Мудрые мысли

Джон Китс (англ. John Keats)

(31 октября 1795, Лондон — 23 февраля 1821, Рим)

Третий (наряду с Байроном и Шелли) великий поэт младшего поколения английских романтиков.

Цитата: 18 - 33 из 33

Не странно ли, что, свой блуждая век
Дорогами заботы и лишенья,
Иной судьбы страшится человек
И в будущем не ищет пробужденья?

Одно воспоминанье о руке,
Так устремлённой к пылкому пожатью,
Когда она застынет навсегда
В молчанье мёртвом ледяной могилы,
Раскаяньем твои наполнит сны,
Но не воскреснет трепет быстрой крови
В угасшей жизни… Вот она смотри:
Протянута к тебе.

Печальный звон колоколов церковных
К мольбам иным, к иным скорбям зовет,
Суля наплыв неслыханных забот
И проповедей мерзость празднословных.

Наш дух во власти колдовских тенет.
Он от бесед высоких, от любовных
Утех, лидийских песен, безгреховных
Отрад у камелька - нас оторвет.

Пробрал бы душу этот звон постылый
Ознобом, как могилы смрадный хлад,
Но, как хиреющей светильни чад,

Как вздох последний, сгинет звук унылый,
А имена Бессмертных с новой силой
В садах благоуханных зазвучат.
Написано из отвращения к вульгарному суеверию

Пословица для нас не пословица, пока ее не проиллюстрировала жизнь.

Пощады,- жалости,- любви! Любви!
Открытой, милосердной, без тиранства,
Без маски и без пятнышка - любви,
Без криводушья и непостоянства.

О, будь моей всецело,-в этом суть!
И пряный вкус любви и выгиб стана,
Глаза, и восхитительная грудь,
Что так бела, тепла, нежна, желанна,-

И душу мне отдай, и всю себя,
Припрятать атом атома не вздумай,
Не то умру иль, праздный и угрумый,
Твоим рабом останусь, жизнь губя.

Утратит вкус к восторгам высшим разум,
И честолюбие померкнет разом.
К Фанни.

Поэзия с Земли не исчезает:
Когда смолкают птицы в летний зной,
В тени дерев ища прохлады, над землей,
Меж скошенных лугов песнь снова пролетает.

Стрекочет то кузнечик песнь о покосе трав,
О жизни, полной солнечного света.
В душистых сорняках передохнет, устав...
Вновь гимн поёт роскошеству он лета.

Поэзия Земли не умирает...
Когда зимой, в тиши, в ночи
Сверчок стрекочет песню на печи,
А в комнате всё жару прибывает,
Нам грезится сквозь дрёму летний зной
И песнь кузнечика над скошенной травой.
КУЗНЕЧИК И СВЕРЧОК

Поэт — самая непоэтичная из божьих тварей, ибо он лишен своего лица; он вечно стремится заполнить собой инородное тело.

Прекрасная вещь - это вечный источник радости.

Разве не может быть так, что неким высшим существам доставляет развлечение искусный поворот мысли, удавшийся – пускай и безотчетно – моему разуму, как забавляет меня самого проворство суслика или испуганный прыжок оленя?

Сильны любовь и слава смертных дней,
И красота сильна. Но смерть сильней

Тому, кто в городе был заточен,
Такая радость - видеть над собою
Открытый лик небес и на покое
Дышать молитвой, тихой, точно сон.
И счастлив тот, кто, сладко утомлен,
Найдет в траве убежище от зноя
И перечтет прекрасное, простое
Преданье о любви былых времен.

И, возвращаясь к своему крыльцу,
Услышав соловья в уснувшей чаще,
Следя за тучкой, по небу скользящей,
Он погрустит, что к скорому концу
Подходит день, чтобы слезой блестящей
У ангела скатиться по лицу.

Тройное зренье - в слепоте пророка.

Чему смеялся я сейчас во сне?
Ни знаменьем небес, ни адской речью
Никто в тиши не отозвался мне...
Тогда спросил я сердце человечье:

Ты, бьющееся, мой вопрос услышь, -
Чему смеялся я? В ответ - ни звука.
Тьма, тьма крутом. И бесконечна мука.
Молчат и Бог и ад. И ты молчишь.

Чему смеялся я? Познал ли ночью
Своей короткой жизни благодать?
Но я давно готов ее отдать.
Пусть яркий флаг изорван будет в клочья.

Сильны любовь и слава смертных дней,
И красота сильна. Но смерть сильней.

Четыре разных времени в году.
Четыре их и у тебя, душа.
Весной мы пьем беспечно, на ходу
Прекрасное из полного ковша.
Смакуя летом этот вешний мед,
Душа летает, крылья распустив.
А осенью от бурь и непогод
Она в укромный прячется залив.
Теперь она довольствуется тем,
Что сквозь туман глядит на ход вещей.
Пусть жизнь идет неслышная совсем,
Как у порога льющийся ручей.

Потом — зима. Безлика и мертва.
Что делать! Жизнь людская такова.
Перевод С.Я. Маршака

Я не уверен ни в чем, кроме святости сердечных привязанностей и истинности воображения. То, что воображению предстает как Красота, должно быть истиной — не важно, существовала она до этого или нет; ибо все наши порывы, подобно Любви, способны, как мне кажется, в высших своих проявлениях порождать Красоту — подлинную ее сущность.

Я полагаю, мы можем поместить адвокатов в естественную историю монстров.

Я прежде и подозревать не мог,
Что в мире есть такие наслажденья, -
Пока не знал тревог стихосложенья.
Но самый воздух мне шептал вослед:
*Пиши! Прекрасней дела в мире нет*.