очень уклончиво сказал, что ему представляется излишним "вдаваться в утомительный спор" с Осоргиным. Но, по-видимому, Алданову поспорить бы хотелось, - и если он от этого воздержался, то лишь потому, что понимал, куда спор мог бы его увлечь, в какие области, в какие дебри. Конечно, спор этот был бы не о правдивости того или иного образа, той или другой характеристики: он коснулся бы "идеологии" Осоргина. Осоргин писатель на редкость откровенный по этой части: он не прячется за своих героев, он прямо от своего лица комментирует историю, и делает это порой в форме афористически-ясной и отточенной. Да и герои его, впрочем, не претендуют на то, чтобы хоть на одну минуту заслонить автора.

Сущность осоргинской идеологии - анархизм, если и не "мистический", который процветал у нас после 905 года, то, во всяком случае, лирический. Говорю об оттенке. Анархизм от беспредметного умиления, от добродушия и добросердия, анархизм оттого, что "нет в мире виноватых" и "все за все отвечают", оттого, что "не надо крови" и "небо над нами так беспредельно сине", - анархизм от славянского ощущения "правды", от невозможности примириться с каким бы то ни было порядком. Может быть, анархизм этот еще не прошел всех положенных ему испытаний, еще не закалился в отчаянии, есть в нем порой что-то рыхлое, сыроватое. Иногда - довольно часто - чувствуется в нем "ромен-ролланизм", гораздо реже - Лев Толстой. Но в основе его лежит все-таки видение "первоначальной чистоты": человек, природа, свобода, счастье, - и ничему в угоду автор "Сивцева Вражка" этим видением не жертвует... Все это отвлеченно и сбивчиво. Но должен сказать, что меня скорее прельщает, чем отталкивает осоргинская "идеология", - и если бы я решился отвечать Осоргину, то ответ мой не был бы возражением. Однако оставлю это дело "до другого раза" (увы! почти никогда не наступающего) - и скажу несколько слов о самом романе.

Место и время действия - Москва, годы перед войной, война, революция. Короткие, отрывочные главы. Очень легкое и увлекательное чтение, - иногда даже слишком легкое. Уж слишком скользит Осоргин по человеческому бытию, вокруг него, над ним. Он видит, кажется, и глубину, но передает поверхность. Нет страсти. Думаю, что от этого роман многое теряет. Прежде всего при отрывочности и легкости невозможно с героями сжиться: мимо них только пробегаешь, - как с улыбкой пробегает и сам автор. А ведь мы любим лишь те образы, с которыми именно "сживаемся"...

Отдельные эпизоды в "Сивцевом Вражке" прелестны, свежи и своеобразны.

Танюша, ее дедушка-профессор, музыкант Эдуард Львович, порывистый Вася, офицеры, солдаты, мужики, чекисты, даже кошки и крысы - таковы герои осоргинского повествования. Но не все его внимание обращено на них. Дальше тянется Россия, дальше история, природа, - Осоргин никогда не забывает целого за частностями. Может быть, потому каждая его страница оживлена дыханием настоящей жизни. Мы иногда недоумеваем, роман ли это или дневник, мы иногда удивляемся, иногда критикуем, но с первой же главы мы чувствуем, что книгу, не отрываясь, дочтем до конца и что книга этого стоит (Литературные беседы. "Сивцев Вражек" М. А. Осоргина).

Биография (Лев Львов. http://www.lexicon555.com/voina2/osorgin.html)

27 ноября 1942 года в Шабри (Франция) умер Михаил Андреевич Осоргин, один из создателей Союза журналистов России и первый его председатель. Смерть уберегла Осоргина от ареста и концлагеря за антифашистские статьи, которые печатались во французских нелегальных изданиях.

Михаил Андреевич Осоргин (настоящая фамилия - Ильин) родился в 1878 году в Перми. Окончив в 1902 году юридический факультет Московского университета, некоторое время занимался адвокатской практикой, а также сотрудничал в либеральных народнических изданиях, вроде журнала "Русское богатство".

В 1905-м за участие в московском декабрьском вооруженном восстании был арестован и посажен в тюрьму, однако менее чем через год ему удалось освободиться и эмигрировать в Италию. Там он пробыл десять лет, постоянно публикуя свои очерки и корреспонденции из Италии в русских газетах и журналах.

Перу Осоргина принадлежит перевод с итальянского пьесы Карла Гоцци "Принцесса Турандот", которая с начала 20-х годов в постановке Евгения Вахтангова до наших дней с большим успехом идет на сцене театра им. Вахтангова в Москве без какой-либо корректировки перевода.

В 1921 году Осоргин принимает деятельное участие в Общероссийском комитете помощи голодающим, в который входили Горький, Станиславский, академики Карпинский (президент Академии наук), Ферсман, известные аграрники Чаянов, Кондратьев, революционерка Вера Фигнер и другие. Работа комитета оказалась более эффективной, чем государственных органов власти, за что его члены и были наказаны. Деятельность комитета была расценена руководством страны как антигосударственная, контрреволюционная, и через полгода он был запрещен. Шесть человек были приговорены к "высшей мере". Осоргин оказался в тюрьме, и от расстрела его спасло вмешательство известного норвежского полярного исследователя Ф. Нансена. Смертная казнь была заменена высылкой из страны. В августе 1922 года решением XII партконференции из страны был выслан за инакомыслие 161 человек из числа петроградской, московской и киевской профессуры, писателей и журналистов. В этой группе был и Осоргин. Пароходом они были отправлены в Германию. Официально на три года, но с устным разъяснением: "то есть навсегда".

Из Германии Осоргин перебирается во Францию, где развернулась его основная литературная деятельность. Он жил обособленно, не примыкая к русской белой эмиграции, различным ее течениям.

За 47 лет литературной деятельности им было написано более двадцати книг: пять романов, в том числе - "Сивцев Вражек" (1928), где дано неприкрашенное изображение революционных испытаний. После появления на страницах парижских "Современных записок", роман сразу вывел автора в первые ряды писателей русской эмиграции.

Биография (Материалы к биографии М Осоргина)

3. Шаховская

Из книги "ОТРАЖЕНИЯ"

Впервые встретилась я с ним у Ремизова и, как уже упомянула, смущенья перед ним не почувствовала. Это был какой-то "приятный" человек, держащий себя просто, безо всякой писательской ужимки. Затем встречалась с ним и в редакции "Родной земли", читала его "огородные статьи" в "Последних новостях", он там как-то лирически описывал свое сидение на земле, по которому у русского человека всегда ностальгия. И роман "Сивцев Вражек", - на этой улице я родилась, - и "Свидетель истории", все это в стиле лирического импрессионизма, а итальянские его очерки, вышедшие в книге под названьем "Там, где был счастлив", сродни воспоминаниям об этой стране Б. К. Зайцева.

Книги и статьи Осоргина русской эмиграцией читались с удовольствием - они не беспокоили ее трагической современностью, но утешали напоминанием о более светлом прошлом. И говорил Осоргин не громко, не авторитетно, с какой-то приятной теплотой. Кажется, у Ремизова услышала я его рассказ о какой-то студенческой революционной коммуне его молодости, не помню где, в деревенской глуши. Готовились сии студенты обоего пола к террористической деятельности и очень много говорили и спорили по политическим и социальным вопросам. Коммуне помогала своим житейским опытом и хозяйственными навыками приходящая прислуга-крестьянка, что уже довольно примечательно.

Однажды перед будущими террористами встала необходимость зарезать петуха для обеда. Любителей на это как-то не нашлось, пришлось метать жребий. Вытянувший его взял без энтузиазма кухонный нож и пошел ловить свою жертву. Зажмурив глаза, он нанес петуху удар - но окровавленная птица вырвалась и начала бегать по саду. С отвращением и ужасом насильники бросились ловить петуха, бледные, девушки уже в слезах. Палач уронил свой нож! И неизвестно, как бы все это окончилось, если бы не пришла в это время прислуга. С презрением посмотрев на растерявшихся террористов, баба в одну минуту поймала петуха и, свернув ему шею, прикончила его страданья.

В. Яновский

Из книги "ПОЛЯ ЕЛИСЕЙСКИЕ"

Совершенно равнодушно прошел я мимо некоторых признанных писателей земли эмигрантской (а теперь, пожалуй, советской).

Куприн, Шмелев, Зайцев. Они мне ничего не дали, и я им ничем не обязан.

Бориса Зайцева я все же изредка встречал. Отталкивало меня его равнодушие - хотя и писал он как будто на христианские темы. Стиль его "прозрачный" поражал своей тепловатой стерильностью. Зная немного его семейную жизнь и энергичную жену, думаю, что Борис Константинович в чем-то основном жил за чужой, Веры Александровны, счет.

В 1929 году мне было двадцать три года; в моем портфеле уже несколько лет лежала рукопись законченной повести - негде печатать!.. Вдруг в "Последних новостях" появилась заметка о новом издательстве - для поощрении молодых талантов: рукописи посылать М. А. Осоргину, на 11-бис, Сквер Порт-Руаяль.

А через несколько дней я уже сидел в кабинете Осоргина (против тюрьмы Сантэ) и обсуждал судьбу своей книги: "Колесо" ему понравилось, он только просил его "почиcтить". (Подразумевалось - "Колесо Революции".)

Михаил Андреевич тогда выглядел совсем молодым, a было ему, вероятно, уже за пятьдесят. Светлый, с русыми, гладкими волосами шведа или помора, это был один из не многих русских джентльменов в Париже... Как это объяснить, что среди нас было так мало порядочных людей? Умных и талантливых - хоть отбавляй! Старая Русь, новый Союз, эмиграция переполнены выдающимися личностями. А вот приличных, воспитанных душ мало.

Мы с Осоргиным играли в шахматы. По старой привычке он при этом напевал арию из "Евгения Онегина": "Куда, куда, куда вы удалились?"... Играл он с энтузиазмом.

Чтобы достать шахматы с верхней книжной полки, Осоргину приходилось с усилием вытянуться, хотя по европейским понятиям был он роста выше среднего; его молодая жена, Бакунина, тогда неизменно восклицала:

- Нет, Михаил Андреич, этого я не хочу, чтобы вы делали! Скажите мне, и я достану.

А я, к удивлению своему, замечал, что дыхание этого моложавого, светлоглазого "викинга" после любого резкого движения сразу становится трудным, а лицо бледнеет.

Работал он много и тяжело. Так же как Алданов, Осоргин любил подчеркнуть, что никогда не получал субсидий и подачек от общественных организаций. Ему приходилось писать два подвала в неделю для "Последних новостей". Даже фельетоны его и очерки свидетельствовали о подлинной культуре языка.

М. Вишняк

Из книги "СОВРЕМЕННЫЕ ЗАПИСКИ. ВОСПОМИНАНИЯ РЕДАКТОРА"

Почти все члены редакции "Современных записок" знали Михаила Андреевича Ильина-Осоргина еще по Москве дореволюционного времени. Привлекательный блондин, стройный, изящный, жизнерадостный и остроумный, он любил посмеяться негорьким смехом - над другими и над собой. Он был "душой общества", отличным товарищем, центром притяжения молодежи и женщин. Юрист по образованию, он отрицал государство и не слишком увлекался правом, принадлежал к типу "вечного студента" и "богемы", хотя был всегда опрятен, на письменном столе любил порядок, чистоту, даже комфорт, цветы, растения, - любил и свой огород.

Осоргин был бессребреник - не только в той мере, в какой бескорыстны многие русские интеллигенты. Он был чужд стяжательства и совершенно равнодушен к деньгам. Когда его "Сивцев Вражек" был принят для распространения американским клубом "Книга месяца", Осоргин разбогател, по эмигрантскому масштабу. Но ненадолго. Он любому просителю давал "безвозвратную ссуду" под одним условием, - чтобы тот обещал в свою очередь помочь ближнему, когда представится возможность.

Писательская карьера Осоргина была сделана в "Русских ведомостях" и "Вестнике Европы". Его корреспонденции из довоенной Италии по содержанию и форме служили политическому воспитанию русского читателя так же, как корреспонденции Иоллоса из Германии, Дионео из Англии, Кудрина из Франции. В "Вестнике Европы" появлялись время от времени полубеллетристические произведения Осоргина. Беллетристом его сделала эмиграция, - точнее, он сделался им в эмиграции. Не все признавали художественные достоинства его произведений. Но мало кто отрицал его дар живого изложения и превосходный язык.

...Слабым местом Осоргина была политика. Всю сознательную жизнь в России он занимался политикой, а в эмиграции стал от нее отталкиваться и осуждать "в принципе". В наши молодые годы Фондаминский, Руднев и я знали Осоргина как эсера и сочувствовавшего эсерам. Он предоставлял свою квартиру для так называемых "явок" или встреч нелегальных революционеров, для собрания эсеровского комитета в Москве, для укрытия террориста Куликовского. Осоргин был всегда вольнодумцем, "вольтерианцем", "левым", "нонконформистом". В эмиграции он самоопределился, как идейный анархист, "анархически" не примыкавший к анархическим организациям.

...Осоргин всегда предпочитал быть сам по себе, со своим особым подходом к вещам и идеям. Он любил играть в шахматы, но презирал, - по крайней мере, публично так заявлял, - логику, таблицу умножения, цивилизацию. И больше всего боялся, несмотря на все мужество, хоть в чем-либо совпасть с "эмигрантским хором". Он пробыл 7 лет в первой, царского времени, эмиграции и, попав во вторую, послебольшевистскую, стал всячески от нее отталкиваться. Не пропускал случая подчеркнуть, что он - не эмигрант, добровольно покинувший отечество, а насильственно выслан из России. Осоргин дорожил советским паспортом и бережно его хранил, защищал необходимость международного признания советской власти и оспаривал противопоставление Советской России - России. <...> Оправдывая прекращение борьбы с советской деспотией, как "совершенно бесцельной и даже беспредметной", Осоргин говорил о пореволюционной России тем же языком, каким его политический "антипод" Шмелев говорил о России предреволюционной и царской. ...В итоге пережитого за первую половину мировой войны жизнерадостный М. А. Осоргин пришел, как известно, к самым отчаянным выводам о смысле человеческой деятельности. За год с небольшим до смерти, он умер 27 ноября 1942 г., М. А. писал (15 августа 1941 г.): "Умираю - непримиренный, так как не приемлю правды, вышедшей из неправды, истины - из лжи, света - из тьмы! Нет счастья, которое было бы порождено кровью, убийством, злодейством! Нет благородства, матерью которого была бы подлость!" И еще безнадежнее годом позже, 14 августа 1942 г.: "...что будет с Европой, Россией, Францией, человечеством, во мне нет живого интереса. Двуногое в массе, так заполонившее и загрязнившее землю, мне противно: не стоило строить свою жизнь на идеях счастья человечества... народ, страна, формы социальной жизни - все это выдумки. Я люблю природу, Россию, но "родины" и проч. не вижу, не знаю, не признаю... И Европа вздор - с ее "культурой". Умирая, не жалею ни ее народов, ни своего, ни культуры, ни разбитых идей. Успел... постигнуть не только нищету философии, но и позор ее нищеты"...

Михаил Осоргин: крестник Камы (Елизавета Шандера)

«Наше поколение в чрезвычайно выгодных мемуарных условиях:
не успев состариться, мы прожили века».
М.А. Осоргин

Кто он, в ком «голубая кровь отцов окислилась независимыми прикамскими просторами», ковшами пивший воздух, провинциальный русский человек, признанный в Италии и Франции и немного забытый на Родине? Рим для него был рабочим кабинетом, Париж – гостиной, а рвался он в «умом не понятую» Россию. Романтик и бунтарь - у каждого из нас есть свой Осоргин.

Для знакомства с Осоргиным мне было недостаточно сухих энциклопедических данных. Он, как и его «Времена» - вне цифр и дат. Мне захотелось пройтись по страницам его воспоминаний, пропитанных любовью к Перми и России.

Притяжение пермской земли оказалось достаточно велико, чтобы сосредоточить на себе большую часть творческих сил и воспоминаний Михаила Осоргина, за что современники и называли его «крестником Камы». Неистребимая «память сердца» подсказывала сюжеты, нашептывала нужные слова: «Весь с головы до ног, с мозгом и сердцем, с бумагой и чернилами, с логикой и примитивным всебожьем, со страстной вечной жаждой воды и смолы – я был и остался сыном матери-реки и отца-леса и отречься от них уже никогда не смогу и не хочу».

Мы ковшами пили воздух

Михаил Осоргин родился и вырос в Перми в семье потомственных столбовых дворян Ильиных, а звучную фамилию взял от бабушки. Его воспоминания о детстве были светлыми, их он призывал в самые трудные минуты, они помогали перенести аресты, высылку из страны и встретить фашистские сороковые в Европе.

«Мы, тутошние, рождались в просторе, ковшами пили воздух и никогда не считали себя ни царями, ни рабами природы, с которой жили в веками договоренной дружбе», - вспоминал Осоргин в предсмертной книге «Времена». Михаил Андреевич гордился тем, что рожден был в глубокой провинции. «Я рисую приземистый дом в шесть окон с чердаком и с двух сторон притягиваю в линию заборы, за которыми непременно должны быть деревья…» Дома этого, по воспоминаниям Осоргина, уже не было, когда он приезжал в Пермь на открытие университета в 1916 году. Можно предположить только, что он находился на пересечении Кунгурской улицы (Комсомольского проспекта) и Покровской улицы (Ленина).

Благодарил Осоргин Пермь и за то, «…что голубая кровь отцов окислилась во мне независимыми просторами, очистилась речной и родниковой водой, окрасилась заново в дыхании хвойных лесов и позволила во всех скитаниях остаться простым, провинциальным русским человеком, не извращенным ни сословным, ни расовым сознанием, сыном земли и братом любого двуногого».

О временах «гимназической тужурки и студенческой фуражки» Осоргин вспоминал с иронией, особенно - о классической гимназии, которая давала лишь «одно преимущество: полное сознание, что каждый, не желающий остаться неучем, должен учиться сам». На выходе из тополевого сада на пересечении улиц Петропавловской и Обвинской (25 Октября) располагалось небезразличное всем мальчишкам города здание местной женской гимназии. «Обычно гимназисты, проходя мимо этого дома, выпячивали грудь и пощипывали на губе волосяную рассаду», – вспоминал Осоргин. Миша был гимназистом седьмого класса, когда «Журнал для всех» опубликовал его первый рассказ под псевдонимом М. Пермяк.

Еще поживём, еще поспорим

В 1897г. Михаил Андреевич поступил на юридический факультет Московского университета. Первые столичные впечатления, постоянная журналистская работа: Осоргин много писал для уральских газет, стал не только постоянным корреспондентом «Пермских губернских ведомостей», но и редактировал их, когда возвращался домой. Не оставался в стороне в дни студенческих волнений, за что был выслан на год в Пермь.

Затем адвокатская работа, не доходная, но веселая: «куча малюсеньких дел, десятирублевых доходов, толстый с вензелем портфель». Такова была внешняя сторона его жизни до первого ареста в декабре 1905 г. По-другому, наверное, и быть не могло. Осоргин принадлежал к тому поколению людей, молодость которых совпала с днями революции. О своей революционной деятельности Осоргин рассказывал скромно: был незначащей пешкой, рядовым взволнованным интеллигентом, больше зрителем, чем участником. Больше, чем сам журналист, деятельное участие в революции пятого года принимала его квартира. Дневник, написанный в царской тюрьме, Осоргин закончил словами: «Еще поживем, еще поспорим. Еще много, много раз посидим в тюрьме». Знал бы Михаил Андреевич, насколько пророческой окажется эта мысль. Через полгода он чудом оказался на свободе, бежал в Финляндию, где тоже было небезопасно, поэтому и пришлось отправиться в дальний путь - в Италию. Надеялся вернуться в Россию через полгода, а получилось - через десять лет.

Италия для Осоргина была не музеем, как для многих эмигрантов, а живой и близкой: «Даже если забудется небо Италии, ее моря и пляжи - останется благодарная память о простых, добрых, бескорыстных и признательных людях, которых я встречал всюду». Постоянный корреспондент газеты «Русские ведомости», Осоргин из номера в номер вел летопись этой солнечной страны, сотрудничал с «Вестником Европы», написал «Очерки современной Италии». Позже, в холодной и голодной Москве, вспоминая солнечную Италию, он все же называл ее «голубой тюрьмой».

В 1916 г. через Францию, Англию, Норвегию, Швецию и Финляндию Осоргин вернулся в Петроград. Он не был арестован, сыграла роль растерянность полиции в предреволюционные месяцы, что позволило ему побывать в Перми (в последний раз) на открытии университета. Годы стали богатыми на его книги: «Призраки», «Сказки и не сказки», «Охранное отделение и его секреты», «Из маленького домика». Революция застала его в попытке разобраться в происходящем в это удивительное время, когда жизнь была «не то страшной сказкой, не то оскорбительной хроникой, не то великим прологом новой божественной комедии. «Менять рабство на новое рабство - этому не стоило отдавать жизнь», - резюмирует он позднее.

Как нас опять «уехали»

О московском меню начала двадцатых, которое позволяла Осоргину иметь доля пайщика в Книжной лавке писателей, он вспоминал не раз: «суп из картофельных очисток, селедка, копченная в самоварной трубе, наш хлеб 1921-го года, в котором ценнейшей примесью была лебеда». Но для жителей многих областей России и эти кушанья стали недоступной мечтой. Голодали миллионы. Отдав свои силы Комитету помощи голодающим, журналист попал под политический замес. К несчастью, ранняя шутка Осоргина о тюрьме оказалась пророческой. Это арест стал уже третьим. За плечами была не только Таганская тюрьма, но и Лубянка и «Корабль смерти» в 1919 г. И вот опять Лубянка, «с любовью» описанная в очерке «Как нас уехали». От смертной казни их спасло вмешательство знаменитого норвежского путешественника Фритьофа Нансена, помогавшего советским голодающим, и которому тогда побоялись отказать.

«В Москве шел слух, что в командующих рядах нет полного согласия по части нашей высылки; называли тех, кто был за и кто был против. Плохо, что «за» был Троцкий. Вероятно, позже, когда высылали его самого, он был против этого!» Троцкий в интервью иностранному корреспонденту выразился так: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно».
огда паника схлынула, их поздравляли: «счастливые, за границу поедете!».
- Вы как хотите уехать? Добровольно и на свой счет?
Я вообще никак не хочу.— Допрашивающий изумился.— Ну как же это не хотеть за границу! А я вам советую добровольно, а то сидеть придется долго.
Спорить не приходилось, позже стало ясно, что участь высланных могла быть и хуже.
Может быть, сегодня это звучит удивительно, не только для Осоргина, для многих высланных, все мысли, планы, труды которых были нерушимо связаны с Россией, отъезд был трагедией, так и покидали они страну «с обломанными мачтами и свихнутым рулем».

На прощанье следователь предложил заполнить очередную анкету. На первый вопрос: «Как вы относитесь к Советской власти?», Осоргин ответил: «С удивлением». О последних мгновеньях, когда еще был виден отплывающий берег России, Осоргин писал: «Когда она тут, на глазах,- не так страшно за нее, а отпустишь ее мыкаться по свету - все может случиться, не углядишь»

Писатель прожил зиму в Берлине. «Я очень благодарен Германии за гостеприимство, но ее язык и профили Берлина мне не нравятся» - писал он. Не пришлась по вкусу и новая Италия, где к власти уже пришел Муссолини: «Впервые почувствовал себя в Риме чужим человеком». Осенью 1923 г. Осоргин уехал в Париж. Споря со многими эмигрантами, Михаил Андреевич был убежден в одном: ту огромную землю и тот многоплеменный народ, которым он дал имя родины, никак и ничем у него отнять нельзя, ни куплей, ни продажей, ни завоеванием, ни изгнанием самого писателя. «И когда говорят: «Россия погибла, России нет», мне жаль говорящих. Значит, для них Россия была либо царской приемной, либо амфитеатром Государственной думы, либо своим поместьем, домиком, профессией, верой, семьей, полком, трактиром, не знаю еще чем. Чем угодно, но не всей страной его культуры - от края до края».

Не успев состариться, мы прожили века

В последнее десятилетие жизнь Осоргина делилась между старым кварталом левобережного Парижа и «царством книг, рукописей, писем, гравюр, портретов и маленьких вещичек, загрузивших письменный стол» в стремлении уйти как можно дальше от всякого участия в жизни политической. Сохранял советское гражданство до 1937, после чего жил без паспорта, французского гражданства не получил. «Здесь рожден был и знаменитый «Сивцев вражек». Но и эта с таким трудом, с такими душевными усилиями созданная осмысленная жизнь была утрачена. С началом Второй мировой войны положение Осоргина «в чужой стране, которую хочет раздавить страна чужая» с каждым днем становилось все опасней. В июне 1940 г. Осоргин с женой вынуждены были бежать из Парижа - в Шабри. Парижскую квартиру Осоргиных опечатали, библиотека и архив Михаила Андреевича («тысячи писем близких и далеких, живых и умерших людей, преимущественно писателей рубежа двух веков, собранные за 35 лет моих блужданий») были вывезены.

Осудив войну, писатель размышлял о гибели культуры, предупреждал об опасности возвращения человечества в средневековье, скорбел о непоправимом ущербе, который может быть нанесен духовным ценностям. В «Письмах о незначительном» писатель провидел новую катастрофу: «Когда война закончится, — писал Осоргин, — весь мир будет готовиться к новой войне».

Стремясь быть полезным, Осоргин безуспешно добивался разрешения посещать лагеря военнопленных, много усилий тратил на работу в созданном в Ницце Обществе помощи русским, отправляя продуктовые посылки нуждающимся. В Шабри были написаны публицистические книги: «В тихом местечке Франции» и «Письма о незначительном», «Времена» (лучшая книга Осоргина, одна из вершин русской мемуарной литературы), изданные после его смерти. Они были составлены из корреспонденции, которые Осоргин, подвергая себя большой опасности и почти без надежды на получение его писем друзьями, отправлял в Америку, как прощальный привет. Умер Михаил Андреевич Осоргин 27 ноября 1942 г. в Шабри. Там и похоронен.

Тридцать лет своей жизни писатель вынужденно провел вдали от Родины.

Перечитывая Осоргина, невольно рисуешь параллели. Думаю, каждый найдет свои моменты. Ведь и наше поколение, как и поколение Осоргина тоже «в чрезвычайно выгодных мемуарных условиях: не успев состариться, мы прожили века».
Использованы выдержки из публицистики М.А Осоргина «Времена», «Современные записки.Париж», «Картинки тюремной жизни», «В тихом местечке Франции», «Письма о незначительном».

Биография

ОСОРГИН Михаил Андреевич (наст. фам, Ильин) (7.10.1878, Пермь — 27,11.1942, Шабри, деп, Индр, Франция) — прозаик, эссеист, публицист. Из дворянской семьи, сын А.Ф.Ильина — юриста, участника проведения судебной реформы Александра II.

Всероссийского союза журналистов (председатель). Как член Помгола и редактор издаваемого им бюллетеня “Помощь” в августе 1921 арестован, затем выслан в Казань, а после возвращения, через несколько месяцев, в Москву оказался среди инакомыслящих деятелей. Культуры, изгнанных в 1922 из Советской России: сохранял советское гражданство до 1937, когда советское консульство в Париже потребовало от него возвращения в СССР, До высылки издал несколько брошюр, 3 книги беллетристики (“Признаки”, 1917; “Сказки и не сказки”, 1921; “Из маленького домика”, Рига, 1921). Сделанный О. перевод “Принцессы Турандот” К.Гоцци (изд. 1923) был использован Е.Вахтанговым для его знаменитой постановки.

После недолгого пребывания в Берлине и двух поездок в Италию обосновался в 19 23 в Париже, Печатался, главным образом, в газетах “Дни” (прервав из-за конфликта с А.Керенским работу в ней с 1925 по 1928) и “Последние новости”, но, как заметил М.Алданов, если бы “ненавистник партий”, “анархист” Осоргин, “хотел сотрудничать в газетах, его взгляды разделявших, то ему сотрудничать было бы негде”. Тяготел к циклизации статей, печатавшихся иногда по-многу месяцев и даже лет: со временем в них стал преобладать мемуарный оттенок (серия “Встречи” публ. в 1928-34). Сожалел о разобщенности эмигрантской среды, об отсутствии постоянно действующего писательского союза и старался поддерживать молодых литераторов — А.Ладинского, Ю.Анненкова, Г.Газданова. В.Яновского. Своими литературными учителями считал Л.Толстого и Ч.Диккенса. На долю первого вышедшего за границей романа Осоргина “Сивцев Вражек” (начат в Казани, первые главы опубл. в 1926-28 в “Современных записках”, отд. изд. Париж, 1928; М., 1990) выпал громадный читательский успех — он был дважды переиздан, переведен на многие европейские языки, в 1930 получил премию американского клуба “Книга месяца” (истраченную в значительной степени на помощь нуждающимся эмигрантам). Действие романа разворачивается в “местах Москвы дворянско-литературно-художественной”. Чтобы осмыслить российскую катастрофу с точки зрения гуманизма, Осоргин стремился воссоздать образ жизни, мыслей и чувств представителей интеллигенции и офицерства, не примкнувших ни к одной из противоборствующих сторон, 1-я часть романа показывала жизнь москвичей накануне и во время войны, 2-я — в годы революции, они различаются тональностью, большевистский переворот оценивается через метафорические уподобления, материал для которых Осоргин, черпал в мире фауны. Язвительно оценила роман З.Гиппиус, снисходительно — Б.Зайцев, которому роман показался “сырым”, с явным тяготением к толстовской традиции, Наибольшее нарекание вызывали пантеистические воззрения автора, идея нераздельности природного и социального.

“Повесть о сестре” (СЗ, 1930, № 42, 43; отд. изд. Париж, 1931) погружала в мир “безвозвратного”, она навеяна памятью о семье самого Осоргина. Родственный чеховским “сестрам” образ чистой и цельной героини О. приглушает безысходную ноту “общеэмигрантской тоски”, придает повести теплоту и задушевность, Здесь, как и в рассказах, Осоргин предпочитал мягкие, задушевные тона, неяркую акварельность. Автобиографичен и сборник “Там, где был счастлив” (Париж, 1928), 1-ю часть книги — воспоминания о жизни в Италии — Г.Адамович назвал “стихотворениями в прозе”; о рассказах из 2-й части он отзывался как о написанных с “меньшей остротой”, усматривая в них то, что “на условно-эмигрантском языке принято называть. “березками”. Другие современники видели в “нежном лиризме” Осоргина его силу. В рецензии на сборник “Чудо на озере” (1931) К.Мочульский отмечал мудрую простоту и безыскусный слог рассказов, способность автора говорить с читателем о самом заветном “от чистого сердца, и, главное, без ложного стыда”. Осоргин был одним из самых читаемых авторов Тургеневской библиотеки в Париже,

Небольшая часть юмористических рассказов Осоргин, печатавшихся в газетах, вошла в сборник “Повесть о роковой девице” (Таллин, 1938), Как комический рассказчик Осоргин, отличался изяществом, непринужденностью и удивительным чувством меры в дозировке серьезного и смешного; современники писали о “блеске его юмора”, достигаемом прежде всего разнообразием стилистики — от едкой шутки до добродушной насмешки, Осоргин выступал и в качестве критика, обладавшего отменным литературным вкусом и безошибочно отличавшего модные однодневки от значительных явлений литературы. Трезво оценивал положение дел в эмигрантской литературе, сознавал неизбежное падение ее художественного и нравственного уровня. Пристально следил за литературой в СССР, полагая, что ее расцвет “еще придет” и видя ее преимущество в том, что “есть для кого писать”.

Сам Осоргин в 1930-е выпустил три романа: “Свидетель истории” (1932), “Книга о концах” (1935) и “Вольный каменщик” (1937), Два первых — художественное осмысление на автобиографическом материале революционных умонастроений молодежи начала века. Судьбы гибнущих героев подтверждают обреченность и безнравственность террористической борьбы. В “Книге о концах” О. подвел итог жертвенно-идеалистическому этапу революции, описанному в “Свидетеле истории”, который отмечен чертами авантюрно-приключенческого романа, индивидуальным психологизмом: в роли “свидетеля” предстает отец Яков Кампинский, чьи воззрения на жизнь обусловлены народным здравым смыслом,

В 1914 в Италии Осоргин был посвящен в масонство: в мае 1925 вошел в русскую ложу “Северная Звезда”, подчиненную “Великому Востоку Франции”, в 1938 стал ее мастером. Выступал против политизации масонских лож, в ноябре 1932 организовал независимую ложу “Северных Братьев”, С этими страницами биографии Осоргин, связана повесть “Вольный каменщик”, в которой образ русского обывателя-эмигранта, увлеченного благородными идеалами всеобщего братства, противостоит мещански-расчетливой среде парижан. Повесть интересна привнесением в эпическое повествование приемов кинематографа и газетного жанра,

Все творчество Осоргина пронизывали две задушевные мысли: страстная любовь к природе, пристальное внимание ко всему живущему на земле и привязанность к миру обыкновенных, незаметных вещей. Первая мысль легла в основу очерков, печатавшихся в “Последних новостях” за подписью “Обыватель” и составивших книгу “Происшествия зеленого мира” (София, 1938). Очеркам присущ глубокий драматизм: на чужой земле автор превращался из “любовника природы” в “огородного чудака”, протест против технотронной цивилизации соединялся с бессильным протестом против изгнанничества. Воплощением второй мысли явилось библиофильство и коллекционирование. О. собрал богатейшую коллекцию русских изданий, с которыми знакомил читателя в цикле “Записки старого книгоеда” (окт. 1928 — янв. 1934), в серии “старинных” (исторических) рассказов, вызывавших нередко нападки из монархического лагеря за непочтение к императорской фамилии и особенно к церкви.

Прямой наследник демократической традиции русской литературы, Осоргин в своих историко-литературных изысках не делал поправок на изменившиеся русские реалии. Читатели и критики восхищались слегка архаизированным языком этих рассказов; “у него был безошибочный слух на русский язык”, — отмечал М.Вишняк', М.Алданов, называя стиль книги воспоминаний Осоргин “Времена” превосходным, жалел, что не может “процитировать из нее целые страницы”. Из воспоминаний, над которыми работал Осоргин, до войны были опубликованы “Детство” и “Юность” (Рус. записки, 1938, №6,7, 10), в период войны — “Времена” (НЖ, 1942, № 1-5; в поел. изд. Париж, 1955; М., 1989— эта часть публ. под назв. “Молодость”). Это скорее роман души, путеводитель по вехам душевного становления писателя, принадлежавшего, по определению Осоргин, к сословию “просчитавшихся мечтателей”, “русских интеллигентных чудаков”. Образ России в “Молодости”, написанной после нападения Германии на СССР, приобрел на заключительных страницах книги трагический оттенок. Свою общественную позицию Осоргин выразил в письмах в СССР старому другу А.Буткевичу (1936), в которых обращал внимание на сходство режимов в фашистских государствах и в СССР, хотя и утверждал, что не смешивает их. “Мое место неизменно — по ту сторону баррикады, где личность и свободная общественность борются против насилия над ними, чем бы это насилие не прикрывалось, какими бы хорошими словами не оправдывало себя... Мой гуманизм не знает и не любит мифического “человечества”, но готов драться за человека. Собой я готов пожертвовать, но жертвовать человеком не хочу и не могу”.

Бежав в июне 1940 вместе с женой из Парижа, Осоргин обосновался в городке Шабри на юге Франции. Корреспонденции Осоргина публиковались в “Новом русском слове” (1940-42) под общим названием “Письма из Франции” и “Письма о незначительном”. В душе его нарастал пессимизм, В книгу “В тихом местечке Франции” (Париж, 1946) вплетаются мотивы его прежних книг: главные для писателя жизненные ценности оказались, как показала война, слишком хрупкими. Боль и гнев гуманиста Осоргина были вызваны тем тупиком, в который зашел мир в середине XX в. Скончавшийся в разгар войны, писатель был похоронен в Шабри, месте своего последнего изгнанничества.

Источник: Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века. Энциклопедический биографический словарь. М.: Российская политическая энциклопедия, 1997. – С.472-475.

Михаил Осоргин об анархизме (Я.В. Леонтьев, к.и.н., доцент кафедры политической истории МГУ им.М.В.Ломоносова)

Писатель и журналист Михаил Андреевич Осоргин (1878-1942) породнился с Бакуниными осенью 1926 г., когда он женился на Т.А. Бакуниной. О Михаиле Осоргине есть статьи в энциклопедиях1, ему посвящают монографии и диссертации. О нем писали или пишут такие известные историки литературы, как О.Г. Ласунский, Л.В. Поликовская, итальянская русистка Анастасия Пасквинелли (Pasquinelli). Первые книги М.А. Осоргина на родине в эпоху перестройки и гласности были изданы при ближайшем участии покойной Н.М. Пирумовой.

Жизни и творчеству Татьяны Алексеевны Бакуниной-Осоргиной (1904-1995) посвящен недавно вышедший очерк В.И. Сысоева.2 Что касается политического кредо ее супруга, то об этом писали куда меньше, чем о достоинствах Осоргина-писателя. В молодости Михаил Ильин (наст. фамилия Осоргина) начинал, как социалист-революционер, тесно связанный с эсерами-максималистами. Он был активным участником вооруженного восстания в Москве в декабре 1905 г., сценки из которого были запечатлены в романе "Свидетель истории". Фотография Осоргина экспонируется на ряду с другими руководителями восстания в музее революции 1905-1907 гг. на Красной Пресне. За участие в восстании он был арестован, сидел несколько месяцев в Таганской тюрьме и обвинялся Судебной палатой по ст. 100 Уголовного уложения. Ему грозила высылка в Нарымский край на 5 лет, однако, выйдя под залог из тюрьмы, Осоргин эмигрировал в Италию. Первоначально он поселился в местечке Кави ди Лаванья близ Генуи, где жила целая маленькая колония русских революционеров-эмигрантов, преимущественно эсеров, анархистов и максималистов (в том числе писатель Андрей Соболь, публицист Евгений Колосов и др.). Кстати, именно здесь, после отъезда за границу в 1926 г. первое время жило и семейство А.И. Бакунина - старинного знакомого Осоргина еще по Московскому университету.

В начале 1910-х гг. Осоргин поселился в Риме. В 1916 г. он покинул "вечный город" и добровольно вернулся в Россию. После революции писатель изрядно "поправел", занимая позиции близкие к П.А. Кропоткину, В.Н. Фигнер и другим осторожным ветеранам освободительного движения. Он возглавил Московский союз журналистов и стал постоянным автором "большой еженедельной демократической и социалистической газеты" "Власть Народа" под редакцией известной общественной деятельницы Е.Д. Кусковой. После закрытия этой газеты, она сменила название на "Родину", а ее новым редактором сделался Осоргин. В мае 1918 г. он был привлечен в качестве обвиняемого Московским революционным трибуналом, по представлению ВЧК, "за преднамеренное и умышленное сообщение целого ряда ложно-сенсационных сведений". На допросе Осоргин охарактеризовал себя, как социалиста-революционера, "не принадлежащего к организации".3

Впоследствии писатель арестовывался в 1919 и 1921 гг. (в последний раз за редактирование бюллетеня "Помощь" - органа Всероссийского общественного комитета помощи голодающим, который большевики обозвали "Прокукишем"). Он побывал в ссылке в Казани, а в сентябре 1922 г. был выслан из Советской России навсегда в составе пассажиров знаменитого "философского парохода".

Ниже приводятся выдержки из письма М.А. Осоргина к Марии Корн от 17 августа 1927 г., из которого следует, что во второй эмиграции писатель начал отождествлять себя с анархизмом. Можно осторожно предположить, что этому могла способствовать его женитьба девушке из рода Бакуниных.

Необходимо сказать об адресате Осоргина. Мария Исидоровна Гольдсмит (1858-1932), урожденная Андросова, была широко известна в анархистских кругах под псевдонимом Корн. C конца XIX в. она являлась активной последовательницей анархо-коммунистического учения П.А. Кропоткина и переводчицей его трудов. Позднее М. Корн стала энергичной пропагандисткой анархо-синдикализма. В 1903-1905 гг. она оказывала организационную и финансовую помощь печатному органу Женевской группы анархистов-коммунистов "Хлеб и Воля". Затем она стала основательницей "Группы русских анархистов-коммунистов" в Париже (1905). Она была членом редакций и постоянным автором ряда анархистских органов ("К оружию!", "Рабочий мир" и др.), докладчицей на заграничных съездах и конференциях российских анархистов. В 1913-1914 гг. входила в состав Секретариата Федерации русских групп анархистов-коммунистов за рубежом, занималась подготовкой и координацией Русского общеанархического съезда в Лондоне (август 1914). После возвращения Кропоткина в Россию, Корн стала хранительницей его архива и личного имущества. После его смерти часть вещей была переданы ею в Музей Кропоткина в Москве. В 20-е и начале 30-х гг. она сотрудничала в анархистских эмигрантских изданиях (берлинском "Рабочем пути", парижском "Деле Труда" и др.).

Ныне архив самой Гольдсмит-Корн, насчитывающий 271 единицу хранения, находится в составе "Пражской" коллекции (материалы бывшего Русского Заграничного исторического архива) в ГАРФ. Впервые публикуемое письмо Осоргина4 было написано в связи с трагедией анархистов Сакко и Ванцетти, приговоренных судом штата Массачусетс к смертной казни (23 августа 1927 г. они погибли на электрическом стуле).

"Многоуважаемая Мария Исидоровна, я не могу написать о Сакко и Ванцетти в "Посл. Нов."5, так как написать статью тривиальную, под чужое настроение, я не могу, а свободной и искренней статьи моей на эту тему газета не поместит. Поэтому я ограничиваюсь упоминанием об этом деле вскользь в моих фельетонах. <...>

Анархисты из "Дела Труда"6 - чистейшие марксисты. Они так зачарованы марксизмом, его кретинической и животной психологией, что утрачивают всякую способность мыслить свободно и независимо от "классовой борьбы", "молоха капитала" и "международного пролетариата". Им, по-видимому, даже неизвестно, что анархизм есть не экономическая теория, а моральное учение, духовный аристократизм. Что он должен находить и, действительно, находит отклик в классах бедных и угнетенных только потому, что там более чистой остается совесть, что там больше аристократов духа, чем среди людей упитанных и правящих, - а вовсе не потому, что класс трудящихся стремится захватить государственную власть, как предписывают ему марксисты, эти заядлые государственники и полицейские надзиратели от рождения. <...>

Мне же, как анархисту, должно быть совершенно безразлично, ошибся суд или судил по закону, виновны Сакко и Ванцетти или нет. Протестовать против "казни невинных", употреблять это выражение, - значит оправдывать суд <...>

Я не отрицаю террора (конечно, красного, антиправительственного), но террорист, убивающий из чувства ненависти и в практических целях малым отличается от вульгарного убийцы. Я знал многих террористов очень близко7, и те из них, которые стоят памяти, были сотканы из любви и нежности; остальные были истериками и авантюристами, выкормцами марксизма, только с эсеровским темпераментом. Террор от руки последних не оставил в истории революции светлого следа. Анархизм проповедует любовь и человечность, а не ненависть, хотя бы и была она названа "священной" <...>".

Примечания

1 См., например: Осоргин Михаил Андреевич // Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века. Энциклопедический биографический словарь. М.: РОССПЭН, 1997. С.472-475; Осоргин Михаил Андреевич // Русские писатели. М., 1999. Т.4. С.456-460. Михаил Андреевич Осоргин // Русская литература. ХХ век: Энциклопедия для детей. М.: "Аванта+", 2000. С.195-206.
2 Сысоев В. Татьяна Алексеевна Бакунина-Осоргина: Иллюстрированный биографический очерк. Тверь, 2004.
3 "Газету "Родина" закрыть навсегда..." / Публ. Я. Леонтьева // Родина. 1994. № 5. С. 99.
4 ГАРФ. Ф. 5969. Оп. 2. Д. 19. - Письмо отпечатано на 6 машинописных листах, подпись - автограф.
5 Парижская газета, издававшаяся П.Н. Милюковым.
6 Парижский журнал, выходивший под редакцией П.А. Аршинова.
7 В первую очередь Осоргин, вероятно, имел в виду эсеров-максималистов, с которыми ему близко пришлось соприкасаться и которые были выведены в его романе "Свидетель истории" (Париж, 1932). В переводах на иностранные языки роман выходил под названием "Террористы". Среди его главных героев были Наташа Калымова (прообразом являлась Н.С. Климова), Алеша по кличке Олень (М.И. Соколов-"Медведь").

Биография (РП:1800, т. 4; Осоргин 1990)

Михаил Андреевич Ильин (псевдоним Осоргин)
Писатель, журналист
7/19.X 1878, Пермь – 27.XI 1942, Шабри, Франция
Окончил юридический факультет Московского университета

Отец писателя Андрей Федорович Ильин (1833–1891), из столбовых дворян, был владельцем небольшого имения в окрестностях Уфы, от которого отказался в пользу матери и сестер, в 1858 окончил юридический факультет Казанского университета, в 1860-х в Уфе занимался подготовкой и проведением крестьянской и судебной реформ, за что был награжден рядом орденов, затем переехал в Пермь и служил в окружном суде. Первым учителем Осоргина была его мать, Елена Александровна, урожденная Савина, в свое время закончившая Варшавские женские курсы. Она сама подготовила сына к поступлению в пермскую классическую гимназию (1888), где он шел третьим учеником. В старших классах он старался помогать овдовевшей матери, давая частные уроки. Его первый рассказ, «Отец», подписанный псевдонимом М. Пермяк, появился в петербургском «Журнале для всех» (1896, № 5). К воспоминаниям об отце писатель вернется еще не раз, вот строки из позднего рассказа «Дневник отца» [Осоргин 1990, с. 69, 84]:

Отец! Прости мне это кощунство! Я перелистываю тетрадь пожелтевших от времени страничек, дневник твоей любви, твоих страданий и твоего счастья. Я делаю выписки – и со смущенным удивлением смотрю, как сходны наши почерки. Я ясно вижу и другое; как сходны наши мысли о самих себе, эти безжалостные характеристики, в которых правда чередуется с праздным самобичеванием.
<…> Прекрасное и неповторимое остается святыней. Листы бумаги желтеют, как желтеют лепестки белой розы, засушенной и спрятанной на память. Но аромат слов остается.
Как хрупкий, засохший цветок, я берегу этот дневник моего отца. На нем почиет святость прошлого, давшего и мне радость жизни, тоску сомнений и счастье любви разделенной.

В 1897, окончив гимназию, поступил на юридический факультет Московского университета, но все свободное от занятий время старался проводить в Перми, активно сотрудничая с губернской прессой: под разными псевдонимами (М. И-н, Студ. М.И., Пермяк, М.И.) писал передовицы, хронику, фельетоны для изданий «Пермские губернские ведомости», «Камский край» и др. Последний раз он посетил родной город как корреспондент «Русских ведомостей» в 1916, в дни открытия Пермского отделения Петроградского университета (его репортажи об этом событии были напечатаны в выпусках газеты от 14 и 16 октября). До конца своей жизни Осоргин сохранил объединяющее всех пермяков убеждение, что не Кама впадает в Волгу, а Волга впадает в Каму; так, его рассказ «Пирог с адамовой головой» заканчивают такие строки [Осоргин 1990, с. 266]:

Кто в Перми бывал, тот знает и гимназию, и тополевый против нее театральный сад, через который удобно ходить наискось на почту и к набережной Камы, прекрасной и полноводной русской реки, которая Волге приходится не младшей, а старшей сестрой.

В 1902, окончив университет, стал, по собственным словам, «маленьким московским адвокатом», служил присяжным стряпчим при коммерческом суде, опекуном при сиротском суде, юрисконсультом общества купеческих приказчиков. Как и многие молодые люди, разделял революционные настроения, примкнул к партии эсеров, однако был против террористических действий. На его даче хранились шрифты для нелегальной типографии, писались революционные воззвания. В декабре 1905 он был арестован и полгода провел в Таганской тюрьме. Выпущенный под залог, он, опасаясь полицейских преследований, через Финляндию выехал в Западную Европу и поселился в Италии. В 1911 объявил в печати о своем «внутреннем отходе» от всякой политической деятельности.

С началом мировой войны Осоргин решил вернуться в Россию. Кружным путем через Париж, Лондон, Стокгольм он в 1916 добрался до Москвы. Восторженно принял Февральскую революцию, позднее открыто клеймил Октябрьскую: «Взявший власть – уже враг революции, ее убийца».

Пользуясь заслуженной репутацией блестящего беллетриста, Осоргин оказался вице-председателем Всероссийского союза писателей, председателем Всероссийского союза журналистов и одним из учредителей кооперативной книжной лавки, где писатели сами продавали свои произведения.

Чека не оставляла Осоргина в покое. В декабре 1919 он был арестован и провел несколько дней в камере смертников. В 1921 вошел в состав Общественного комитета помощи голодающим Поволжья; вскоре члены этого комитета были арестованы и отправлены в Лубянскую тюрьму. От расстрела их спасло заступничество знаменитого норвежского исследователя Арктики Ф.Нансена. После двух с половиной месяцев тюрьмы Осоргин был приговорен к ссылке в Краснококшайск (ныне Йошкар-Ола), позже замененный Казанью. В 1922 он вернулся в Москву, но уже в сентябре того же года был выдворен из России на «первом философском пароходе».

С осени 1923 Осоргин жил в Париже, который ему пришлось оставить в 1940 в связи с фашистским нашествием. Он выехал в небольшой городок свободной зоны Шабри, в двухстах тридцати километрах к югу от Парижа. Тем временем его парижская квартира была обыскана и разграблена, библиотека и громадный архив исчезли. Сам писатель не дождался освобождения Франции – 27 ноября 1942 его не стало.

Осоргин стал известным писателем, автором нескольких книг и сотен статей, еще живя в России. Однако сам он относил начало своей писательской деятельности к годам эмиграции, а наиболее важным для себя считал роман «Сивцев Вражек». Многочисленные прозаические вещи Осоргина в последние годы пробивают себе дорогу на родину. Стихов Осоргина сохранилось мало, однако выполненный им в 1921 по просьбе Е.Б.Вахтангова перевод пьесы Карло Гоцци «Принцесса Турандот» (белый стих) до сих пор звучит на сцене Вахтанговского театра.

Биография (Власова Елена Георгиевна)

ОСОРГИН МИХАИЛ АНДРЕЕВИЧ (наст. фамилия Ильин) (1878, Пермь – 27.11.1942, Шабри, Франция) – русский писатель, журналист, общественный деятель.

Литературная известность пришла к нему с выходом первого романа «Сивцев вражек» в 1928 году. До этого была работа в газетах и журналах, итогом которой стала слава одного из крупнейших русских журналистов. Не случайно поэтому, главной особенностью литературного подчерка писателя считается тесное взаимодействие журналистики и беллетристики. Осоргин был убежден в социальной ответственности литературного творчества, всю свою жизнь он был верен гуманистическим принципам, сложившимся в классической русской культуре 19 века. Не только журналистские, но собственно литературные произведения Осоргина всегда отличала тесная связь с «больными вопросами» времени и открытая авторская позиция. В то же время переболев в молодости увлечением политикой, зрелый Осоргин подчеркивал свою независимость от каких-либо политических или культурных доктрин.

Современник Серебреного века, Осоргин избежал его модернистских крайностей. Как будто вопреки усложненности символистского языка, он оставался сторонником классической ясности литературного слова. Осоргин напрямую называл своими учителями Л. Толстого и С.Аксакова, с удовольствием «цитировал» Н.Гоголя и А.Чехова. Следование традициям русской классики иногда кажется слишком прямолинейным. О. намеренно населяет современность своих романов узнаваемыми персонажами, как будто проверяя их на прочность в условиях глобально изменившейся русской действительности. О. принадлежит к тому поколению писателей, которые завершили эпоху русской классической литературы и осознали этот факт.

О. родился в Перми, в семье губернского судьи А. Ф. Ильина, либерала и участника судебной реформы Александра II. В семье любили музыку и литературу, старший брат О. Сергей Ильин был известным в городе журналистом и поэтом. Ранняя смерть отца драматично отразилась на жизни Ильиных. Чтобы помочь матери, четырнадцатилетний О. занимался репетиторством с младшими учениками своей гимназии и начал подрабатывать в газетах. В это время состоялся и первый литературный дебют О. – в столичном «Журнале для всех» (№5, 1896) был опубликован рассказ «Отец». В 1897 году поступил на юридический факультет Московского университета, который окончил в 1902. Все эти годы Осоргин сотрудничал с ПГВ: присылал московские корреспонденции, а летом, во время традиционных пермских каникул готовил материалы на местные темы. Пробовал себя в разных жанрах: корреспонденции, рецензии, очерке, рассказе. Наиболее заметен среди них цикл публикаций «Московские письма», в котором начала складываться характерная для будущего писателя очерковая, с выразительной лирико-иронической интонацией, манера письма.

«Московские письма» запечатлели живую включенность молодого журналиста в литературную жизнь Москвы тех лет. Осоргин рецензирует книжные новинки, пишет отчеты о самых интересных заседаниях знаменитого Московского литературно-художественного кружка, в частности, о бурных дебатах вокруг символистов. От репортерского увлечения литературными новостями и скандалами Осоргин приходит к осознанию собственной литературной позиции, в основе которой лежат принципы демократичности и реализма. Симптоматично, что свои письма о литературно-художественной жизни столицы О. завершает очерком «Короленко».

После окончания университета работал адвокатом, однако, по его собственному признанию, «больше был занят революцией». В 1904 году вступил в партию эсеров. В боевых операциях участие не принимал, но на его квартире проходили собрания, хранились оружие и нелегальная литература. Первый брак был тоже революционным: в 1903 он женился на дочери известного народовольца А. К. Маликова. В 1905 году был арестован и попал в Таганскую тюрьму из-за совпадения фамилий с одним из организаторов Московского восстания. Ошибка обнаружилась, Осоргина освободили под залог, но, опасаясь новых гонений, он бежит за границу. События этих пореволюционных лет найдут отражение в автобиографической дилогии «Свидетель истории» (1932) и «Книга о концах» (1935).

С 1906 по 1917 гг. жил во Франции и Италии. За это время общественно-политические взгляды Осоргина претерпевают серьезные изменения, из «левого» эсера он становится противником любого политического насилия. В 1914 г. в Италии Осоргин был посвящен в масонство. Во время итальянской эмиграции окончательно определяется выбор жизненного поприща. С 1908 года он становится постоянным корреспондентом «Русских ведомостей» и одним из самых известных журналистов России. В 1907 году появляется литературный псевдоним Осоргин (по девичьей фамилии уфимской бабушки). Публикации этого периода вошли в книги «Очерки современной Италии»(1913) и «Сказки и несказки» (1918). Живо интересовался современной итальянской культурой, которая стала родиной европейского футуризма (статьи о творчестве Г. Д'Аннунцио, А. Фогаццаро, Дж. Паскали и др.) Выработал специфический жанр беллетризованного эссе.

В 1916 году Осоргин полулегально приезжает в Москву, а затем в качестве специального корреспондента «Русских Ведомостей» отправляется в большую командировку по российской глубинке (циклы «По Родине», 1916 и «По тихому фронту», 1917). Побывал он и в Перми, где в сентябре 1916 года состоялось открытие университета.

Февральскую революцию принял с энтузиазмом, который к октябрю перерос в осознание гибельности надвигающихся перемен. Тем не менее, активно занимался общественно-литературной работой. Был одним из инициаторов и первым председателем Союза российских журналистов. В качестве вице-президента принимал участие в создании Союза писателей, а также был создателем знаменитой Книжной лавки писателей. В 1921 году за участие в работе Общества помощи голодающим Поволжья выслан в Казань, где редактировал «Литературную газету». В 1922 году вместе с другими Осоргин был выдворен из России на знаменитом «философском пароходе» (очерк «Как нас уехали. Юбилейное», 1932). Не считал себя эмигрантом, до 1937 сохранял советский паспорт. С 1923 постоянно жил во Франции. Здесь женился на дальней родственнице М. А. Бакунина Татьяне Алексеевне Бакуниной, с которой прожил до конца дней и которая была и женой, и музой, и первым критиком. Пережив О. более чем на полвека, Т. А. Бакунина-Осоргина посвятила себя сохранению и изучению творчества мужа, подготовив к печати фундаментальную «Библиографию М. А Осоргина».

В эмиграции О. жил литературной работой. Являлся постоянным автором крупнейших эмигрантских изданий - газет «Последние новости» и «Современные записки». Здесь, в частности, были опубликованы мемуарные очерки о пермском детстве М. Осоргина, ставшие по признанию критиков одними из лучших произведений писателя. По этим публикациям были составлены книги Повесть о сестре (отд. изд. 1931; впервые опубл. 1930 в журнале «Современные записки»), Вещи человека (1929), Чудо на озере (1931). В них создан удивительно уютный, светлый образ детства и подсвеченный этими детскими, сказочными воспоминаниями образ малой родины, ставший в эмигрантском далеке Осоргина оплотом главных жизненных ценностей.

О. очень много внимания уделял проблеме сохранения и развития родного литературного языка. В поисках его обновления он обращается к истокам - народному говору и русской истории. Появляется цикл великолепных «старинных рассказов» (часть вошла в сб. Повесть о некоей девице, 1938) с удивительно живой стилизацией старинного народного говора 17-18 столетий. История России тех лет предстает в рассказах Осоргина как история насилия и подавления простого человека, как история стихийного сопротивления и закаливания русского духа. Достаточно жесткие и уродливые события крепостного быта подаются Осоргиным в намеренно безоценочной, описательной стилистике народного рассказа, производя тем не менее сильнейший эмоциональный эффект.

Дебют Осоргина-романиста был неожиданным и шумным. Роман «Сивцев вражек» был начат Осоргиным еще в 1918 году, и только в 1928 он увидел свет целиком. Роман выдержал подряд два издания, был переведен сразу на несколько языков, что было большой редкостью в условиях русской эмиграции. Успех его во многом был связан с живой актуальностью тем, поднятых писателем. Посвящен он событиям последней русской революции и размышлениям о судьбах русской интеллигенции и русской культуры на переломе эпох. В центре повествования, построенного по принципу журналистского объединения глав-новелл, жизнь московского профессора-орнитолога и его внучки, представляющая «типичное бытие прекраснодушной русской интеллигенции» (О. Ю. Авдеева). Кровавой логике большевистской революции Осоргин противопоставляет ценности внесоциального гуманизма, потерянной человечеством природной гармонии – поэтому в романе постоянно проводятся параллели человеческого мира с миром природы. Роман упрекали в тенденциозности и явном следовании за «толстовской традицией». Однако это не помешало его читательскому успеху. Роман читался как книга о старой Москве и настоящих героях, ее отличали острая ностальгическая тональность, фактурность деталей и напряженный публицистический пафос.

Последующие романы Осоргина также были обращены к событиям отечественной истории последних ее роковых лет. Дилогия Свидетель истории (1932) и Книга о концах (1935) посвящена исходу русского революционного терроризма. Романы скреплены сквозным персонажем родом из пермского прошлого Осоргина. Им стал странный человек, поп-расстрига, человек из народа, которому все любопытно, Яков Кампинский (Яков Шестаков). Не лишенные черт авантюрно-приключенческого повествования, романы все же не имели большого читательского резонанса, оставшись слишком скорым свидетельством бурных событий русской истории, не получивших убедительной психологической проработки и яркого художественного решения. В этом отношении более состоятельным оказался роман «Вольный каменщик» (1937), который обращен к теме масонства, увлекшего многих русских эмигрантов. В романе использована стилистики кинематографа и газетных жанров (документальные вставки, событийная насыщенность, заголовочные «шапки»).

В 1940 писатель перебрался из Парижа на юг Франции; в 1940 – 1942 публиковал в «Новом русском слове» (Нью-Йорк) корреспонденции «Письма из Франции» и «Письма о незначительном», вышедшие в 1952 году отдельной книгой и ставшие заключительным манифестом писателя. Перед угрозой нового и самого страшного насилия, который воплощала собой фашистская диктатура, в нем О. отстаивал гуманизм, защищающий конкретного человека и его личностную свободу.

Завершающим и, по признанию многих литературоведов, лучшим произведением М. Осоргина стали начатые в 1938 году мемуары (Детство и Юность). Отдельной книгой они были изданы под общим названием «Времена» в 1955 году с предисловием М. Алданова. Исследователи называют книгу «романом души», путеводителем по вехам душевного становления писателя, принадлежавшего, по определению самого Осоргина, к сословию “просчитавшихся мечтателей”, “русских интеллигентных чудаков”. Для Перми «Времена» имеют особое значение. Город отражен в них в целостном, законченном художественном образе, в котором сошлись мотивы детства и живительной природной силы, персонифицированной в образах леса и Камы. О. Г. Ласунский называл М. Осоргина крестником Камы, имея в виду глубокую лирико-философскую значимость темы малой родины в творческой судьбе писателя. Пермь и Кама стали одними из центральных персонажей в художественном пространстве М. Осоргина. В них воплотились излюбленная писателем тема русской провинции и свойственная его манере акцентированная лиричность, окрашенная глубочайшей ностальгией: по России и своему родовому гнезду, по родной природе и великому языку, не траченному молью советского новояза.

Умер Осоргин в Шабри 27 ноября 1942, похоронен на местном кладбище.

Лит.:

* Осоргин М. А. Мемуарная проза. Пермь: Кн. изд-во, 1992. 286 с.
* Осоргин, Михаил. Времена. Екатеринбург, Средне-Уральское книжное изд-во.1992.
* Осоргин, М. Собрание сочинений в 4 тт. Москва, Изд-во «Интелвак», 1999 - 2001.
* Осоргин, М. Московские письма. Пермь, 2003.
* Осоргин, М.А. Мемуарная проза: 2-ое издание. Пермь: Дом учителя, 2006.
* Михаил Осоргин: страницы жизни и творчества. Материалы научной конференции «Первые Осоргинские чтения. 23-24 ноября 1993 г. Пермь: Изд-во Перм. Ун-та. 1994.
* Михаил Осоргин: художник и журналист. Материалы вторых Осоргинских чтений. Пермь/ Пермский госуниверситет, 2006.
* Авдеева О. Ю. М. А. Осоргин. Библиобиографическая статья.http://belousenkolib.narod.ru

Биография (ru.wikipedia.org)

Михаил Андреевич Осоргин; наст. фам. Ильин родился в Перми — в семье потомственных столбовых дворян. Фамилию «Осоргин» взял от бабушки. Отец А. Ф. Ильин — юрист, участник проведения судебной реформы Александра II, брат Сергей (умер в 1912 году) был местным журналистом и поэтом.

Во время учебы в гимназии поместил в «Пермских губернских ведомостях» некролог своему классному надзирателю, а в «Журнале для всех» опубликовал рассказ «Отец» под псевдонимом Пермяк (1896). С тех пор считал себя писателем. После успешного окончания гимназии поступил на юридический факультет Московского университета. В студенческие годы продолжал печататься в уральских газетах и исполнял обязанности постоянного сотрудника «Пермских губернских ведомостей». Участвовал в студенческих волнениях и на год был выслан из Москвы в Пермь. Завершив образование (1902), стал помощником присяжного поверенного в Московской судебной палате и одновременно присяжным стряпчим при коммерческом суде, опекуном в сиротском суде, юрисконсультом Общества купеческих приказчиков и членом Общества попечительства о бедных. Тогда же написал книгу «Вознаграждение рабочих за несчастные случаи».

Критически относясь к самодержавию, столбовой дворянин по происхождению, интеллигент по роду занятий, фрондер и анархист по складу характера, Осоргин вступил в 1904 году в партию эсеров. Его привлекли их интерес к крестьянству и земле, народнические традиции — на насилие отвечать насилием, на подавление свободы — террором, не исключая индивидуальный. Кроме того, социалисты-революционеры ценили личное бескорыстие, высокие нравственные принципы и осуждали карьеризм. На его квартире проходили заседания московского комитета партии, скрывались террористы. Активного участия в революции Осоргин не принял, но в ее подготовку был вовлечен. Сам он писал впоследствии, что в эсеровской партии был «незначащей пешкой, рядовым взволнованным интеллигентом, больше зрителем, чем участником». Во время революции 1905—1907 в его Московской квартире и на даче устраивались явки, проводились заседания комитета партии социалистов-революционеров, редактировались и печатались воззвания, обсуждались партийные документы. Участвовал в московском вооруженном восстании 1905 года.

В декабре 1905 г. Осоргин, принятый за опасного «баррикадиста», был арестован и полгода просидел в Таганской тюрьме, затем отпущен под залог. Он сразу уехал в Финляндию, а оттуда — через Данию, Германию, Швейцарию — в Италию и поселился близ Генуи, на вилле «Мария», где образовалась эмигрантская коммуна. Первое изгнание продолжалось 10 лет. Писательским итогом стала книга «Очерки современной Италии» (1913).

Особое внимание писателя привлекал футуризм. Он с пониманием отнесся к ранним, решительно настроенным футуристам. Работа Осоргина в итальянском футуризме имели в России значительный резонанс. Ему доверяли как блестящему знатоку Италии, к его суждениям прислушивались.[Литература русского зарубежья (1920—1990): учеб.пособие/под общ.ред. А. И. Смирновой. М.,2006 — С.246-247]

В 1913 для женитьбы на семнадцатилетней Рахили (Розе) Гинцберг, дочери Ахад-ха-Ама, принял иудаизм (впоследствии брак распался)[1][2][3].

Из Италии он дважды выезжал на Балканы и путешествовал по Болгарии, Черногории и Сербии. В 1911 Осоргин печатно объявил о своем отходе от партии эсеров, а в 1914 стал масоном. Он утверждал верховенство высших этических принципов над партийными интересами, признавая лишь кровную связь всего живого, даже преувеличивая значение биологического фактора в жизни человека. В отношениях с людьми выше всего ставил не совпадение идейных убеждений, а человеческую близость, основанную на благородстве, независимости и бескорыстии. Современники, хорошо знавшие Осоргина (например, Б. Зайцев, М. Алданов), подчеркивали эти его качества, не забывая упомянуть о мягкой, тонкой душе, об артистичности и изяществе облика.

С началом 1-ой мировой войны Осоргин сильно затосковал по России. Хотя связей с Родиной он не прекращал (был заграничным корреспондентом «Русских ведомостей», публиковался в журналах, например в «Вестнике Европы»), но осуществлять их было труднее. Полулегально возвращается в Россию в июле 1916 года, проехав через Францию, Англию, Норвегию и Швецию. С августа 1916 жил в Москве. Один из организаторов Всероссийского союза журналистов и его председатель (с 1917) и товарищ председателя Московского отделения Союза писателей. Сотрудник «Русских ведомостей».

После Февральской революции входил в комиссию по разработке архивов и политических дел в Москве, работавшую с архивом московского охранного отделения. Осоргин принял Февральскую революцию 1917. Он стал широко печататься в журнале «Голос минувшего», в газетах «Народный социалист», «Луч правды», «Родина», «Власть народа» вел текущую хронику и редактировал приложение «Понедельник».

Тогда же подготовил к изданию сборники рассказов и очерков «Призраки»(1917) и «Сказки и несказки»(1918). Участвуя в разборе документов московской охранки, он опубликовал брошюру «Охранное отделение и его секреты»(1917).

После октябрьской революции выступал против политики большевиков. В 1919 г. был арестован, освобожден по ходатайству Союза писателей и Ю. К. Балтрушайтиса.

В 1921 году работал в Комиссии помощи голодающим при ВЦИК (Всероссийский комитет помощи голодающим «Помгол»), был редактором издаваемого ею бюллетеня «Помощь»; в августе 1921 года был арестован вместе с некоторыми членами комиссии; от смертной казни их спасло вмешательство Фритьофа Нансена. Зиму 1921—1922 провел в Казани, редактируя «Литературную газету», затем вернулся в Москву. Продолжал публиковать сказки для детей и рассказы. Перевел с итальянского языка (по просьбе Е. Б. Вахтангова) пьесу К. Гоцци «Принцесса Турандот» (изд. 1923), пьесы К. Гольдони[4].

Вместе со своим давним другом Н. Бердяевым открывает знаменитую книжную лавку в Москве, надолго становящуюся приютом интеллигенции в годы послевоенной разрухи.

В 1921 году Осоргин был арестован и выслан в Казань.

Осенью 1922 с группой оппозиционно настроенных представителей отечественной интеллигенции (таких как Н. Бердяев, Н. Лосский и другие) был выслан из СССР. Троцкий в интервью иностранному корреспонденту выразился так: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно»[5].

Из «Постановления Политбюро ЦК РКП(б) об утверждении списка высылаемых из России интеллигентов»:

57. Осоргин Михаил Андреевич. Правый кадет, несомненно, антисоветского направления. Сотрудник «Русских ведомостей». Редактор газеты «Прокукиша». Его книги издаются в Латвии и Эстонии. Есть основание думать, что поддерживает связь с заграницей. Комиссия с участием т. Богданова и др. за высылку[6].

Эмигрантская жизнь Осоргина началась в Берлине, где он провел год. С 1923 года окончательно поселился в Париже. Публиковал свои работы в газетах «Дни», «Последние новости».

Жизнь Осоргина в эмиграции была трудной: он стал противником всех и всяческих политических доктрин, превыше всего ценил свободу, а эмиграция была очень политизирована[7].

Писатель Осоргин стал известен еще в России, но слава пришла к нему в эмиграции, где были опубликованы его лучшие книги. «Сивцев Вражек» (1928), «Повесть о сестре» (1931), «Свидетель истории» (1932), «Книга о концах» (1935), «Вольный каменщик» (1937), «Повесть о некоей девице» (1938), сборники рассказов «Там, где был счастлив» (1928), «Чудо на озере» (1931), «Происшествия Зеленого мира» (1938), воспоминания «Времена» (1955).

Сохранял советское гражданство до 1937, после чего жил без паспорта, французского гражданства не получил.

С начала Второй мировой войны жизнь Осоргина круто изменилась. В июне 1940, после наступления немцев и оккупации части французской территории, Осоргин с женой бежали из Парижа. Они поселились в Шабри, на том берегу реки Шер, который не был занят немцами. Там Осоргин написал книгу "В тихом местечке Франции (1940) и «Письма о незначительном» (опубл. в 1952). В них проявился его талант прозорливого наблюдателя и публициста. Осудив войну, писатель размышлял о гибели культуры, предупреждал об опасности возвращения человечества в средневековье, скорбел о непоправимом ущербе, который может быть нанесен духовным ценностям. Вместе с тем он твердо стоял за право человека на свободу личности. В «Письмах о незначительном» писатель провидел новую катастрофу: «Когда война закончится, — писал Осоргин, — весь мир будет готовиться к новой войне».

Скончался и был похоронен писатель в этом же городе[8].

Творчество

В 1928 году Осоргин создал свой самый знаменитый роман-хронику «Сивцев Вражек». В центре произведения — история старого отставного профессора орнитологии Ивана Александровича и его внучки Татьяны, превращающейся из маленькой девочки в девушку-невесту. Хроникальный характер повествования проявляется в том, что события не выстроены в одну сюжетную линию, а просто следуют друг за другом. Центр художественной структуры романа — дом на старой московской улице. Дом профессора-орнитолога — это микрокосм, подобный в своем строении макрокосму — Вселенной и Солнечной системе. В нем тоже горит свое маленькое солнце — настольная лампа в кабинете старика. В романе писатель стремился показать относительность великого и ничтожного в бытии. Бытие мира в конечном счете определяется для Осоргина таинственной, безличной и внеморальной игрой космологических и биологических сил. Для земли движущая, живительная сила — это Солнце[9].

Все творчество Осоргина пронизывали две задушевные мысли: страстная любовь к природе, пристальное внимание ко всему живущему на земле и привязанность к миру обыкновенных, незаметных вещей. Первая мысль легла в основу очерков, печатавшихся в «Последних новостях» за подписью «Обыватель» и составивших книгу «Происшествия зеленого мира» (София, 1938). Очеркам присущ глубокий драматизм: на чужой земле автор превращался из «любовника природы» в «огородного чудака», протест против технотронной цивилизации соединялся с бессильным протестом против изгнанничества. Воплощением второй мысли явилось библиофильство и коллекционирование. Осоргин собрал богатейшую коллекцию русских изданий, с которыми знакомил читателя в цикле «Записки старого книгоеда» (окт. 1928 — янв. 1934), в серии «старинных» (исторических) рассказов, вызывавших нередко нападки из монархического лагеря за непочтение к императорской фамилии и особенно к церкви.

В своих двадцати книгах (из них пять романов) Осоргин сочетает нравственно-философские устремления с умением вести повествование, следуя традиции И. Гончарова, И. Тургенева и Л. Толстого. Это сочетается с любовью к некоторому экспериментированию в области повествовательной техники: так, в романе «Сивцев Вражек» он выстраивает череду отдельных глав об очень разных людях, а также о животных. <…> Осоргин — автор нескольких автобиографических книг, которые располагают к себе скромностью автора и его жизненной позицией порядочного человека[10].

Участие в масонстве

Посвящен по рекомендации Крахмальникова в 1914 году в ложе «Venti Settembre» Великой Ложи Италии[11].

Осоргин Михаил Андреевич — регуляризирован и присоединен 4 марта (6 мая).1925 года по рекомендации Б.Миркина-Гецевича. Возведен во 2-ю и 3-ю степени 8(1) апреля 1925 года. 2-й Эксперт с 3 ноября 1926 года. Великий эксперт (исполнитель) с 30 ноября 1927 по 1929 годы. Оратор с 6 ноября 1930 по 1932 годы и в 1935—1937 годах. 1-й Страж с 1931 по 1934 годы и с 7 октября 1937 по 1938 годы. Также библиотекарь ложи в 1934—1936 годах, и с 27 сентября 1938 года. Досточтимый мастер с 6 ноября 1938 по 1940 год[12].

С 1925 по 1940 год активно участвовал в деятельности нескольких лож работающих под эгидой Великого Востока Франции. Был одним из основателей и входил в состав нескольких масонских лож: «Северная Звезда» и «Свободная Россия».

Осоргин Михаил Андреевич — основатель ложи «Северные Братья», её руководитель со дня основания по 11 апреля 1938 год. Работала с октября 1931 по апрель 1932 года как узкая масонская группа, с 17 ноября 1932 года — как учебная группа. Акт учреждения подписан 12 ноября 1934 года. Работала независимо от существующих масонских послушаний по Древнему и Принятому Шотландскому Уставу. С 9 октября 1933 по 24 апреля 1939 года провела 150 заседаний, затем прекратила свою деятельность. Первоначально собрания проводились на квартире М. А. Осоргина по понедельникам, после 101-го заседания — на других квартирах[13][14].

Занимал ряд офицерских должностей в ложе, был Досточтимым мастером (наивысшая офицерская должность в ложе). Был весьма уважаемым и достойным братом внесшим большой вклад в развитие русского масонства во Франции.

Михаил Андреевич являлся членом Державного Капитула «Северная Звезда» Великой Коллегии Ритуалов

Осоргин Михаил Андреевич — возведён в 18-ю степень 15 декабря 1931 года. Эксперт около 1932 года. Член Капитула по 1938 год[15].

Весьма характерным примером глубокого знания масонства служит произведение Осоргина «Вольный Каменщик», в котором Михаил Андреевич обозначил основные направления в работе масонства и масонов. Юмор, присущий автору, пронизывает это произведение от первой до последней страницы.

Произведения

* Очерки современной Италии, 1913
* Охранное отделение и его секреты. М., 1917
* Призраки. М., "Задруга", 1917
* Сказки и несказки М., "Задруга", 1918
* Из маленького домика, Riga, 1921
* Сивцев Вражек. Париж, 1928
* Кабинет доктора Щепкина (рус.) «Это произошло в Кривоколенном переулке, сокращавшем дорогу к его собственному дому с Маросейки на Чистые пруды.» (19??)
* Вещи человека. Париж, 1929;
* Повесть о сестре, Paris, 1931
* Чудо на озере, Paris, 1931
* Свидетель истории 1932
* Книга о концах 1935
* Вольный каменщик, 1937
* Повесть о некоей девице, Tallinn, 1938
* В тихом местечке Франции (июнь-декабрь 1940). Воспоминания, Paris, 1946
* Письма о незначительном. Нью-Йорк, 1952
* Времена. Париж, 1955
* Дневник Галины Бениславской. Противоречия // «Глагол», № 3, 1981
* Мемуары изгнанника // «Время и мы», № 84, 1985
* Пенсне

Издания

* Заметки старого книгоеда, Москва, 1989
* Осоргин М. А. Времена: Автобиографическое повествование. Романы. — М.: Современник, 1989. — 624 с. — (Из наследия). — 100 000 экз. — ISBN 5-270-00813-0
* Осоргин М. А. Сивцев Вражек: Роман. Повесть. Рассказы. — М.: Московский рабочий, 1990. — 704 с. — (Литературная летопись Москвы). — 150 000 экз. — ISBN 5-239-00627-X
* Собрание сочинений. Т.1-2, М.: Московский рабочий, 1999.

Ссылки

1. Русская литература — статья из Электронной еврейской энциклопедии
2. Как Михаил Осоргин принял иудаизм // Газеты. Пермские. Пермские новости / 2009-10-23
3. Людмила Поликовская. Русский дворЯнин и «еврейский вопрос» // Лехаим, август 2005 — 8 (160)
4. Михаил Андреевич Осоргин (Ильин) (Из энциклопедии «Кругосвет»)
5. Как нас уехали. Юбилейное очерк 1932 (фрагмент из воспоминаний) Осоргин М. А. Времена. Париж, 1955, с.180-185.
6. Постановление Политбюро ЦК РКП(б) об утверждении списка высылаемых из России интеллигентов, 10 августа 1922 года.
7. Литература русского зарубежья (1920—1990): учеб.пособие / под общ.ред. А. И. Смирновой. М., 2006 — С.247
8. Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. Энциклопедический биографический слов | скачать | Дом книг
9. Проза Михаила Осоргина
10. Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917. — М.: РИК «Культура», 1996. — 492 с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8. — С. 298.
11. Виртуальный сервер Дмитрия Галковского
12. ПАРИЖ. ЛОЖА СЕВЕРНАЯ ЗВЕЗДА
13. ПАРИЖ. ЛОЖА СЕВЕРНЫЕ БРАТЬЯ
14. Париж. Ложа Северная Звезда
15. Париж. ДЕРЖАВНЫЙ КАПИТУЛ СЕВЕРНАЯ ЗВЕЗДА

Дата публикации на сайте: 9 января 2013.