Лоранс Стерн (Лоуренс Стерн; англ. Laurence Sterne)

(24 ноября 1713, Клонмел, Ирландия — 18 марта 1768, Лондон)

Биография

Лоренс Стерн — английский писатель XVIII века. Широко известны его романы «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» и «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии». Будучи священником, он также опубликовал многочисленные проповеди, кроме того, писал мемуары и принимал участие в местной политической жизни.

Его отец, Роджер Стерн, был прапорщиком в британском полку, который к тому времени недавно вернулся из Дюнкерка. Полк Роджера был распущен в день рождения Стерна и уже через шесть месяцев семья вернулась в Йоркшир, на север Англии. Первые десятилетия жизни Стерна были проведены в переездах с места на место, так как его отец получал назначения по всей Ирландии. В течение этого периода Стерны никогда не жили в одном месте более года. Мать писателя с многочисленными ребятишками всюду следовала за пехотным полком и дети, лишенные нормального ухода и удобств, умирали один за другим. Выжил только Лоренс. В 1724 году, его отец взял Стерна к богатому брату Роджера, к Ричарду, так что Стерн смог посещать гимназию вблизи Галифакса; Стерн больше никогда не видел своего отца, после того как Роджер Стерн был назначен исполнять должность на Ямайке, где он умер от лихорадки в 1731 году. Стерн был принят в колледж Иисуса в Кэмбридже в июле 1733 в возрасте 20 лет.

В Кембридже изучал богословие, долго был пастором в деревне.

Дядя Стерна втянул молодого пастора в парламентскую партийную борьбу. Сам дядя был виг и, зная литературные дарования племянника, уговорил его выступать со статьями-памфлетами в вигской газете «Йоркский газетчик». В этих статьях Стерн в 1742 г. отрекся от своих прежних вытсуплений и на страницах торийской газеты «Йоркский курьер» поздравил партию противников с победой на выборах. «Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними», -процитировал Стерн латинскую поговорку в связи с этим отречением. Противники Стерна любили припоминать этот факт как доказательство беспринципности Стерна. Разумеется, в этих диаметрально противоположных выступлениях есть элемент подчеркнутого цинизма, но нельзя забывать и другое: Стерн, приняв недолгое участие в мышиной возне двух парламентских группировок, действительно почувствовал презрение к обоим и подчеркнул это своим открытым выступлением. Больше он не принимал участия в борьбе партий.

Стерн женился на Элизабет Ламли в 1741 году. Оба они болели туберкулезом. Впоследствии Стерн выполнял свои обязанности и в Силлингтоне и в Суттоне. Он также был пребендарием Йоркского министра. Стерн жил в Саттоне около 20 лет, в течение этого времени он сохранил близкие отношения, которые начались с Кэмбриджа с Джоном Холл-Стивенсоном, остроумным и безупречным бонвиваном, владельцем Скелтонского зала в районе Кливленда Йоркшира.

Стерн проводил много времени в сельской местности, слушая ворчливую жену, и единственным развлечением его были книги. У богатого соседа, помещика Стивенсона, который был университетским товарищем Стерна, имелась прекрасная библиотека, благодаря которой Лоренс стал образованнейшим человеком своего времени. В замке Стивенсона, получившем прозвище «Замка безумцев», часто устраивались веселые пирушки. Их участники называли себя «одержимыми» и во главе с гостеприимным хозяином пытались руководствоваться раблезианским принципом «Делай, что хочешь». По вечерам они рассказывали друг другу вымышленные истории, построенные без особого соблюдения «здравого смысла». В этой обстановке шлифовались талант и остроумие Стерна. Но если хозяин и большинство гостей могли позволить себе эту беззаботную жизнь, то неимущему пастору приходилось вновь и вновь возвращаться в свой дом, к составлению проповедей и церковным службам.

В 1759 году, чтобы поддержать своего декана в церковной перебранке, Стерн пишет политический роман (свифтовская сатира на высокопоставленных лиц духовного суда). По требованию смущенных церковников книга была сожжена. Таким образом, Стерн потерял свои шансы на духовное продвижение, но понял свое истинное призвание.Обнаружив в себе талант писателя, он в возрасте сорока шести лет передал свой приход помощнику приходского священника и начал писать «Тристрама Шенди». Первоначально, резко сатирическая версия была отвергнута Робертом Додсли, лондонским издателем, именно тогда, когда личная жизнь Стерна была расстроена. Его мать и дядя умерли. Жена пережила нервный срыв, находилась под угрозой самоубийства. Стерн продолжал комический роман, но каждое предложение, по его словам, было «написано с большой тяжестью в сердце». В таком настроении он смягчил сатиру и рассказал о мнениях Тристрама, его эксцентричной семье и злополучном детстве с сочувствующим юмором,создав местами веселую, местами сладко-меланхоличную трагикомедию.

Этот первый роман, написанный Стерном, доставил автору величайшую популярность; новизна его манеры возбудила всеобщее внимание и Стерн, переехавший в Лондон, стал любимцем высшего лондонского общества. Этот роман состоит из ряда эпизодов; все произведение в целом проникнуто оригинальной учёностью и представляет собой скорее гениальные беспорядочные наброски, чем художественное произведение, составленное по известному плану.

Более стройно «Сентиментальное путешествие», написанное Стерном после действительно совершенного им путешествия: это сочинение, по которому получило название «сентиментальное» направление в литературе, представляет собой изображение любовных похождений путешественника, чередующееся с изложением волнующих его чувств.

После его смерти вышли его «Letters to his most intimate friends» (1775) и переписка его с Элизой (Елизаветой Дрэнер) — дамой, с которой Стерн долгое время находился в близких отношениях.

В своем творчестве Стерн подвел итог сентиментализму в английской литературе и одновременно наметил пути ее дальнейшего развития. Его книги стали символом переходной эпохи. Не порывая с культом чувств, он, тем не менее, относится к нему с иронией и скептицизмом. Так возникает знаменитое искусство Стерна — искусство скрытого намека, искусство полуотрицания-полуутверждения, в котором чувствительность сочетается с сатирой, где подтекст не менее важен, чем то, что говорится открыто.

Библиография

1760 — 1767 - Жизнь и мнения Тристрама Шенди/The Life and Opinions of Tristram Shandy, Gentleman
1768 - Сентиментальное путешествие мистера Йорика по Франции и Италии/Sentimental journey through France and Italy

Экранизации

2005 - Тристрам Шенди: История петушка и бычка/A Cock and Bull Story

Интересные факты

• Фамилия Шенди значима. На йоркширском диалекте она означает «человек с придурью». Вот такая «придурь», проявление чудачества и становится той основой, на которой писатель строит характеры героев.
• Имя Йорик (пастор в "Тристраме Шенди" и главный герой "Сентиментального путешествия") заимствовано Стерном из шекспировской трагедии «Гамлет». Оно символично уже само по себе. В нем сочетаются крайние полюсы: шутовство и напоминание о смерти. Имя Йорик напоминает еще и о Йоркшире. Это карикатура на собственный характер автора и своеобразная автопародия.
• Литературное наследие Стерна насчитывает два романа — «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (1760 — 1767), который состоит из 9 книг, и «Сентиментальное путешествие мистера Йорика по Франции и Италии» (1768). Второй роман остался незаконченным. Обе книги были восторженно приняты читателями. Кроме того, Стерну принадлежит сборник церковных проповедей (1760 — 1768) и собрание писем, опубликованных его дочерью уже посмертно, а также «Дневник для Элизы» (1767). Эти последние произведения служат ценным источником как для биографов писателя, так и для исследователей его литературных взглядов.

Биография

Родился в г. Клонмель (Ирландия) в семье армейского офицера. В 1723 С. был отдан в грамматическую школу в гор. Галифакс, где он проучился до 1731 (год смерти его отца).

Благодаря хлопотам родственников Стерн был принят в колледж Иисуса в Кэмбридже. В 1736 Стерн стал священником, в 1738 получил приход в Сетоне-Лесном (Sutton-in-the-Forest), где он прожил около 20 лет. Рассказывая в автобиографии об этом 20-летнем периоде своей жизни, С. говорит: "Книги, живопись, игра на скрипке и охота были моими развлечениями". К 1758 относится первый литературный опыт С. "История хорошего теплого тулупа, нынешний владелец которого не удовлетворен тем, что он покрывает лишь его плечи, желая выкроить из него также юбку для своей жены и брюки для своего сына" (The History of a Good Warm Watch-Coat, with which the present possessor is not content to cover his own shoulders, unless he can cut out of it a petticoat for his wife and a pair of breeches for his son, изд. 1769). Этот памфлет, опубликованный лишь после смерти С., высмеивал ссору двух духовных лиц его круга; в нем впервые проявились нек-рые черты юмора и иронии С. В 1759 С. принимается за писание своего первого крупного произведения, первые две книги к-рого были изданы в конце 1759 в г. Иорке, - "Жизнь и мнения Тристрама Шэнди, джентльмена" (The Life and Opinions of Tristram Shandy, Gent). Ободренный успехом этих двух книг, С. предпринял поездку в Лондон, где он вскоре стал благодаря своей славе и остроумию постоянным посетителем высшего света. Вновь приобретенные знатные покровители посодействовали С. в получении более доходного прихода в Каксуолде (Coxwold), где им были написаны III и IV книги "Тристрама Шэнди", опубликованные в 1761. В конце этого же года вышли из печати и следующие две книги (V и VI). VII и VIII книги романа вышли в январе 1765, но уже не имели такого успеха, какой имели предыдущие. Последняя, IX книга романа, так и оставшегося незаконченным, вышла в январе 1767. В 1765 С. отправился в свое знаменитое "сентиментальное путешествие", результатом которого были два томика романа "The Sentimental Tourney through France and Italy", опубликованные в 1768. По мысли писателя, они должны были служить началом нового серийного романа, окончив к-рый, С. намеревался со свежими силами вернуться к "Тристраму Шэнди". Однако осуществить эти намерения ему помешала смерть, последовавшая в 1768 в Лондоне. Кроме названных произведений Стерн опубликовал в разное время (1760, 1766) сборники своих церковных проповедей, написанных характерным для него стилем, о которых поэт Грэй справедливо сказал: "Они (проповеди С.) написаны стилем, наиболее подходящим для церковной кафедры, и показывают силу воображения и чувствительное сердце их автора; но часто вы видите, что он готов разразиться смехом и бросить свой парик в лицо слушателям". В 1775 дочь С., Лидия, издала письма писателя, представляющие большой биографический и лит-ый интерес. Кроме того сохранилась автобиография С., написанная им для его дочери незадолго до смерти.

Творчество С. замыкает собой в области английской лит-ры период "просвещения", одновременно давая предельно ясное выражение тенденциям нового периода развития этой лит-ры - "сентиментализму". Прежде чем выступить с положительной программой сентиментализма, С. стал на путь критического преодоления лит-ры эпохи Просвещения. Рационализму просветителей он противопоставлял чувствительность, разуму просветителя - сердце сентименталиста. Просветительский роман нес с собой критику несправедливостей общественного строя; Стерн от этой критики отказывается. Просветителей личность интересовала как часть общественного организма, С. интересует личность "в себе", от просветителей его отличает крайний индивидуализм. Отталкиванию от идей "просвещения" соответствует и критика С. художественных методов просветительской лит-ры. Основной жанр просветительской лит-ры - роман - является объектом нападения. "Тристрам Шэнди" - собрание всех возможных отступлений от канонов классического буржуазного романа эпохи Просвещения, как они были теоретически сформулированы и практически воплощены в произведениях величайшего романиста эпохи - Филдинга. Основная тема романа - жизнь героя - остается в тени и не находит своего развития (зачатие Тристрама описано в 1 главе I книги; процесс его появления на свет тянется на протяжении 250 страниц, пока наконец в III книге мать Шэнди не разрешается от бремени Тристрамом, который лишь в VI книге становится достойным облачения в штаны). С. нарушает также и хронологическую последовательность событий. Он использует все элементы просветительского романа середины XVIII в. - предшествующие роману посвящение и предисловие, биографическую канву сюжета, отступления, прием замедления развязки, ввод рассуждений в описательную часть, споры действующих лиц (служившие в просветительном романе для пропаганды и доказательства морали автора), разговор с читателем и т. д. Но С. нарушает пропорции, увеличивает значение одних элементов за счет других, выдвигает на первый план то, что в старом романе было в тени, нарушает связь и последовательность (помещая посвящение и предисловие в середине книги, помещая раннюю главу книги в более позднюю ее часть, сохраняя при этом первоначальную нумерацию глав), словом гиперболизирует повествовательные приемы просветительского романа, доводя их до крайности и превращая даже в бессмыслицу. Таким образом С. создает пародию, взрывающую просветительский роман изнутри. С. выступает и против морализирования писателей Просвещения, отказываясь по существу от "наставления читателей".

С. роднит с просветителями его гуманность. Его произведения согреты теплым чувством любви к человеку. Устами капрала Трима С. заявляет: "ничто не может быть сладостней свободы" ("Тристрам Шэнди"), но он далек от действительной борьбы за эту свободу.

Если в "Тристраме Шэнди" Стерн выступал гл. обр. как критик, отвергающий идеологию и эстетику Просвещения, то в "Сентиментальном путешествии" он дает изложение своих положительных идей. В центре внимания С. переживания "чувствительного странника". Факты внешнего мира служат лишь возбудителями чувствительного сердца сентименталиста, к-рый заинтересован не столько в этом внешнем мире, сколько в тех переживаниях и ощущениях, к-рые вызывают в душе героя внешние обстоятельства. Этому соответствует и самая форма романа. Если у Ричардсона чувствительность сочеталась с рассудочностью и волевой целеустремленностью его героев, то у героев С. мы видим лишь одну чувствительность; они, правда, могут рассуждать, но не обладают рассудочностью. Разум, этот идеал просветителей, для С. - ничто; все - в переживаниях "сердца".

Психологический роман Ричардсона был лишен юмора. Роман С. пронизан юмором. Непосредственными предшественниками С. в этом отношении являются Филдинг и Смоллет, у к-рых смех, однако, служил не только задачам добродушной "самокритики" человеческих слабостей, но и орудием обличительной социальной сатиры. С. сохраняет лишь черты юмора, отказываясь от сатиры, что стоит в тесной связи со всей общественной позицией писателя.

Стерн Л. Жизнь и мнения Тристрама Шенди. Сентиментальное путешествие. - М., 1968 (А. Елистратова)

Когда 1 января 1760 года в Лондоне поступили в продажу два первых томика "Жизни и мнений Тристрама Шенди, джентльмена", их автор, провинциальный йоркширский пастор Лоренс Стерн, был совершенно не известен ни критике, ни читающей публике. Судьба книги казалась настолько сомнительной, что столичный издатель Додсли, которому Стерн предложил свою рукопись, отказался пойти на риск и согласился только принять на комиссию небольшую часть тиража, отпечатанного Йоркским типографщиком. Сам Стерн предпочел на первых норах не раскрывать своего авторства. Однако, как пишет один из его биографов, сочинение анонимного автора произвело впечатление "литературной бомбы". Весь тираж был распродан в течение нескольких недель; приехав в Лондон, Стерн обнаружил, что стал знаменитостью. О "Тристраме" судили и рядили и в журналах, и в литературных кружках, и в великосветских гостиных. Со смешанным чувством самодовольства и иронии он писал из столицы о своем успехе: "Мои меблированные комнаты все время переполнены знатнейшими вельможами, которые наперебой стараются оказать мне внимание - даже все епископы прислали мне поздравления, и в понедельник утром я отправлюсь к ним с визитами. - На этой неделе я обедаю с лордом Честерфильдом и т. д. и т. п., а в следующее воскресенье лорд Рокингем возьмет меня ко двору". Успехи в "высшем свете", о которых Стерн пишет с долей юмористического преувеличения, не помешали ему завязать более драгоценные дружеские связи среди художественной интеллигенции Лондона. Он коротко сошелся с великим актером Гарриком и известным живописцем Рейнольдсом, написавшим замечательный портрет Стерна. Хогарт согласился иллюстрировать следующие тома "Тристрама Шенди".

Слава Стерна перекинулась и на континент Европы. Из Франции до него доходили лестные отзывы великих французских просветителен, "властителей дум" своего времени. Вольтер был так восхищен выразительностью гротескных образов братьев Шенди и доктора Слопа, что поставил Стерна-художника даже выше Рембрандта и Калло. В лицо Стерна он приветствовал "второго английского Рабле" - определение, лестное вдвойне, так как первым английским Рабле для Вольтера был Свифт. И то же самое сравнение пришло в голову Дидро, едва он познакомился с первыми томами "Тристрама Шенди". "Эта книга, столь взбалмошная, столь мудрая и веселая, - настоящий английский Рабле... - писал Дидро. - Это всеобщая сатира - иного понятия о ней дать невозможно".

Во Франции, куда Стерн приехал в 1762 году, парижские энциклопедисты встретили его радушно, как собрата. А когда шестью годами позже чахотка унесла его в могилу в расцвете творческих сил, на пороге новых начинаний, великий немецкий просветитель Лессинг воскликнул, что охотно отдал бы десять лет своей жизни, чтобы продлить хоть на один год жизнь Стерна.

Что же представлял собой Стерн? И чем объясняется сенсационный успех его романа, всколыхнувшего самые различные круги европейских читателей?

Когда первые томики "Тристрама Шенди", которым предстояло произвести такой головокружительный переворот в жизни их автора, увидели свет, Стерну было уже сорок семь лет, - из них двадцать два года он провел в своем захолустном приходе в Йоркшире. В прошлом вспоминалось невеселое, бездомное детство. Когда Стерн попытался впоследствии описать его в автобиографическом наброске, составленном для дочери, в его памяти встали бесконечные переезды из одной казармы в другую, где рождались и, по большей части, умирали в младенчестве его младшие братья и сестры. Это было полунищенское существование. Отец будущего писателя, Роджер Стерн, не был баловнем фортуны. Двадцать лет он мыкался в чине прапорщика (хотя и участвовал, под началом Мальборо, во многих кампаниях войны за Испанское наследство) и умер от желтой лихорадки на Ямайке через три месяца после того, как был, наконец, произведен в лейтенанты. Лоренс Стерн (родившийся в 1713 году в маленькой деревушке Клонмель на юге Ирландии) в это время заканчивал школу; ему шел восемнадцатый год. С помощью более обеспеченной родни ему удалось окончить Кембриджский университет. Последующее поступление в "духовное звание" было, в сущности, предрешено заранее. Стерн стал священником, так же как ими становились в подавляющем большинстве другие служители тогдашней англиканской церкви, - не по религиозному рвению или особому призванию, а по практическим житейским соображениям. Профессия священника считалась как-никак профессией "джентльменской" (чего в ту пору нельзя было сказать о профессии актера, музыканта, рядового литератора...). При наличии протекции "посвященный в сан" мог надеяться получить достаточно доходный приход, - а кроме того, приумножить свои доходы, ведя хозяйство на церковной земле. У Стерна нашлась протекция. Его дядя, каноник Йоркского собора Жак Стерн, - человек властолюбивый, хищный и жадный и отъявленный политикан, - обратил внимание на живого и смышленого юношу, только что окончившего Кембридж, и почел за благо приблизить его к своей особе. Лоренс

Стерн получил приход в Йоркшире.

Его жизнь здесь, казалось, текла мирно и ровно, подчиняясь обычной рутине. Он не слишком утруждал себя своими "пастырскими" обязанностями, напечатал за двадцать два года всего две проповеди и занимался, с переменным успехом, сельским хозяйством: держал коров и гусей (которых ему иногда приходилось самому выгонять с соседнего кладбища), торговал, себе в убыток, сыром и маслом с собственной фермы, пытался даже, вместе с соседями-помещиками, огородить в свою пользу часть общинной земли. Самым смелым из его сельскохозяйственных экспериментов был носов мяты, которую он выгодно продал аптекарю в Йорке.

Довольно рано женившись, Стерн, по-видимому, не был счастлив в браке. Жена его, местная йоркширская дворяночка, в туповатом лице которой на сохранившемся портрете невольно хочется угадать прообраз глупенькой миссис Шенди, отличалась странностями, которые с годами перешли в помешательство: временами она воображала себя королевой Богемии. Стерн добродушно потакал ее причудам, но, как только представилась возможность, постарался жить врозь с женой {Чувствительные письма Стерна к невесте, мисс Элизабет Ламли, которые долгое время умиляли биографов Стерна (тем более что в них под датой: 1740 год - уже фигурировало словечко "сентиментальный", прославленное, двадцать восемь лет спустя "Сентиментальным путешествием"), в настоящее время но без основания считаются позднейшей фабрикацией. По всей вероятности, они были сочинены предприимчивой дочерью Стерна, взявшей за образец его знаменитые, посмертно опубликованные "Письма Йорика к Элизе" (памятник увлечения стареющего Стерна молоденькой "соломенной вдовушкой", миссис Элизабет Дрейиер, женой чиновника Ост-индской компании, приехавшей в Англию для поправки здоровья, расстроенного индийским климатом и неудачным браком).}.

Казалось бы, саттонский священник жил так же, как большинство его собратьев.

Но под поверхностью этого прозаического однообразного существования текла другая, бурная и напряженная духовная жизнь Стерна, полпая интеллектуальных приключений, поисков и находок. Близость Йорка - в ту пору уже довольно большого, оживленного города, центра северной Англии, - нередко давала Стерну возможность, препоручив свой приход помощнику, потолкаться на городских ассамблеях, поболтать с книгопродавцами, послушать новости об интригах и назначениях в церковных кругах. Именно здесь, в Йорке и его окрестностях, Стерн мог из года в год наблюдать прототипы всех тех кичливых невежд и завистников в поповских рясах, которых ему предстояло изобразить в "Тристраме Шенди". "Стерн, - пишет его новейший биограф Флюшер, - пускает корни... в глубь провинциальной жизни. Он разделяет ее заботы, пропитывается ее атмосферой, подчиняется ее законам". К этому, однако, необходимо добавить еще одно: он наблюдает эту провинциальную жизнь внимательным, ироническим взглядом, посмеиваясь втихомолку и над ее нелепостями, и над самим собой и накопляя впрок, на будущее, драгоценный материал впечатлений, образов и идей.

Иногда поездка в гости к старому университетскому приятелю Холлу-Стивенсону, владельцу соседнего замка Скелтон, нарушает привычный строй уединенной, созерцательной жизни Стерна и дает ему необходимую разрядку. Холл-Стивенсон, дилетант-литератор, сочинитель "Макаронических басен" и "Сумасшедших рассказов" (по аналогии с которыми он и свое жилище переименовал в "Сумасшедший замок"), был одним из тех "эксцентриков", которыми так богата Англия конца XVIII века. Собиравшийся в его замке кружок веселых собутыльников (к которому принадлежал и Стерн) принял шуточное прозвище "демониаков": можно догадываться, что их вольные беседы и не менее вольные забавы были весьма далеки от благочестивой англиканской ортодоксии.

Но главное, чем жил Стерн в долгие десятилетия своего уединения в Саттоне, - это были книги.

Он штудировал богословов и отцов церкви, всегда готовый с лукавой усмешкой подметить и запомнить впрок каждый забавный абсурд или разноголосицу в их велеречивых рассуждениях, а одновременно внимательно изучал и светских философов своего века. "Опыт о человеческом разуме" Джона Локка, отца европейского Просвещения, был его настольной книгой. Но его подлинной отрадой были труды великих гуманистов Возрождения - "дорогого моего Рабле и еще более дорогого Сервантеса", которых он так тепло помянет в "Тристраме Шенди". Он любил и Шекспира, у которого нашел для себя образ-маску - Йорика, человека бесконечной шутливости и нежного сердца... А наряду с этим он зачитывался и эссеистами XVII столетия - мудрыми и скептическими "Опытами" Монтеня и "Анатомией меланхолии" Бертона - этим гигантским сводом анекдотов, преданий и размышлений о всевозможных причудах и странностях человеческой природы. Превосходно знал он, конечно, и книги своих современников, английских прозаиков XVIII века. Все это - переплавленное, переосмысленное - вошло в плоть и кровь "Тристрама Шенди".

Произведение Стерна глубоко уходило своими корнями в почву реалистических традиций английской и мировой литературы. И вместо с тем оно представляло собой акт открытого неповиновения традициям. Роман Стерна был и похож, и демонстративно непохож на все романы, которые под разными наименованиями - "Жизни и удивительных приключении...", "Похождений..." или "Истории..." такого-то героя или героини - предлагали читателям Дефо, Ричардсон, Фильдинг и Смоллет. Недаром и озаглавлен он был по-новому - "Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена": это неожиданное словечко "мнения" уже возвещало новый оборот, который Стерн придал повествовательному жанру.

Казалось бы, здесь было все, что обычно присутствовало в английском просветительском романе. Читатели привыкли к тому, что им рассказывалось о происхождении и воспитании героя. И Стерн с готовностью делает то же самое, - но как?! С обезоруживающей словоохотливостью он сообщает все относящиеся и не относящиеся к делу подробности, начинает свой рассказ даже не с рождения, а с зачатия героя, тратит сотни страниц на то, чтобы описать его появление на свет и на протяжении девяти томов едва-едва может довести историю воспитания злополучного Тристрама до того времени, когда ему исполнилось пять лет.

Читатель рассчитывал найти в романе любовную интригу, Стерн неукоснительно следует и этому обычаю, - но, вместо того чтобы изобразить пылкую страсть юного героя, повествует о комических злоключениях его пожилого чудака-дяди, атакованного некоей предприимчивой вдовой.

Читатель ждал, что автор выкажет и некоторую ученость. Стерн оправдывает эти надежды с лихвой, обрушивая на бедного читателя целую лавину греческих, латинских и прочих цитат из древних и новых философов, богословов, схоластов, писателей. С напускной важностью он вводит в роман целые страницы латинского текста (и какого текста!), сопровождая их параллельным переводом, который, при ближайшем рассмотрении, оказывается не слишком-то точным. Какая пища для будущих комментаторов, - или "корка для критиков", как более непочтительно определит это сам Стерн.

Наконец, в романе полагалось быть и морали: прямо или косвенно автор старался внушить читателю здравые понятия о велениях разума и законах человеческой природы, "Мораль", по-своему, есть и у Стерна. Но сколько коварного лукавства в "мнениях" Тристрама Шенди; как охотно противоречит автор самому себе, никогда не забывая об относительности всех людских представлений; и как легко ошибиться, приняв за чистую монету его иронию!

Нельзя не согласиться с замечанием американского литературоведа Дилуорта, по словам которого "ропот пародии" слышится во всей оркестровке романа Стерна. В процессе бурного и блистательного развития английского романа XVIII века пародия вообще играла огромную роль. В свифтовских "Путешествиях Гулливера" ощущается пародия на "Робинзона Крузо" Дефо; Фильдинг пародировал "Памелу" Ричардсона в "Приключениях Джозефа Эндруса". В "Тристраме Шенди" видят иногда пародию на "Историю Толи" Джонса, найденыша" Фильдинга. Но вернее было бы сказать, что Стерн пародирует все просветительские романы, пописанные его предшественниками.

Вся книга Стерна в этом смысле может быть воспринята как грандиозная шутка в девяти томах, как блестящая литературная мистификация, автор которой, но выразительной английской метафоре, "опрокидывает тележку с яблоками" и оставляет изумленных читателей на развалинах, казалось, столь прочного здания нравоописательного и нравоучительного романа.

Но это - только одна сторона удивительно многогранного "Тристрама Шенди".

Как бы ни подшучивал Стерн над своими предшественниками и современниками, писателями Просвещения, как бы ни пародировал их, - он и сам принадлежал к этому могучему демократическому течению, оставившему столь глубокий след в общественной мысли и искусстве XVIII столетия. Когда Тристрам Шенди, в начале второго тома своего жизнеописания, восклицает: "ведь пишу я с просветительными целями", это - не просто шутка.

Правда, во всем, что касается политики, Стерн подчеркнуто осторожен. Он сам признавался, что ему далеко до свифтовского "яростного негодования": "Свифт сказал сотню вещей, какие мне возбраняется говорить - раз я не являюсь деканом собора св. Патрика".

И все же и в "Тристраме Шенди" прорываются иногда ядовитейшие сентенции о правителях и монархах, - вроде пророческой фразы: "Худые, значит, пришли времена для королей, коли их топчут такие маленькие люди, как я", или саркастического обращения ко всем "гонящим... а также и гонимым, как индюки на рынок, хворостиной с пунцовой тряпкой". И когда один из друзей Стерна, боясь, как бы автор "Тристрама Шенди" не скомпрометировал себя слитком вольным сочинением, напомнил ему о необходимой осторожности, писатель ответил ему твердо; "Я буду осторожен, как требует благоразумие, по осторожен при этом также и в том, чтобы не испортить мою книгу". Это было написано еще в 1759 году, когда рукопись начальных томов "Тристрама" могла быть известна только небольшому кругу единомышленников Стерна.

После выхода первых томов в среде духовенства, встревоженного дерзким легкомыслием своего собрата, начались толки, посыпались даже доносы, а епископ Глостерский Уорбертон, мнивший себя знатоком литературы, обратился к Стерну с назидательным письмом, призывая его посвятить свое перо предметам, более возвышенным и пристойным. Стерн с напускным смирением поблагодарил ученого прелата, но не только не пожелал отречься от своего вольномыслия, а закончил свой ответ вызывающе: "Я сделаю все, что смогу, но смеяться, милорд, я буду, и притом смеяться так громко, как только сумею".

И Стерн, действительно, смеется в "Тристраме Шенди" над всеми "столпами" мракобесия, косности и невежества. По страницам его романа движется целая процессия "темных людей", буквоедов-педантов, ханжей, суеверов, гонителей правды. Здесь и самоуверенный тупица доктор Слои, едва не погубивший новорожденного Тристрама. Здесь и целая компания "духовных особ", представляющих англиканскую церковь; Стерн наделяет этих интриганов, невежд и бездельников самыми оскорбительными именами, - Гастрифер, Сомноленций, Футаторий, - намекая на их чревоугодие, лень и распущенность. Л за ними на заднем плане романа теснятся и иезуиты, в чьем застенке топится честный малый, брат капрала Трима, которого злым ветром занесло в Португалию, и средневековые изуверы, сочинившие чудовищное "Эрнульфово проклятие", и лицемерно-чопорные французские монашенки, и страсбургские богословы как лютеранского, так и католического толка, столь остроумно высмеянные в фантастической истории о незнакомце с длинным носом, явившемся в Страсбург.

Стерн ненавидит и рабство и раболепие; и рисует как живой пример подлинно человечных отношений между людьми - дружбу, связывающую капитана Тоби Шенди с его денщиком Тримом. Здесь все естественно, непритворно, бескорыстно, а потому - прекрасно, хотя иногда, может быть, и смешно. Зато сколь язвителен бывает Стерн всюду, где он видит, как схоластические хитросплетения или мертвая буква закона уродуют человеческие судьбы (вроде, например, нелепого брачного контракта супругов Шенди, имевшего столько трагикомических последствий для их сына, бедняги Тристрама)!

Ненависть ко всему мертвому, отжившему сочетается в "Тристраме Шенди" с пылким и неукротимым жизнелюбием Стерна. "Да здравствует радость! Долой печаль!" - эти слова провансальской песенки, под звуки которой Тристрам пустился в пляс с деревенской красавицей из Лангедока, могли бы также стать одним из эпиграфов романа наравне с изречениями Эпиктета или Эразма Роттердамского - так полно выражают они жизненную философию автора. Как и другие гуманисты Просвещения, Стерн убежден в естественном праве человека на все радости бытия. И не последней из них для него самого является радость познания этого земного, материального мира во всем многообразии его проявлений. "Материя и движение бесконечны", - восклицает автор "Тристрама Шенди".

И он с жадным любопытством вглядывается во все мелочи бытия - для него как художника нет жеста, нет интонации, которые не имели бы своего скрытого значения: ведь в каждом из них проступает какая-то особая, неповторимая сторона человеческой природы.

За словами он умеет слышать и молчание, которое иногда говорит больше слов. И своеобразный синтаксис, и даже сама пунктуация его повествования - эти то громоздящиеся друг на друга как торосы, то внезапно обрывающиеся фразы, эти тире, обозначающие многозначительные паузы, - служат графическим выражением его художественного новаторства.

Стерн, пожалуй, оказался первым писателем рационалистического XVIII века, для которого самый процесс мышления стал предметом эстетического переживания и наслаждения. Читая "Тристрама Шенди", видишь, с каким живым интересом всматривается художник в неожиданные "перебои" мысли, в причудливый ход ассоциации идей, в разломы и смещения различных пластов сознания. Он проявляет необычайную виртуозность, показывая, как самые тривиальные подробности повседневного быта сплетаются в головах его героев с отвлеченнейшими проблемами умозрительной философии. Он не щадит даже старика Локка и бесцеремонно подшучивает над "Опытом о человеческом разуме", этой библией просветительского рационализма.

Двойственное отношение Стерна к Локку заслуживает особого внимания: здесь наглядно обнаруживается и связь и расхождения автора "Тристрама Шенди" с просветительством. Он с восхищением пишет о Локке, который "стяжал себе славу очисткой мира от мусорной кучи ходячих ошибочных мнений". Ему дорог и близок Локк - сенсуалист, противник идеалистической мистики, отвергший существование "врожденных идей" и доказавший, что сознание человека питается чувственным опытом. Но, поверяя жизнью учение Локка, Стерн и в нем находит слабые, уязвимые места и направляет в них стрелы своей сатиры.

Степенный, чопорный Локк полагал, что разум не нуждается в помощи остроумия. Он недоверчиво, даже неодобрительно относился к "шаловливым идеям", вмешивающимся в размеренный ход логических рассуждений, и предпочел бы вовсе изгнать из области разумного мышления шутку, каламбур, острое словцо. Стерн громогласно объявляет это прискорбным заблуждением великого философа, который в этом вопросе дал себя одурачить ханжам и педантам: "Травля бедных остроумцев велась, очевидно, такими густыми и торжественными голосами и при содействии больших париков, важных физиономий и других орудий обмана стала такой всеобщей, что ввела и философа в обман. ...Вместо того чтобы хладнокровно, как подобает истинному философу, исследовать положение вещей, перед тем как о нем философствовать, - он, напротив, принял его на веру, присоединился к улюлюканью и вопил так же неистово, как и остальные".

Кислая, самодовольная, безулыбчатая рассудочность заранее вызывает подозрение у Стерна: скорее всего, ею прикрывается пустое тщеславие, педантство и ханжество. Напротив, юмор кажется ему драгоценнейшим началом: согласно Стерну, именно юмор дает человеку возможность полней всего проявить самого себя как личность, а вместе с тем и найти верную точку зрения на жизнь. Автор "Тристрама Шенди" вырабатывает и развивает на протяжении своего романа целую теорию "конька" - любимого увлечения, чудачества или странности. "Это резвая лошадка, уносящая нас прочь от действительности, - причуда, бабочка, картина, вздор - осады дяди Тоби - словом, все, на что мы стараемся сесть верхом, чтобы ускакать от житейских забот и неурядиц. - Он полезнейшее в мире животное - и я положительно не вижу, как люди могли бы без него обводиться".

Стерн предлагает судить о характере человека не иначе, как по его "коньку", - ведь именно в выборе любимой причуды раскрывается неповторимая индивидуальность человека.

Эксцентрические чудаки уже и ранее появлялись в английской литературе; их можно было в изобилии встретить и в комедиях Бена Джонсона (создавшего свою драматургическую теорию "юморов" - humours, - кое в чем предварившую Стерна), и в нравоописательных очерках Аддисона и Стиля, и в романах Фильдинга и Смоллета... Но никогда еще ни одно произведение не было так густо заселено чудаками, как "Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена".

На йоркширском диалекте слово "shan" или "shandy" означает человека с придурью, "без царя в голове". От него-то и произвел Стерн фамилию своих героев. А позднее, уже как производное от фамилии своих чудаков, он изобрел и новый в английском языке глагол "шендировать" и охотно пользовался им в своих письмах, говоря о самом себе. ""Я шендирую в пятьдесят раз больше, чем когда-либо", - писал он, например, Гаррику из Парижа в 1762 году. Шендизм, уверяет Стерн, - наилучшее лекарство от всех болезней.

Это шутливое восхваление чудачества, как нормы поведения, столь характерное для первой книги Стерна и для всего его творчества, было по-своему и серьезным знамением времени. В условиях тогдашней Англии, гордой своим коммерческим и промышленным процветанием, с ее прочными буржуазно-пуританскими традициями, из которых ужо давно выветрился их былой революционный дух, стерповская "доктрина шендизма" звучала вызывающе.

Стерн не призывал к потрясению общественных основ. Но его "шендизм" выглядел как демонстративный жест презрительного отвержения всего, что почиталось важным и нужным в господствующих кругах его мира. Купля-продажа и законная прибыль, доходные должности, звания и титулы, почтенная репутация - все это нимало не занимает истого "шендиста". "Шендизм" Стерна подспудно заключал в себе протест против обезличивающей нивелировки личности в буржуазном обществе. Это была попытка, - хотя бы и утопическая, - отвоевать у этого общества уголок, где каждый человек мог бы быть самим собой.

Воплощением этой утопии и был Шенди-Холл - маленький мирок, затерянный среди йоркширских болот и почти обособленный от большого мира. Каждый скачет здесь во всю прыть на своем коньке. Здесь царит комическая разноголосица: все спешат, суетятся, мешают друг другу, хлопочут каждый о своем и не могут ни дослушать, ни толком понять друг друга.

Вальтер Шенди-старший, человек ученый и угрюмый, всегда терзаем мрачными предчувствиями, которые подсказывает ему его диковинная книжная эрудиция. Он долго блуждал в дебрях "носологии" - науки о носах - и убежден, что будущее человека во многом определяется формой его носа. Столь же глубокомысленно судит он и о собственных именах, и об их неотвратимом влиянии на жизненное поприще их носителей. Он имеет и свои твердые убеждения насчет того, как именно должен был бы появляться на "свет новорожденный младенец, и полон решимости изменить существующий неразумный порядок, установленный природой. Столь же ревностны и труды его в области педагогики. Как истый сын века Просвещения, он решил составить капитальное руководство по воспитанию своего отпрыска Тристрама. Для мудрого сочинения найдено и достойное заглавие: "Тристрапедия". Но, увы, Тристрам растет и уже готов сменить детское платьице на мальчишечьи штаны, а "Тристрапедия", обрастая все новыми измышлениями, оказывается еще дальше от своего завершения, чем в начале работы!

Неутомимый резонер, упивающийся собственными силлогизмами, Вальтер Шенди не раз попадает в беду из-за своих "ученых" чудачеств. Но они же утоляют и его горе. Пораженный известием о внезапной смерти старшего сына, он обращается за утешением к мудрецам классической древности, и, с жаром декламируя патетический отрывок из письма Сервия Сульпиция к Цицерону, забывает обо всем на свете. "Философия, - язвительно замечает по этому поводу Стерн, - имеет в своем распоряжении красивые фразы для всего на свете".

Полную противоположность самодовольному резонеру Вальтеру Шенди представляет собой его брат, Тоби Шенди, - один из самых привлекательных образов, созданных английскими романистами XVIII века. Тихий, смирный, застенчивый как красная девица, он подкупает своей непритворной, непоказной добротой. А вместе с тем, при всем своем простодушии (особенно заметном по контрасту с напыщенным всезнайством мистера Шенди-старшего), он нередко обнаруживает природный здравый смысл, сразу улавливая фальшь и обман на громкими словами, которые могли бы сбить с толку иных умников. Дядя Тоби не произносит возвышенных рацей; но нехитрая песенка "Лиллибуллиро", которую он принимается насвистывать в знак протеста всякий раз, когда слышит о чем-то особенно злом или глупом, куда убедительнее и милее, чем тяжеловесные сентенции его педанта-брата.

Насмешник Стерн не щадит и дядю Тоби и ставит его в смехотворные положения (как, например, в истории с вдовой Водмен). Но вместе с тем именно для этого старого чудака находит он самые нежные интонации, самые ласковые слова. Зеленая лужайка, где дядя Тоби вместе со своим верным оруженосцем Тримом повторяет все баталии войны за Испанское наследство, - это самый центр, святая святых гуманистической утопии Стерна, Бескровные атаки, осады и штурмы, которые с таким увлечением разыгрывают два добряка, не только смешны. В них заключен и урок человечеству, погрязшему в кровавых войнах. Детскость дяди Тоби предстает у Стерна как основа его человечности. Так семьдесят лет спустя взрослым младенцем изобразит и Диккенс своего добрейшего и благороднейшего мистера Пиквика.

Не последним среди оригиналов, населяющих Шенди-Холл и его окрестности, является и сам Тристрам Шенди - "герой" и "автор" всей книги.

В какой-то степени это - двойник самого Стерна; но вместе с тем он и не сливается вполне с писателем. Стерн умеет незаметно, между строк, обособиться от Тристрама, фигура которого отчетливо выступает на подмостках романа, освещенная отблесками стерновской иронии.

Сочинительство Тристрама Шенди - это и есть его "конек", и "конек" норовистый, выделывающий самые неожиданные и головоломные курбеты. Как добросовестно, старательно и аккуратно принимается автор этого странного жизнеописания за свой рассказ! Он, кажется, хлопочет только о том, чтобы не упустить ни единой подробности, ничего не забыть и не перепутать. На... чем дальше углубляется читатель в историю "жизни и мнений Тристрама Шенди", тем больше озадачивает его веселая неразбериха сбивчивых воспоминаний, двусмысленных намеков, недокопченных анекдотов... Тристрам спешит, перебивает самого себя, захлебывается словами и никак не может ввести свое растекающееся по все стороны повествование в берега логики и здравого смысла. Доводя до абсурда учение Локка об ассоциации идей, он внезапно перескакивает с одного предмета на другой, меняет порядок глав, то останавливает действие на мертвой точке, то обращается вспять, то стремительным прыжком увлекает читателя лет на двадцать вперед, чтобы снова вернуться обратно...

Как это ни парадоксально, можно сказать, что в повествовательных приемах "Тристрама Шенди" есть нечто схожее с методом киносъемки. Крупные планы внезапно сменяют общую панораму. Объектив выхватывает из полумрака какую-то особенно выразительную деталь - тяжелые старинные часы; обивку старого кресла; бессильно опущенную руку убитого горем Вальтера Шенди; шляпу, брошенную на пол Тримом; красноречивый взмах его трости... Иногда перед нами - замедленная проекция. Миссис Шенди застывает недвижно за дверью мужнего кабинета. Братья Шенди остановлены на площадке лестницы, - пройдет несколько глав, прежде чем этот кадр сменится другим. И можно себе представить, как выразительно передал бы современный кинорежиссер - вслед за Стерном- сценаристом - сбивчивую сумятицу полуосознанных мыслей и побуждений, воплощенную в "вещных", предметных образах. Вот пример. - Услышав о смерти Бобби Шенди, горничная Сузанна распинается в своем сочувствии убитой горем матери. Но на уме у нее только платья миссис Шенди, - ведь если ее барыня наденет траур, что-то из цветных нарядов, наверное, перейдет в собственность Сузанны. " - О, это сведет в гроб бедную мою госпожу! - вскричала Сузанна. - Весь гардероб моей матери пришел в движение. Что за процессия! Красное камчатное, - темно-оранжевое, белые и желтые люстрины, - тафтяное коричневое, - кружевные чепчики, спальные кофты и удобные нижние юбки. - Ни одна тряпка не осталась на месте. - Нет, она больше никогда уже не оправится, - сказала Сузанна". - Как великолепно выглядела бы эта "процессия" вожделенных, дразнящих воображение нарядов, внезапно оживших и пришедших в движение, на экране цветного кино, в гротескном контрасте со скорбными фразами Сузанны!

По своей манере письма автор "Тристрама Шенди" действительно во многих отношениях ближе к современному искусству XX века, чем кто-либо другой из романистов XVIII столетия. А за этой манерой письма стоит, конечно, и особое, новое для XVIII века восприятие и осмысление мира. К Стерну-художнику вполне применимо то, что говорит Тристрам Шенди о своем отце: "каждый предмет открывал его взорам поверхности и сечения, резко отличавшиеся от планов и профилей, видимых остальными людьми".

Дело было не только в оригинальности художественного дарования Стерна, но в том, что он счел возможным дать волю этой оригинальности.

Стерн убежден в том, что объективная истина предстает людям во множестве своих относительных воплощений. Каждый видит мир по-своему, и из пересечений этих индивидуальных ракурсов и перспектив возникает та сложная, пестрая, изменчивая панорама жизни, которая развертывается в "Тристраме Шенди".

Через посредство своего героя-"рассказчика" Стерн до известной степени сам приобщает читателей к секретам своего писательского мастерства. "Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена" - это не только анекдотическая история нескольких лет из жизни обитателей Шенди-Холла. Это в своем роде и роман о романе. Мы присутствуем при создании книги.

Вместе со Стерном мы смеемся над забавным "цейтнотом", из которого никак не может выбраться словоохотливый Тристрам Шенди, безнадежно отставший от самого себя, запутавшийся в "отступательном и поступательном" движении своего рассказа, то и дело попадающий впросак из-за неожиданных причуд своей памяти или воображения. Но в открывающейся нам картине мыслительной работы художника, - с ее особыми трудностями, вызванными необходимостью отобрать, обобщить и вместить в ограниченную форму безграничное множество жизненных впечатлений, - есть и вполне серьезный смысл. Стерн обнажает условность литературного повествования, показывает и его неизбежные границы, и его огромные возможности.

Лирико-юмористические перебои повествования, смещение действия во времени, свободные авторские отступления (которые, по Стерну, "подобны солнечному свету" и "составляют жизнь и душу чтения"), значение бессознательных душевных движений - эти и другие художественные открытия, сделанные в "Тристраме Шенди", были по-настоящему усвоены мировой литературой лишь много позже, в XIX столетии.

"Тристрам Шенди" выходил в свет отдельными выпусками, по два-три тома, вплоть до 1767 года. На девятом томе Стерн оборвал свой роман. Был ли он закончен? На этот счет существуют разные мнения, - и это само по себе показывает, каким великим мистификатором был Стерн. Думается, однако, что заключительная реплика Йорика в ответ на недоуменный вопрос недогадливой миссис Шенди (" - Господи! что это за историю они рассказывают?"): "Про БЕЛОГО БЫЧКА, - и одну из лучших в этом роде, какие мне доводилось слышать", - и была, по замыслу Стерна, достойным финалом всего романа. (К тому же развернувшаяся напоследок, в XXXIII главе девятого тома, анекдотическая неразбериха с обманутыми надеждами работника Обадии и племенным быком мистера Шенди возвращала повествование как раз к тем самым материям, с обсуждения которых оно было начато, когда речь шла о зачатии Тристрама. Таким образом, круг был замкнут).

Но от "Тристрама Шенди" "отпочковалось" другое произведение Стерна, которому действительно суждено было остаться незавершенным. Это было "Сентиментальное путешествие по Франции и Италии"; первые два тома, изданные в 1768 году, незадолго до смерти Стерна, были посвящены Франции; итальянская часть не была написана.

Впрочем, реальная география играла в этих оригинальных путевых заметках самую незначительную роль. Если "Тристрам Шенди" был пародией на классический роман XVIII века, то "Сентиментальное путешествие" было не менее откровенной пародией на традиционный жанр путешествия - один из самых устоявшихся и почтенных жанров тогдашней литературы.

До вторжения Стерна границы и задачи этого жанра казались точно определенными. Авторы путешествий ставили себе обычно информационные и дидактические цели. Они поучали, развлекая, и строгие отцы семейств, которые не рискнули бы дать в руки своим отпрыскам роман или пьесу, безбоязненно разрешали им читать путешествия Аддисона, Джонсона и других. Но "Сентиментальное путешествие" явно не было рассчитано на то, чтобы учить юнцов географии! (Недаром еще в "Тристраме Шенди" Стерн так непочтительно отозвался о поучительных путевых записках "великого Аддисона, у которого на з... висела сумка со школьными учебниками, оставлявшая при каждом толчке ссадины на крупе его лошади".)

Хотя Стерн и присваивает всем главам своей книги названия французских городов и почтовых станций, в соответствии с обычным маршрутом тогдашних путешественников-англичан, он гораздо более озабочен здесь, условно говоря, пейзажами человеческой души - анализом духовного климата личности, так легко меняющегося в зависимости от обстоятельств. Главные происшествия, описываемые Стерном, разыгрываются в сознании героя. Мелочи жизни: случайные дорожные встречи, мимолетные впечатления, вызывающие неожиданные ассоциации идей, - то омрачают душевный небосклон рассказчика, то, наоборот, рассеивают тучи...

В еще большей степени, чем в "Жизни и мнениях Тристрама Шенди", в "Сентиментальном путешествии" преобладает субъективное начало. "Сентиментальный путешественник" решительно отличается, как заявляет он сам, от всех других родов и видов путешественников: от путешественников пытливых, путешественников лживых, путешественников тщеславных и пр. и пр.

Сентиментальный путешественник чуток ко всем впечатлениям бытия и склонен к самоанализу. Он чувствителен? О, да! Но (как напомнил советский исследователь творчества Стерна И.Е. Верцман) один из первых русских переводчиков этой книги недаром передал ее заглавие как "Чувственное путешествие Стерна во Францию" (1803). Если это и был забавный словесный промах, то все же нельзя не согласиться с тем, что текст книги дает для него известные основания.

"Автор" "Сентиментального путешествия" - друг братьев Шенди, англиканский священник Йорик, которого Стерн похоронил и оплакал в "Тристраме", а теперь воскресил и сделал своим двойником. - не только чужд ханжеской набожности, но, напротив, не скрывает своего жизнелюбия и открыт всем чувственным радостям и соблазнам, которые встречаются на его пути.

Прикосновение к руке очаровательной гризетки-перчаточницы или к ножке хорошенькой горничной, у которой так кстати расстегнулась пряжка башмака, волнуют его воображение ничуть не меньше, чем горе злополучного путника, скорбящего о кончине своего осла, или благородная гордость кавалера ордена св. Людовика, торгующего, по бедности, пирожками.

Для Стерна важен именно диапазон этих мимолетных переживаний. Созданному буржуазными моралистами прописному образу благомыслящего человека, без труда умеряющего свои страсти разумом, он противопоставляет другой, по его мнению единственно жизненный и реальный, образ человека, в сознании которого сталкиваются самые противоположные побуждения и порывы, связанные сложнейшими взаимопереходами. По Стерну, даже самый доброжелательный человек (а именно так задуман его Йорик) все же не чужд себялюбия. Выяснение взаимосвязей эгоизма и великодушия, "высокого" и "низкого" сознания и составляет главную цель психологического самоанализа, которым постоянно занят Йорик - Стерн. Беспощадно анатомируя свое собственное "я", он показывает, какую себялюбивую подкладку имеет иногда самое пылкое прекраснодушие.

Как умилительна, например, сцена прощания Йорика с нищенствующим монахом в Кале! Но мы-то знаем, что поначалу, под влиянием минутной досады, он незаслуженно оскорбил брата Лоренцо и, может быть, не пожалел бы о своей грубости, если бы не боялся уронить себя в глазах своей прекрасной попутчицы.

Как восхищались и современники и потомство тем эпизодом "Сентиментального путешествия", где Йорик, случайно услышав заученную жалобу запертого в клетке скворца: {В подтексте здесь заключался шутливый намек на самого Стерна: на йоркширском диалекте название скворца было однозвучно с его фамилией, и в родовом гербе Стернов был скворец.} "Не могу выйти. Не могу выйти", - обращается с гневными словами обличения к Рабству - "горькой микстуре" народов, прославляет Свободу и рисует в своем воображении образ узника, чахнущего за тюремной решеткой! Наконец, вспоминает Йорик, "я залился слезами - я не мог вынести картины заточения, нарисованной моей фантазией". Что это - бескорыстное сочувствие ближнему, ненависть к рабству, любовь к свободе? Быть может; но Йорик не забывает упомянуть, что он неприятно озабочен отсутствием паспорта и что перспектива попасть в Бастилию - ведь Франция находится в состоянии войны с Англией! - кажется ему в данный момент весьма реальной.

Так рождается у Стерна юмор относительности, которым пронизано все "Сентиментальное путешествие". Умиленная чувствительность неразлучна с лукавой усмешкой. По сравнению с "Тристрамом Шенди", здесь проливают больше слез; но смеются ничуть не меньше.

Йорик - Стерн, так же как и Стерн - Тристрам, не прочь пошутить и над самим собой, и над читателем. Как бы дразня строгих пуритан-моралистов, он не скупится на фривольные намеки, щекотливые анекдоты, двусмысленные шутки. (Примером может служить "финал" последней главы "Сентиментального путешествия", рассказывающей о смешном происшествии на ночлеге в савойской гостинице: знай Стерн, что ему не удастся продолжить работу над "Сентиментальным путешествием", его, наверное, позабавила бы мысль о том, что до читателей так и не дойдет разгадка той оборванной на полуслове фразы - "...схватил горничную за...", - которой он кончил свой второй том.)

"Сентиментальное путешествие" было написано умирающим, который догадывался, что жить ему остается недолго. Тем большего восхищения достойно мужество писателя, который наперекор смерти славил жизнь во всех ее проявлениях. В отличие от Свифта и Вольтера, Дидро и Руссо, Стерн не был ни социальным мыслителем, ни политическим борцом. Но он указал искусству новые пути к познанию и изображению человека.

"Сентиментальному путешествию" обязано своим названием одно из самых значительных течений в европейской литературе второй половины XVIII века - сентиментализм.

В своем развитии это течение вышло далеко за пределы "стернианства". Сентиментализм в лице Руссо, молодого Гете и Шиллера и других писателей "Бури и натиска" взрывал оптимистическую самоуспокоенность просветительства; просветительскому культу разума он противопоставлял свободное и бурное выражение мятежных страстей. По сравнению с "Исповедью" Руссо, "Страданиями юного Вертера" и "Прометеем" Гете или "Разбойниками" Шиллера, книги Стерна кажутся благодушными и "мирными". Но все же именно они - "Тристрам Шенди" и Особенно популярное за пределами Англии "Сентиментальное путешествие" - положили начало эмоциональной "раскованности" и глубокому интересу к неповторимому духовному миру личности, без которых немыслим сентиментализм Руссо, Гете и Шиллера.

Романтики - Жан-Поль, Гофман, Нодье и другие - восприняли и оценили у Стерна прежде всего разорванность его картины мира, резкость переходов от возвышенной поэзии чувства к "презренной" бытовой прозе, от патетического - к смешному; стернианский юмор относительности был истолкован ими в духе их романтической иронии. Генрих Гейне писал о Стерне в "Романтической школе": "Он был баловнем бледной богини трагедии. Однажды в припадке жестокой нежности она стала целовать его юное сердце так сильно, так страстно, так любовно, что сердце начало истекать кровью и вдруг поняло все страдания этого мира и исполнилось бесконечным состраданием. Бедное юное сердце поэта! Но младшая дочь Мнемозины, розовая богиня шутки, быстро подбежала и, схватив страждущего мальчика на руки, старалась развеселить его смехом и пением, и дала ему вместо игрушки комическую маску и шутовские бубенцы, и ласково целовала его в губы, и запечатлела на них все свое легкомыслие, всю свою озорную веселость, всю свою остроумную шаловливость.

И с тех пор сердце и губы Стерна впали в странное противоречие: когда сердце его бывает трагически взволновано и он хочет выразить свои глубочайшие, кровью истекающие, задушевные чувства, с его уст, к его собственному изумлению, вылетают забавнейше-смешные слова".

В этом поэтическом отрывке есть доля преувеличения: при всей драматичности своего восприятия мира, Стерн был далек от подлинного трагизма. Но характеристика Гейне драгоценна: это великолепный портрет Стерна-художника, написанный в романтической манере.

В России, где Стерна начали переводить с 80-х годов XVIII века, его наследие также толковалось по-разному. Следы пристального чтения "Сентиментального путешествия" сказались и в сентиментальных "Письмах русского путешественника" Карамзина, и в полном гражданского обличительного негодования "Путешествии из Петербурга в Москву" Радищева. И Радищев и декабристы склонны были преувеличивать значение демократического социального протеста в творчестве Стерна.

В то время как В. Одоевский и Вельтман разрабатывали в романтическом духе юмористическую сторону "стернианства", Пушкин восхищался реалистической наблюдательностью Стерна. Осуждая романтическую вычурность и цветистость, Пушкин в письме Вяземскому провозгласил, что "вся Лалла-рук" (модная в то время поэма Мура) "не стоит десяти строчек Тристрама Шенди". В "Отрывках из писем, мыслях и замечаниях" 1827 года Пушкин, цитируя фразу Стерна из "Сентиментального путешествия": "Живейшее из наших наслаждений кончается содроганием почти болезненным", - добавляет: "Несносный наблюдатель! знал бы про себя; многие того не заметили б".

Критически переосмысленное наследие Стерна продолжало играть свою роль и в дальнейшем развитии русской реалистической литературы. Отголоски печальной истории пастушки Марии, помешавшейся от несчастной любви (рассказанной Стерном в "Тристраме Шенди" и "Сентиментальном путешествии"), различимы в "Идиоте" Достоевского, в воспоминаниях князя Мышкина о другой, еще более несчастной пастушке - тоже Марии! - с которой он сдружился в Швейцарии. Лев Толстой в молодости с увлечением читал и "Сентиментальное путешествие" и "Тристрама Шенди".

В 1851-1852 годах Толстой принялся переводить на русский язык "Сентиментальное путешествие" и работал над этим - неоконченным - переводом довольно долго. Это была полезная литературная школа (упомянем, кстати, что и в школьных тетрадях Лермонтова сохранились стилистические упражнения, сделанные на основе текстов Стерна). В свой дневник 14 апреля 1852 года Толстой занес особенно поразившее его суждение Стерна: "Если природа так сплела свою паутину доброты, что некоторые нити любви и некоторые нити вожделения вплетены в один и тот же кусок, следует ли разрушать весь кусок, выдергивая эти нити?" Впоследствии он ввел поразивший его образ Стерна в ткань своих "Казаков", но уже в совершенно переосмысленном виде: "Для того чтоб быть счастливым, надо одно - любить, и любить с самоотвержением, любить всех и все, раскидывать на все стороны паутину любви: кто попадется, того и брать". Интересно, как преображает Толстой взятую у Стерна метафору. У Стерна она статична, замкнута в себе - это состояние человеческой души; у Толстого речь идет уже об отношении человека к миру, и об отношении действенном: "надо раскидывать на все стороны паутину любви..."

Творчество Лоренса Стерна оставило глубокий след в мировой литературе. И обе его книги - и "Тристрам Шенди" и "Сентиментальное путешествие" - поныне представляют интерес для читателей не только как памятник прошлого, но и как живые произведения искусства.

Биография (Энциклопедический Словарь Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона)

(Sterne, 1713—1768) — известный английский юморист; изучал в Кембридже богословие, долго был пастором в деревне. Первый роман, написанный С.: «The life and opinions of Tristram Shandy» (Лонд., 1759—67), доставил автору величайшую популярность; новизна его манеры возбудила всеобщее внимание и С., переехавший в Лондон, сделался любимцем высшего лондонского общества. Этот роман состоит из ряда рассказов, которые излагаются частью от лица Йорика (под которым подразумевается сам С.), частью от лица фантастического Тристрама; все произведение в целом проникнуто оригинальною ученостью и представляет собою скорее гениальные беспорядочные наброски, чем художественное произведение, составленное по известному плану. «Тристрам Шенди» выдержал много изданий и переведен на многие европейские языки (русский перевод под заглавием «Жизнь и убеждения Тристрама Шенди», СПб., 1890). Более стройно «Sentimental journey through France and Italy» (Лонд., 1768), написанное С. после действительно совершенного им путешествия: это сочинение, по которому получило название «сентиментальное» направление в литературе (см.), представляет собою изображение любовных похождений путешественника, чередующееся с изложением волнующих его чувств. Кроме того, С. издал много томов «Sermons» (1760 и след.) После его смерти вышли его «Lette r s to his most intimate friends» (1775) и переписка его с Элизой (Елизаветой Дрэнер) — дамой, с которой С. долгое время находился в близких отношениях. Собрание сочинений С. выходило многократно; последнее издание, с автобиографией С., появилось в 1884 г. На русском языке, кроме вышеуказанного перевода «Тристрама», имеются переводы «Сентиментального путешествия» (1793; новый перевод Д. Аверкиева, СПб., 1891 и 1892); в 1801 г. был издан сборник под заглавием: «Красоты С. или собрание лучших его патетических повестей и отличнейших замечаний на жизнь»; перевод его стихотворения «Без ответа» помещен в «Отечеств. записках» (1877, № 4). Ср. Ferriar, «Illustrations of Sterne» (Лондон, 1798); Traill, «Lawrence Sterne» (Лонд., 1882); Fitzgerald, «Life of L. Sterne» (Л., 1864; нов. изд., 1890; здесь рассказывается судьба С. после смерти: труп его был вырыт похитителями трупов и продан в Кембриджский университет для практических занятий по анатомии); А. Дружинин, «Лекции Теккерея об английских юмористах» (в его «Собр. соч.», т. V). О влиянии сочинений С. на европейскую литературу и в частности на русскую — см. Сентиментализм.

Биография

Родился 24 ноября 1713г. в Клонмеле (Ирландия). В годы его детства семья перемещалась по Англии и Ирландии, следуя за отцом, армейским прапорщиком. Затем мальчика определили в школу поблизости от Галифакса.

1733 – Стерна зачисляют стипендиатом в Джизас-колледж Кембриджского университета.

1736 – он получает степень бакалавра. В этом же году рукоположен в диаконы.

1738 – Стер рукоположён в священники и становится викарием в Саттоне, а затем благодаря влиянию своего дяди Ж.Стерна, влиятельного в Йорке священнослужителя, – пребендарием в Йоркском кафедральном соборе (пребендарий – церковный чин, пользующийся доходами от церковных владений и податей).

1740 – получает степень магистра искусств.

1741-1742 – Стерн – сотрудник газеты «The York Gazetteer» («Йоркширский газетчик»).

1759 – Стерн пишет памфлет «Политический роман» (A Political Romance), поводом для которого послужили склоки в церковных кругах Йорка. Памфлет вскоре изымают, но Стерн, обнаружив в себе литературный дар, начинает писать «Тристрама Шенди» – поначалу как сатирическую «смесь» (miscellany).

1760 – выходят первые два тома романа «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (Life and Opinions of Tristram Shandy, Gentleman), сделавшие автора знаменитым. Это произведение, одновременно и продолжающее традиции просветительского семейно-бытового романа, и полностью их отрицающее: к концу 9-ого тома автор доводит биографию своего героя лишь до 5-летнего возраста, отказывается от связного построения, логического чередования глав, вводит бесчисленные отступления, беседы с читателем.

1761 – выходят следующие части романа «Тристрама Шенди».

1762–1764 – Стерн выезжает в Европу на лечение от туберкулеза.

1765 – выходят следующие части романа «Тристрама Шенди».

1765-1766 – Стерн приезжает в Париж, затем живёт на юге Франции и посещает Италию.

1767 – выходит последний, 9-й том «Тристрама Шенди» и «Дневник для Элизы».

1768 – Стерн работает над романом «Сентиментальное путешествие Йорика по Франции и Италии» (A Sentimental Journey through France and Italy by Mr. Yorick), в котором отразились впечатления писателя от путешествий по Европе. Однако автора в романе не столько интересует, что увидел путешественник, сколько то, как он воспринял увиденное. «Сентиментальное путешествие», подобно «Тристраму Шенди», становится путешествием во внутренний мир героя, раскрывающим его духовные качества, слабости и достоинства, противоречивость характера и важность сиюминутных впечатлений для его формирования. Роман остался незавершённым.

18 марта 1768 – Стерн умер в Лондоне.

1769 – выходит последнее, посмертное издание «Проповедей Йорика» (Sermons of Mr. Yorick, первые два вышли в 1760 и 1766гг.) и собрание писем.

Читатели-современники объединяли Стерна с Рабле и Сервантесом, которым он открыто следовал. Творчество Стерна получило широкий отклик за пределами Англии, оказав большое влияние на европейскую литературу, в частности на литературу Германии и России. Одним из примеров такого влияния могут служить «Письма русского путешественника» Карамзина (1801). Отклики на творчество Стерна встречаются у Пушкина и Гоголя, у многих русских авторов второй половины XIX столетия.

Английский сентиментализм. Лоренс Стерн (Периодизация сент-зма: 1. н.18в – 50-60е гг.. Становление. Лирика – элегии: тема одиночества, неизбежности смерти, суетности жизни. 2. 60е гг Англ сент-зм. Стерн.)

Родиной сентиментализма была Англия. В конце 20-х годов XVIII в. Джеймс Томсон своими поэмами «Зима» (1726), «Лето» (1727) и т. п., впоследствии соединёнными в одно целое и изданными (1730) под названием «Времена года», содействовал развитию в английской читающей публике любви к природе, рисуя простые, непритязательные сельские ландшафты, следя шаг за шагом за различными моментами жизни и работ земледельца и, видимо, стремясь поставить мирную, идиллическую деревенскую обстановку выше суетной и испорченной городской.

В 40-х годах того же столетия Томас Грей, автор элегии «Сельское кладбище» (одно из известнейших произведений кладбищенской поэзии), оды «К весне» и др., подобно Томсону, старался заинтересовать читателей деревенскою жизнью и природою, пробудить в них сочувствие к простым, незаметным людям с их нуждами, горестями и верованиями, придавая вместе с тем своему творчеству задумчиво-меланхолический характер. Кладбищенская поэзия — условное обозначение поэтического направления в сентиментализме, является наиболее резким тематическим выражением общего настроения меланхолии и отречения, хар-го в эту эпоху англ поэзию природы. Развитие темы экзотизма сельской жизни и ландшафта в силу распада соц базы дворянства как класса приводит к меланхолическим пейзажам, к поэтическим мотивам ночи или вечера, тумана, зловещего пейзажа и т. п. Нейтральный ландшафт сменяется таинственным и страшным: лес — пожарищем, руинами, наконец кладбищем.

Самым крупным представителем сентиментализма был Лоренс Стерн (1713— 1768), автор «Тристрама Шенди» (1759—1766) и «Сентиментального путешествия» (1768; по имени этого произведения и самое направление было названо «сентиментальным»), сборник церковных проповедей (1760 — 1768) и собрание писем, опубликованных его дочерью уже посмертно, а также «Дневник для Элизы» (1767). Соединял чувствительность Ричардсона с любовью к природе и своеобразным юмором.

Родился на юге Ирландии в семье пехотного офицера. Когда ему было 18 лет, умер отец. Благодаря помощи родственников, он окончил университет в Кембридже, а затем получил приход в Йоркшире, где в качестве викария прослужил более 20 лет. Одно время он сотрудничал в газете, издаваемой вигами, но вскоре отошел от журналистики.

В «Тристраме Шенди» Стерн пародирует весь идейно-художественный строй просветительского романа: он издевается над здравым смыслом буржуа — героя литературы XVIII в. и находит крупицы поэзии только в эксцентрических причудах и добром сердце своих милых чудаков из Шенди Холла — этого последнего осколка старой патриархальной Англии.

Произведение Стерна глубоко уходило своими корнями в почву реалистических традиций английской и мировой литературы. И вместо с тем оно представляло собой акт открытого неповиновения традициям. Роман Стерна был и похож, и демонстративно непохож на семейно-бытовые романы, которые под разными наименованиями - "Жизни и удивительных приключении...", "Похождений..." или "Истории..." такого-то героя или героини - предлагали читателям Дефо, Ричардсон, Фильдинг и Смоллет. Недаром и озаглавлен он был по-новому - "Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена": это неожиданное словечко "мнения" уже возвещало новый оборот, который Стерн придал повествовательному жанру.

Казалось бы, здесь было все, что обычно присутствовало в английском просветительском романе. Читатели привыкли к тому, что им рассказывалось о происхождении и воспитаниигероя. И Стерн с готовностью делает то же самое, - но как?! С обезоруживающей словоохотливостью он сообщает все относящиеся и не относящиеся к делу подробности, начинает свой рассказ даже не с рождения, а с зачатия героя, тратит сотни страниц на то, чтобы описать его появление на свет и на протяжении девяти томов едва-едва может довести историю воспитания злополучного Тристрама до того времени, когда ему исполнилось пять лет.

Читатель рассчитывал найти в романе любовную интригу, Стерн неукоснительно следует и этому обычаю, - но, вместо того чтобы изобразить пылкую страсть юного героя, повествует о комических злоключениях его пожилого чудака-дяди, атакованного некоей предприимчивой вдовой.

Читатель ждал, что автор выкажет и некоторую ученость. Стерн оправдывает эти надежды с лихвой, обрушивая на бедного читателя целую лавину греческих, латинскихи прочих цитат из древних и новых философов, богословов, схоластов, писателей. С напускной важностью он вводит в роман целые страницы латинского текста (и какого текста!), сопровождая их параллельным переводом, который, при ближайшем рассмотрении, оказывается не слишком-то точным. Какая пища для будущих комментаторов,- или "корка для критиков", как более непочтительно определит это сам Стерн.

Не порывая с культом чувств, он, тем не менее, относится к нему с иронией и скептицизмом. Так возникает знаменитое искусство Стерна — искусство скрытого намека, искусство полуотрицания-полуутверждения, в котором чувствительность сочетается с сатирой, где подтекст не менее важен, чем то, что говорится открыто.

Пристальный интерес к человеку как к уникальной личности, неповторимой в своем развитии, стал той основой, на которой строилось все творчество Стерна. Его книги утверждают право человека свободно проявлять себя вопреки всем трудностям жизни. Стерн переносит акцент с традиционного в просветительских романах поучения читателя на изучение характера героя. Он не столько рассказывает о поступках персонажей, сколько исследует причины, побудившие их к этим поступкам. Представление о характере складывается из отдельных замечаний и комментариев, содержащихся в отступлениях от основной сюжетной линии. Значительное место автор уделяет описанию, казалось бы, совсем незначительных событий и их восприятию героем. Герой постоянно занимается самоанализом и анализом человеческой природы. Тристрам, а вместе с ним и автор подмечают самое главное в анализируемом персонаже и в его отношениях с другими. Так возникает «роман-игра» с его своеобразной архитектоникой, что «перевертывает» традиционную структуру просветительского романа (форма мыслительного процесса).

Одна из акцентированных особенностей «Тристрама Шенди» — фрагментарность. Эпизод, внезапно начавшись, так же внезапно и заканчивается.

Главное действующее лицо романа — Тристрам Шенди, он же рассказчик. Это — двойник самого Стерна, но он и противостоит автору. Стерн постоянно подчеркивает относительность знаний о мире, неадекватность мировосприятия и возможность существования различных точек зрения.

Центральными фигурами этого круга персонажей становятся братья Уолтер и Тоби Шенди, отец и дядя Тристрама. Сама их фамилия значима. На йоркширском диалекте она означает «человек с придурью». Каждый из них, благодаря этому чудачеству, или «коньку», как называет его Стерн, продолжает оставаться самим собой в мире, где все единообразно. Уолтер Шенди — образец рассудочного мировосприятия. Бывший купец, а во время действия романа провинциальный помещик, он разбогател на торговле и теперь может позволить себе поучать других. Его твердые убеждения в том, что человека нужно воспитывать с раннего детства, развивая его ум. Он составляет руководство по воспитанию своего сына — «Тристрапедию», задавшись целью разумно устроить его жизнь. Будучи одним из когорты чудаков, пародией на схоластов-воспитателей, он несет в себе характерные черты «шендизма». Уолтер целиком отдается изучению науки «носологии», убежденный в том, что по форме носа можно определить будущее человека. Шенди с важностью рассуждает о вещах незначительных, которые, по его мнению, влияют на судьбы людей.

Дядя Тоби — полная противоположность брату. Это персонаж, живущий чувствами и эмоциями. Тоби добр, щедр и великодушен, наивен и застенчив, доверчив. Его доброта помогает ему постичь горе ближнего и прийти ему на помощь. Так происходит в случае с лейтенантом Лефевром, сына которого воспитывает Тоби.

Но чувствительность старого солдата дяди Тоби, как и рационализм Уолтера Шенди, подвергается у Стерна испытанию жизнью. И в этом испытании оба они оказываются равным образом несостоятельными. Чувства дяди Тоби часто размениваются по пустякам. Жизнь его так же пуста, как и жизнь брата. Его «конек» — игра в войну. На лужайке возле дома он разыгрывает вместе со своим денщиком военные баталии. Стерн беззлобно посмеивается над чудачествами дяди Тоби.

Юмором окрашены и образцы второстепенных персонажей. И среди них тот, кто станет центральным героем следующего романа Стерна — «Сентиментальное путешествие», — пастор Йорик. Имя Йорик заимствовано Стерном из шекспировской трагедии «Гамлет». Оно символично уже само по себе. В нем сочетаются крайние полюсы: шутовство и напоминание о смерти. Йорик — сельский священник, к которому постоянно обращаются за помощью. И он никому не отказывает.

В «Сентиментальном путешествии» (1768) этот образ резко меняется и приобретает необычайную сложность и противоречивость. Здесь так же рассказ ведется от первого лица, рассказчиком выступает пастор Йорик. «Сентиментальное путешествие» — программное произведение Стерна. В нем последовательно проводятся главные принципы эстетики писателя, углубляется взгляд на мир, получивший отражение уже в первом романе. Внешне роман напоминает заметки любознательного путешественника. Многие главы его названы в соответствии с названиями городов, в которых он побывал. Однако мнимая достоверность описания нужна Стерну только для того, чтобы читатель погрузился в привычный для него на первый взгляд мир. А дальше его ждут неожиданности.

В книге нет ни описания мест, ни точного изложения фактов, ни оценки того, что увидел автор. В ней нарушена хронология, нет стройной композиции. Описание незначительных эпизодов разрастается до огромных размеров, обрастает, казалось бы, никому не нужными деталями. И напротив, о значительных явлениях говорится вскользь, мимоходом.

Книга начинается с середины диалога между Йориком («Во Франции, — сказал я, — это устроено лучше!») и неизвестным лицом. Далее герой принимает неожиданное решение — отправиться путешествовать по Франции, чтобы самому все увидеть. Обрывается книга тоже на полуфразе. Последовательность изложения нарушается вставными эпизодами и заимствованиями из других произведений. А отдельные сцены соединены так, что благородные поступки, которые совершил герой в одних, объясняются неблаговидными причинами в других.

Оказывается, автора вовсе не интересует, что увидел путешественник. Ему важно лишь то, как он воспринял увиденное. Так же, как и в первом романе, Стерн как бы ставит психологический опыт. Его герой, вырванный из привычной жизни, должен быть хладнокровным наблюдателем всего, что встречается ему на пути. Но эмоции, причуды, сложность характера не дают Йорику быть просто наблюдателем. Они делают его участником событий, накладывают отпечаток на его душу.

Стерн недаром делает своим героем пастора Йорика. Человек чувствительный, легко поддающийся впечатлениям, становится вместилищем самых противоречивых ощущений, мыслей и чувств. Стерн изображает мельчайшие оттенки его переживаний, их переливы и модификации, внезапную смену настроений. Йорик — типичный сентиментальный герой и одновременно его отрицание. Чувства его всегда умеренны и окрашены легкой иронией по отношению к действительности, к другим людям, к самому себе. Он импульсивен и часто начинает действовать по внезапному порыву души.

Таковы эпизоды из первых глав книги, относящиеся к истории с монахом из Кале. Йорик хочет подать ему милостыню, но скупость берег верх. Вторая встреча с монахом происходит, когда Йорик находится в обществе прелестной дамы. Писатель показывает сложный мир страстей, которые одолевают героя. Он боится, что монах пожалуется незнакомке, и одновременно настраивает себя на традиционное для англичан недоверие к католической церкви. Тут обнаруживаются и трусость, и лицемерие, и ханжество. Наконец, Йорик подает монаху милостыню, объясняя это тем, что происходит обмен подарками. Скупость побеждена, и все же эта победа сопровождается самыми противоречивыми чувствами.

Йорик пристально наблюдает за собой. Часто он анализирует свои поступки и чувства, их сопровождающие. Примечательно то, что такой анализ никогда не бывает рационалистичным. Это, скорее, сплав умиленной чувствительности, самолюбования и лукавой насмешки над собой. И все это окрашено юмором, с помощью которого автор комментирует описываемое. Перед читателем раскрывается душа человека в процессе переживаний прожитого и увиденного. Такое описание «изнутри» появляется в английской прозе XVIII в. впервые.

Однако герой часто судит о себе поверхностно. Точнее, Йорик не всегда хочет судить себя «по совести». Ведь его поступки противоречат тому идеалу, который он утверждает. Так, его кичливая целомудренность постоянно приходит в столкновение с соблазнами, встречающимися ему на пути. А в страхе перед Бастилией он готов унизиться до лести знатному вельможе. Сам Йорик порой чувствует эти противоречия. «Мне было бы неприятно, — признается сентиментальный герой, — если бы мой недруг заглянул мне в душу, когда я собираюсь просить у кого-нибудь покровительства»... «Сколько низких планов гнусного обращения сложило по дороге мое раболепное сердце! Я заслужил Бастилии за каждый из них!»

Поверхностность самоанализа у Йорика объясняется не только тем, что герой лжет самому себе, пытаясь казаться лучше, чем он есть. Иногда Стерн сознательно не до конца исследует причины поведения, предоставляя читателю самому разрешить ту или иную сложную психологическую задачу. Так, в книге возникает своеобразный подтекст. Что движет Йориком, когда он бросает гневные филиппики о свободе при виде сидящего в клетке скворца? Негодование против рабства или же опасение за собственную независимость? Автор не дает ответа на подобные вопросы, да и читатель не всегда в силах ответить на них. Ответ может быть двояким. И эта двусмысленность решения заранее заложена в характере героя. В нем не существует крайностей — добра и зла. Но и истина у него тоже относительна. Стерн навсегда отказывается от утверждения просветителей о том, что человек — существо, разумно решающее свои проблемы. Его герой обыден и потому он — антирационалист.

Иногда аффектация героя ставит его в смешное положение. А он не замечает этого: «Я сел рядом с ней, и Мария позволила мне утирать слезы моим платком, когда они падали, — потом я смочил его собственными слезами, потом слезами Марии — потом своими — потом опять утер им ее слезы — и когда я это делал, я чувствовал в себе неописуемое волнение, которое невозможно объяснить никакими сочетаниями материи и движения». Так описывает Йорик свою встречу с девушкой, сошедшей с ума от любви, попутно делая выпад против материалистического учения об источнике чувств. Но Стерн равно подшучивает и над вульгарно-материалистическим объяснением того, как зарождаются чувства, и над чрезмерной экзальтированностью своего героя.

Портрет героя неоднозначен, но психологически точен. Йорик воспринимает противоречия человеческой натуры как нечто неизбежное и непреходящее. Видя ограниченность человеческих возможностей и еще более ограниченность способности познания человека, он может лишь горько посмеяться над этими противоречиями, но не пытается ничего исправить. Ненужным и бесплодным считает он и сатирическое осмеяние действительности. Отсюда и возникает равнозначное приятие добра и зла, демонстративный аморализм.

«Сентиментальное путешествие» стало кульминацией в развитии английского сентиментализма, а Йорика можно назвать провозвестником героя нового типа, который будет разработан позднее в реалистической прозе XIX столетия.

«Сентиментальное путешествие» сам Стерн называл «мирным странствием сердца в поисках за природою и за всеми душевными влечениями, способными внушить нам больше любви к ближним и ко всему миру, чем мы обыкновенно чувствуем».

«Сентиментальное путешествие по Франции и Италии». Книга вышла в 1768 году в двух томиках, осталась неоконченной. «Путешествия по Италии» так и не появились. Автор скончался, не завершив своего труда.

Жанр путешествий был модным. Открытие новых земель, уже достаточно интенсивная мировая торговля, завоевание колоний и, наконец, образовательные путешествия знатных молодых людей, совершаемые обычно в Италию, родину искусств, - всё это обусловило и появление жанра путешествий, и его расцвет. Однако «Путешествие …» Стерна было особого рода, Стерн (или пастор Йорик, так именовал себя писатель), - путешественник чувствительный, т.е. искатель чувств. Писатель не идеализирует чел и показывает, как добрые побуждения борются в нем с себялюбием, эгоизмом, корыстью, самолюбием и тщеславием.

Мир чувств, который прославляет Стерн, имеет особое значение в его философии жизни.

Природа и чел мир несовершенны. Они постоянно являют взору душераздирающие картины. Куда уйти от них, куда скрыться от страданий и печалей мира? Только в мир чувств. В сущности, Стерн при всем жизнелюбии очень трагичен. Все его герои уходят от борьбы, от страшных реальностей в какой-то изобретенный ими тихий уголок маленьких радостей.

Биография

1713-1768), английский романист. Самое значительное его произведение, Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена, было предвестником романа "потока сознания" в литературе 20 в. Родился 24 ноября 1713 в Клонмеле (Ирландия). В годы его детства семья перемещалась по Англии и Ирландии, следуя за отцом, армейским прапорщиком. Затем мальчика определили в школу поблизости от Галифакса. В 1733 при содействии двоюродного брата Р.Стерна он был зачислен стипендиатом в Джизас-колледж Кембриджского университета. Получил степени бакалавра (1736) и магистра искусств (1740); был рукоположен в диаконы (1736) и в священники (1738). В том же году стал викарием в Саттоне, а затем благодаря влиянию своего дяди Ж.Стерна, влиятельного в Йорке священнослужителя, - пребендарием в Йоркском кафедральном соборе (1738). Стерн без особого рвения служил в своем приходе, недолго, но весьма деятельно участвовал в политической жизни Йорка на стороне вигов, безуспешно пробовал себя в фермерстве и предавался любимым занятиям - рисованию, музыке, чтению. В его проповедях, созданных в эти годы и впоследствии опубликованных, уже заметно прославившее его своеобразие стиля. Домашняя жизнь Стерна в эти годы складывалась неблагополучно из-за его романических увлечений и психической неуравновешенности жены; вдобавок вдовствующая мать и сестра предъявляли неумеренные, по его скромным доходам, денежные требования. Эти обстоятельства сильно повредили его репутации в глазах будущих биографов. Между тем здоровье Стерна было подорвано туберкулезом, участились кровотечения, начавшиеся еще в Кембридже. К этому времени он уже попробовал себя в сатирическом жанре, написав небольшой памфлет Политический роман (A Political Romance , 1759), поводом для которого послужили склоки в церковных кругах Йорка. Памфлет вскоре изъяли, но Стерн, обнаружив в себе литературный дар, взялся писать Тристрама Шенди - поначалу как сатирическую "смесь" (miscellany). Вышедшие в начале 1760 первые два тома покорили Лондон, и приехавший в столицу автор стал литературной знаменитостью сезона. Триумфы повторялись и в последующие частые наезды Стерна в Лондон. Очередные двухтомные выпуски романа вышли в январе и декабре 1761, в 1765; и последний, 9-й том - в 1767. Собрания Проповедей Йорика (Sermons of Mr. Yorick) выходили в 1760, 1766 и 1769 (посмертное издание). Успех ждал Стерна и в светском обществе континентальной Европы, куда он выезжал на лечение в 1762-1764 и 1765-1766. Его чествовали в Париже, затем писатель долго жил на юге Франции и ездил в Италию. Материалы этих путешествий вошли в 7-й том Тристрама Шенди и легли в основу последней книги Стерна, Сентиментальное путешествие Йорика по Франции и Италии (A Sentimental Journey through France and Italy by Mr. Yorick). Умер Стерн в Лондоне 18 марта 1768. Шедевром Стерна безоговорочно признан Тристрам Шенди (Life and Opinions of Tristram Shandy, Gentleman). На первый взгляд роман представляется хаотической мешаниной занятных и драматических сцен, мастерски очерченных характеров, разнообразных сатирических выпадов и ярких, остроумных высказываний вперемежку с многочисленными типографскими трюками (указующие пальцы на полях, зачерненная ("траурная") страница, обилие многозначительных курсивов). Рассказ постоянно уходит в сторону, перебивается забавными и порою рискованными историями, каковые щедро доставляет широкая начитанность автора. Отступления составляют ярчайшую примету "шендианского" стиля, объявляющего себя свободным от традиций и порядка. Критика (прежде всего С.Джонсон) резко осудила писательский произвол Стерна. На деле же план произведения был продуман и составлен куда более внимательно, чем казалось современникам и позднейшим викторианским критикам. "Писание книг, когда оно делается умело, - говорил Стерн, - равносильно беседе", и, рассказывая "историю", он следовал логике живого, содержательного "разговора" с читателем. Подходящее психологическое обоснование он нашел в учении Дж.Локка об ассоциации идей. Помимо разумно постигаемой связи идей и представлений, отмечал Локк, бывают их иррациональные связи (таковы суеверия). Стерн разбивал крупные временные отрезки на фрагменты, которые затем переставлял, сообразуясь с умонастроением своих персонажей, от этого его произведение - "отступательное, но и поступательное в одно и то же время". Герой романа Тристрам - вовсе не центральный персонаж, поскольку вплоть до третьего тома он пребывает в зародышевом состоянии, затем, в период раннего детства, возникает на страницах от случая к случаю, а завершающая часть книги посвящена ухаживанию его дядюшки Тоби Шенди за вдовой Водмен, вообще имевшему место за несколько лет до рождения Тристрама. "Мнения" же, упомянутые в заголовке романа, по большинству принадлежат Вальтеру Шенди, отцу Тристрама, и дядюшке Тоби. Любящие братья, они в то же время не понимают друг друга, поскольку Вальтер постоянно уходит в туманное теоретизирование, козыряя древними авторитетами, а не склонный к философии Тоби думает только о военных кампаниях. Комическое преобладает в Тристраме Шенди, однако ближе к концу романа, в угоду читательским ожиданиям, сатиру и задорный смех первых томов потеснили патетический тон и сентиментальные эпизоды (отступление о Лефевре в шестом томе и образ добрейшего дядюшки Тоби). "Чувствительность" (не без оглядки на С.Ричардсона) Стерн еще более усилил в Сентиментальном путешествии. Внешне оно организовано лучше, чем Тристрам Шенди, - это короткие рассказы о путешествии по Франции (писатель не успел закончить раздел, посвященный Италии). Его роман дал название новому литературному направлению - сентиментализму. Читатели-современники объединяли Стерна с Рабле и Сервантесом, которым он открыто следовал, а позже выяснилось, что он был предвестником таких писателей, как Дж.Джойс, Вирджиния Вулф и У.Фолкнер, с их методом "потока сознания".

ЛИТЕРАТУРА

Стерн Л. Сентиментальное путешествие; Воспоминания; Письма; Дневник. М., 1940 Верцман И. Лоренс Стерн. - В кн.: Из истории английского реализма. М., 1941 Елистратова А.А. Стерн. - В кн.: Елистратова А.А. Английский роман эпохи Просвещения. М., 1966 Стерн Л. Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена; Сентиментальное путешествие по Франции и Италии. М., 1968 Атарова К.Н. Лоренс Стерн и его "Сентиментальное путешествие по Франции и Италии". М., 1988

Биография ( В. А. Харитонов)

Стерн (Sterne) Лоренс (24.11.1713, Клонмел, Ирландия, — 18.3.1768, Лондон), английский писатель. Крупнейший представитель сентиментализма. Окончил богословский факультет Кембриджского университета (1738); священник. В пародийном романе «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (т. 1—9, 1760—67, рус. пер., т. 1—6, 1804—07) полемически утрировал и привёл к абсурду притязания просветительства на рассудочное постижение жизни. Вслед за Д. Юмом высказал сомнение и в непогрешимости сердца — основной категории сентименталистской этики. Хаотическая композиция, эксцентрическая повествовательная манера, попрание моральных табу вызвали ожесточённую полемику вокруг романа. Пересмотр литературных канонов и традиционных представлений о человеке продолжен в незаконченном «Сентиментальном путешествии по Франции и Италии» (1768, рус. пер. 1793). Механизм резкой смены душевных состояний, прихотливая игра чувств, иронический самоанализ героя-повествователя обнаруживают здесь неполноту и односторонность представлений, идущих как от просветительства, так и от сентиментализма. Опыт психологических этюдов представляют собой и «Проповеди Йорика» (т. 1—2, 1760—69). Влияние С. было особенно сильным во Франции (Д. Дидро) и Германии (Жан Поль); в России его испытали А. Н. Радищев, Н. М. Карамзин, В. Ф. Одоевский, о С. высоко отзывались А. С. Пушкин и Л. Н. Толстой. В начале 20 в. формально-экспериментаторские черты поэтики С. возродились в литературе «потока сознания».

Соч.: Works and life, v. 1—12, N. Y., 1904; Letters, Oxf., 1935: Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена. Сентиментальное путешествие по Франции и Италии, М., 1968.

Лит.: Тройская М. Л., Немецкий сентиментально-юмористический роман эпохи Просвещения, Л., 1965; Елистратова А. А., Английский роман эпохи Просвещения, М., 1966; Cross W., Life and times of L. Sterne, New Haven, 1929; The winged skull..., L., [1971]: Thomson D., Wild excursions. The life and fiction of L. Sterne, L., [1972]; Hartley L., Laurence Sterne in the twentieth century, Chapel Hill, [1966].

Биография (Михальская Н.П., Аникин Г.В.: История английской литературы)

Творчество Лоренса Стерна венчает и завершает развитие английского сентиментализма и подготавливает почву для романтизма и критического реализма XIX в.

Рамки сентиментализма были тесны Стерну. Глубокий интерес к миру чувств сочетается у него с разрушительной иронией. Язвительно-сатирический смех приходит в столкновение со свойственной сентиментализму чувствительностью. С полным основанием Стерна называют создателем сентиментально-юмористического романа. Смех Стерна перекликается с сатирой Свифта. Стерн выступает против рационалистического стремления изучать и изображать «человека вообще», против отвлеченных рассуждений и твердо установленных правил. Стерн не доверяет идее разумности мира и человека. Он во всем сомневается, все подвергает анализу. Предметом своего анализа он делает человеческую натуру, объектом изображения - сложный мир человеческих чувств и эмоций. С не меньшим энтузиазмом углубляется Стерн в самоанализ.

Субъективно-лирическое начало занимает в его романах важное место. Наблюдения и исследования Стерна в своем конечном итоге ведут к мысли о неразумности и пошлости буржуазного бытия.

Лоренс Стерн был сыном офицера. После окончания Кембриджского университета он принял духовный сан и стал священником в небольшой деревушке близ Йорка. Здесь он прожил более двадцати лет и переехал в Лондон, уже завоевав литературное признание. Непродолжительное участие в политической жизни на стороне партии вигов убедило Стерна в беспринципности действий парламентариев и породило в нем неприязнь к борьбе парламентских группировок. В начале 60-х годов Стерн совершил путешествие по Франции и Италии. Во Франции он познакомился с Дидро, Гольбахом и другими энциклопедистами.

Литературное наследие Стерна невелико. Оно включает всего два романа, каждый из которых не является полностью законченным. Первый роман - «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (The Life and Opinions of Tristram Shandy, Gentleman, 1760-1767), второй - «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии» (A Sentimental Journey Through France and Italy, 1768). «Тристрам Шенди» - произведение необычное, «чрезвычайно своеобразное и во многих отношениях экстравагантное»[1]. Понять его своеобразие можно, учитывая то обстоятельство, что Стерн создавал не просто роман, а роман-пародию на произведения своих предшественников.

Стерн дает своему роману традиционное для XVIII в. название - «Жизнь и мнения Тристрама Шенди», подчеркивая этим самым свое намерение рассказать о жизни героя, чье имя он, согласно традиции, включает в название произведения. Однако слово «мнения», заменившее обычное для названий романов Филдинга слово «приключения», позволяет уже с самого начала понять, что интересы автора связаны не столько с внешними событиями жизни героя, сколько с его восприятием этих событий и его мнениями о них. Из дальнейшего становится очевидно, что собственно о жизни героя в романе не говорится: на протяжении нескольких первых книг рассказывается о предыстории его появления на свет, а к концу повествования ему исполняется только пять лет. Но вместе с тем образ Тристрама Шенди присутствует в романе. Правда, ничего определенного о его характере, круге интересов и знакомств, о его занятиях сказать нельзя. Представление о Тристраме Шенди можно составить лишь из отдельных намеков, деталей, содержащихся в многочисленных отступлениях, беглых и часто противоречивых замечаний.

Композиция стерновского произведения также является откровенным вызовом общепринятым принципам построения романа XVIII в. Стерн нарушает обычные формы повествования. Например, посвящение, которое принято предпосылать произведению, он помещает в середине романа; нарушает последовательность в нумерации глав; внезапно прерывая повествование, оставляет пустыми некоторые страницы; нарушается и последовательность в изложении событий. Писатель увлекается отступлениями и с присущей ему иронией замечает: «Словом, произведение мое отступательное, но и поступательное в одно и то же время». И этот «отступательно-поступательный» принцип выдержан до конца.

В «Тристраме Шенди» изображены члены семейства Шенди и передана атмосфера жизни в имении Шенди-Холл. На первый план выступают фигуры братьев Вальтера и Тоби Шенди - отца и дяди Тристрама. Рядом с ними - жена Вальтера, капрал Трим, пастор Йорик, доктор Слоп, Тристрам, от лица которого ведется повествование, и, конечно, сам автор - Лоренс Стерн, чье присутствие ощущается на каждой странице романа. Семейная тема в английской литературе уже освещалась в романах Ричардсона. Стерн все это переосмысливает и переоценивает, не допуская ни малейшей идеализации. Под его пером буржуазное существование предстает как фарс. «Тристрам Шенди» - пародия на семейно-бытовой роман.

Провинциальный сквайр Вальтер Шенди, разбогатевший на торговле, предстает перед нами как личность во всех отношениях незначительная. Он всецело погружен в мелочные расчеты и семейные дрязги, он самовлюблен и эгоистичен. Иронический комментарий писателя беспощадно разрушает мнимое величие Вальтера Шенди, обнаруживая его суетность и тщеславие. Самым «стерновским» героем является дядя Тоби. Его образ противостоит образу Вальтера Шенди. Дядя Тоби - герой чувствующий. Он отзывчив и добр, прост и искренен. И хотя его жизнь столь же пуста, как и существование Вальтера Шенди, Стерн пишет о нем с мягким юмором. Ему импонирует доброе сердце и отзывчивая душа этого милого и странного чудака. Если Вальтер Шенди кичится своей мнимой ученостью, то дядя Тоби предается игре. Он тешит старость игрой в войну. На поляне сооружаются военные крепости, ведется их осада. В пылу «сражений» дядя Тоби ощущает себя героем. Военное дело - его «конек» (hobby-horse).

Теме «конька» в романе Стерна принадлежит очень важное место, точно так же, как и образам чудаков. Именно в чудачествах во всей полноте и проявляется человеческая натура: «Когда человек отдает себя во власть господствующей над ним страсти, - или, другими словами, когда его конек закусывает удила, - прощай тогда трезвый рассудок и осмотрительность!» Стерн убежден, что, не зная склонностей человека, его «конька», нельзя представить себе его характер.

«Конек», или «господствующая страсть», определяет поведение многих героев Стерна. «Конек» - это способ уйти от унылого однообразия повседневности, от трезвой расчетливости буржуа, от его удручающего практицизма. Эту способность отдаться какому-либо необычному увлечению Стерн определяет словом «шендизм». Главное действующее лицо романа - сам автор. Его образ сложен и динамичен. Личность автора определяет тональность повествования. Автор не только иронизирует над героями своего романа, он беседует с «проницательными» читателями и смеется над ними. Субъективно-лирическое начало в произведении Стерна играет важную роль; так будет впоследствии и у романтиков.

Роман «Сентиментальное путешествие» продолжает магистральную линию творческих исканий Стерна. Уже в самом названии его сформулирована художественная программа писателя. Путешествие пастора Йорика по Франции[2] - это путешествие «сентиментальное», и потому было бы напрасным искать в его описании точные факты или определенные события. Стерн передает движение душевной жизни своего героя - натуры восприимчивой и чувствительной. «О, милая чувствительность! -восклицает Стерн. - Неисчерпаемый источник всего драгоценного в наших радостях и всего возвышенного в наших горестях!» Основная сфера интересов Стерна-романиста - изображение мира чувств. Первостепенное значение приобретает то, каким образом воспринимает Йорик увиденное, какие ассоциации рождает у него та или иная встреча, то или иное впечатление.

Образ пастора Йорика, перешедший из романа «Тристрам Шенди», становится в «Сентиментальном путешествии» основным, сливаясь с образом автора. Имя Йорика появляется в произведениях Стерна не случайно, оно имеет определенную литературную традицию: это имя умершего шута из трагедии Шекспира «Гамлет».

Йорик обладает даром едкой насмешки, и вместе с тем он - шут, развлекающий людей. Натура Йорика противоречива, переживаемые им чувства многообразны. Стерн прослеживает, как гордость взаимодействует с осторожностью, как лицемерие прикрывает скупость, любопытство одерживает верх над осмотрительностью и эгоизм торжествует над всем остальным. Любое чувство, зарождающееся и развивающееся в душе Йорика, для Стерна значительно. И вместе с тем подобный подход влечет за собой проявляющееся в романе стремление низвести подлинно большое и важное на уровень незначительного. Субъективизм становится основным принципом в подходе к явлениям.

На основании романа Стерна нельзя составить впечатление о жизни Франции, ее достопримечательностях, ее природе. Для «сентиментального путешественника» Йорика важны прежде всего его ощущения. И потому рассуждения Йорика об узниках, заключенных в Бастилии, и его монолог о рабстве и свободе занимают ничуть не больше места, чем его замечания по любому другому вопросу.

В то же время на страницах романа встречаются выпады в адрес французских аристократов, намеки на несправедливость общественного строя Франции. Демократизм Стерна проявился в образах простых людей Франции - лакея Ла Флера, бедного крестьянина, молодой девушки Марии, потерявшей рассудок от любви. Творчество Стерна отразило характерные особенности сентиментализма на позднем этапе его развития - отрицание разумности буржуазных форм жизни, противопоставление им мира чувств и скептицизм в восприятии окружающего.

Комментарии

1. Кеттл А. Введение в историю английского романа. - М., 1966. - С. 97.
2. Роман не завершен. Итальянские эпизоды Стерн написать не успел.

Краткое содержание "Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена" Стерна

В начале повествования рассказчик предупреждает читателя, что в своих заметках не будет придерживаться никаких правил создания литературного произведения, не будет соблюдать законы жанра и придерживаться хронологии.

Тристрам Шенди появился на свет пятого ноября 1718 г., но злоключения его, по собственному его утверждению, начались ровно девять месяцев назад, во время зачатия, так как матушка, знающая о необыкновенной пунктуальности отца, в самый неподходящий момент осведомилась, не забыл ли он завести часы. Герой горько сожалеет, что родился «на нашей шелудивой и злосчастной земле», а не на Луне или, скажем, на Венере. Трисграм подробно рассказывает о своей семье, утверждая, что все Шенди чудаковаты. Много страниц он посвящает своему дяде Тоби, неутомимому вояке, странностям которого положило начало ранение в пах, полученное им при осаде Намюра. Этот джентльмен четыре года не мог оправиться от своей раны. Он раздобыл карту Намюра и, не вставая с постели, разыгрывал все перипетии роковой для него битвы. Его слуга Трим, бывший капрал, предложил хозяину отправиться в деревню, где тот владел несколькими акрами земли, и на местности возвести все фортификационные сооружения, при наличии которых дядюшкино увлечение получило бы более широкие возможности.

Шенди описывает историю своего появления на свет, обращаясь при этом к брачному контракту своей матери, по условиям которого ребенок непременно должен родиться в деревне, в поместье Шендихолл, а не в Лондоне, где помощь роженице могли бы оказать опытные врачи. Это сыграло большую роль в жизни Тристрама и, в частности, отразилось на форме его носа. На всякий случай отец будущего ребенка приглашает к жене деревенского доктора Слона. Пока происходят роды, трое мужчин — отец Шенди Вильям, дядя Тоби и доктор сидят внизу у камина и рассуждают на самые различные темы. Оставляя джентльменов беседовать, рассказчик снова переходит к описанию чудачеств членов его семейства. Отец его придерживался необычайных и эксцентричных взглядов на десятки вещей. Например, испытывал пристрастие к некоторым христианским именам при полном неприятии других. Особенно ненавистным для него было имя Тристрам. Озаботившись предстоящим рождением своего отпрыска, почтенный джентльмен внимательно изучил литературу по родовспоможению и убедился в том, что при обычном способе появления на свет страдает мозжечок ребенка, а именно в нем, по его мнению, расположен «главный сенсорий или главная квартира души». Таким образом, он видит наилучший выход в кесаревом сечении, приводя в пример Юлия Цезаря, Сципиона Африканского и других выдающихся деятелей. Жена его, однако, придерживалась другого мнения.

Доктор Слоп послал слугу Обадию за медицинскими инструментами, но тот, боясь их растерять по дороге, так крепко завязал мешок, что, когда они понадобились и мешок был наконец развяан, в суматохе акушерские щипцы были наложены на руку дяди Тоби, а его брат порадовался, что первый опыт был произведен не на головке его ребенка.

Отвлекаясь от описания многотрудного своего рождения, Шенди возвращается к дядюшке Тоби и укреплениям, возведенным вместе с капралом Тримом в деревне. Гуляя со своей подружкой и показывая ей эти замечательные сооружения, Трим оступился и, потянув за собой Бригитту, всей тяжестью упал на подъемный мост, который тут же развалился на куски. Целыми днями дядюшка размышляет над конструкцией нового моста. И когда Трим вошел в комнату и сказал, что доктор Слип занят на кухне изготовлением моста, дядя Тоби вообразил, что речь идет о разрушенном военном объекте. Каково же было горе Вильяма Шенди, когда выяснилось, что это «мост» для носа новорожденного, которому доктор своими инструментами расплющил его в лепешку. В связи с этим Шенди размышляет о размерах носов, так как догмат о преимуществе длинных носов перед короткими укоренялся в их семействе на протяжении трех поколений. Отец Шенди читает классических авторов, упоминающих о носах. Здесь же приводится переведенная им повесть Слокенбергия. В ней рассказывается о том, как в Страсбург однажды прибыл на муле незнакомец, поразивший всех размерами своего носа. Горожане спорят о том, из чего он сделан, и стремятся дотронуться до него. Незнакомец сообщает, что побывал на Мысе Носов и раздобыл там один из самых выдающихся экземпляров, какие когда-либо доставались человеку. Когда же поднявшаяся в городе суматоха закончилась и все улеглись в свои постели, царица Маб взяла нос чужеземца и разделила его на всех жителей Страсбурга, в результате чего Эльзас и стал владением Франции.

Семейство Шенди, боясь, что новорожденный отдаст Богу душу, спешит его окрестить. Отец выбирает для него имя Трисмегист. Но служанка, несущая ребенка к священнику, забывает такое трудное слово, и ребенка по ошибке нарекают Тристрамом. Отец в неописуемом горе: как известно, это имя было особенно ненавистно для него. Вместе с братом и священником он едет к некоему Дидию, авторитету в области церковного права, чтобы посоветоваться, нельзя ли изменить ситуацию. Священнослужители спорят между собой, но в конце концов приходят к выводу, что это невозможно.

Герой получает письмо о смерти своего старшего брата Бобби. Он размышляет о том, как переживали смерть своих детей разные исторические личности. Когда Марк Туллий Цицерон потерял дочь, он горько оплакивал её, но, погружаясь в мир философии, находил, что столько прекрасных вещей можно сказать по поводу смерти, что она доставляет ему радость. Отец Шенди тоже был склонен к философии и красноречию и утешал себя этим.

Священник Йорик, друг семьи, давно служивший в этой местности, посещает отца Шенди, который жалуется, что Тристраму трудно дается исполнение религиозных обрядов. Они обсуждают вопрос об основах отношений между отцом и сыном, по которым отец приобретает право и власть над ним, и проблему дальнейшего воспитания Тристрама. Дядя Тоби рекомендует в гувернеры молодого Лефевра и рассказывает его историю. Однажды вечером дядя Тоби сидел за ужином, как вдруг в комнату вошел хозяин деревенской гостиницы. Он попросил стакан-другой вина для одного бедного джентльмена, лейтенанта Лефевра, который занемог несколько дней назад. С Лефевром был сын лет одиннадцати-двенадцати. Дядя Тоби решил навестить джентльмена и узнал, что тот служил с ним в одном полку. Когда Лефевр умер, дядя Тоби похоронил его с воинскими почестями и взял опеку над мальчиком. Он отдал его в общественную школу, а затем, когда молодой Аефевр попросил позволения попытать счастья в войне с турками, вручил ему шпагу его отца и расстался с ним как с собственным сыном. Но молодого человека стали преследовать неудачи, он потерял и здоровье, и службу — все, кроме шпаги, и вернулся к дяде Тоби. Это случилось как раз тогда, когда Тристраму искали наставника.

Рассказчик вновь возвращается к дяде Тоби и рассказывает о том, как дядя, всю жизнь боявшийся женщин — отчасти из-за своего ранения, — влюбился во вдову миссис Водмен.

Тристрам Шенди отправляется в путешествие на континент, по пути из Дувра в Кале его мучает морская болезнь. Описывая достопримечательности Кале, он называет город «ключом двух королевств». Далее его путь следует через Булонь и Монтрей. И если в Булони ничто не привлекает внимания путешественника, то единственной достопримечательностью Монтрея оказывается дочка содержателя постоялого двора. Наконец Шенди прибывает в Париж и на портике Лувра читает надпись: «В мире нет подобного народа, ни один народ не имеет города, равного этому». Размышляя о том, где быстрее ездят — во Франции или в Англии, он не может удержаться, чтобы не рассказать анекдот о том, как аббатиса Андуейтская и юная послушница Маргарита путешествовали на воды, потеряв по дороге погонщика мулов.

Проехав несколько городов, Шенди попадает в Лион, где собирается осмотреть механизм башенных часов и посетить Большую библиотеку иезуитов, чтобы ознакомиться с тридцатитомной историей Китая, признавая при этом, что равно ничего не понимает ни в часовых механизмах, ни в китайском языке. Его внимание также привлекает гробница двух любовников, разлученных жестокими родителями. Амандус взят в плен турками и отвезен ко двору марокканского императора, где в него влюбляется принцесса и томит его двадцать лет в тюрьме за любовь к Аманде. Аманда же в это время, босая и с распущенными волосами, странствует по горам, разыскивая Амандуса. Но однажды ночью случай приводит их в одно и то же время к воротам Лиона. Они бросаются друг другу в объятия и падают мертвыми от радости. Когда же Шенди, расстроганный историей любовников, добирается до места их гробницы, дабы оросить её слезами, оказывается, что таковой уже не существует.

Шенди, желая занести последние перипетии своего вояжа в путевые заметки, лезет за ними в карман камзола и обнаруживает, что они украдены. Громко взывая ко всем окружающим, он сравнивает себя с Санчо Пансой, возопившим по случаю потери сбруи своего осла. Наконец порванные заметки обнаруживаются на голове жены каретника в виде папильоток.

Проезжая через Аангедок, Шенди убеждается в живой непринужденности местных жителей. Танцующие крестьяне приглашают его в свою компанию. «Проплясав через Нарбонну, Каркасон и Кастельнодарн», он берет перо, чтоб снова перейти к любовным похождениям дяди Тоби. Далее следует подробное описание приемов, с помощью которых вдова Водмен покоряет наконец его сердце. Отец Шенди, пользовавшийся славой знатока женщин, пишет наставительное письмо брату о природе женского пола, а капрал Трим, в этой же связи, рассказывает хозяину о романе своего брата с вдовой еврея-колбасника. Роман кончается оживленным разговором о быке слуги Обадии, и на вопрос матери Шенди: «Что за историю они рассказывают?» Йорик отвечает: «Про Белого Бычка, и одну из лучших, какие мне доводилось слышать».

Лоренс Стерн и его роман "Сентиментальное путешествие по Франции и Италии" (Реферат)

КОМИТЕТ ПО ОБРАЗОВАНИЮ Г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГА
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ СРЕДНЕГО
ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ КОЛЛЕДЖ №1 ИМ. Н. А. НЕКРАСОВА
Г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГА
Реферат по Средневековой литературе
на тему:
Лоренс Стерн и его роман
«Сентиментальное путешествие
по Франции и Италии»
Выполнила
Мисюченко Евгения Игорисовна
Специальность: Русский
язык и литература (050301)
3 курс, 1 группа
Отделение русского языка и литературы
Преподаватель: Машевский Алексей
Геннадьевич
Санкт-Петербург 2011 г.

Введение

Творчеству Стерна посвящена обширная библиография, однако в целом современное стерноведение больше внимания уделяет первому произведению Стерна «Тристрам Шенди». Серьезное изучение творчества Стерна началось лишь в ХХ в. Подробной интерпретации «Сентиментального путешествия» была посвящена монография австралийского ученого Р. Бриссендена «Страдающая добродетель. Сентиментальный роман от Ричардсона до Сада», в которой автор в полемике с А. Кэшем отстаивает в данном романе приоритет чувства, отвергая концепцию А. Кэша «Стерн-рационалист XVIII в.». Наряду с исследованием истоков стерновского романа английскую критику занимала проблема вклада Стерна в свете эстетических и этико-философских исканий. Одной из важнейших проблем стерноведения является также проблема соотношения позиций автора и повествователя. Именно в свете этой проблемы возникают все новые и новые критические прочтения «Сентиментального путешествия». Одни критики предпочитают совмещать Стерна-человека, Стерна-писателя и условного повествователя Йорика. Другие, напротив, доказывают, что сам автор не разделяет чувственно-патетической позиции своего героя-рассказчика, упрекая Стерна в неискренности, желании писать на потребу сентиментально настроенной публики. Э. Дилуорт в монографии «Несентиментальное путешествие Лоренса Стерна» развеял миф о «чувствительном Стерне». А. Кэш в монографии «Комедия моральных чувств в творчестве Стерна» в полемике с данными выводами выдвигает свою интерпретацию «Сентиментального путешествия» на основе cопоставлений высказываний Йорика с текстом проповедей Стерна, делая вывод, что Стерн противопоставляет спонтанной чувствительности Йорика стабильную добродетель таких персонажей, как монах, старый французский офицер, хозяин осла, с чем трудно согласиться, поскольку Йорик - не менее добродетелен.

В советском литературоведении затрагивались самые различные аспекты творчества Стерна. В. Шкловский одним из первых в стерноведении обратил внимание на актуализацию Стерном приемов создания романа: «Вообще у него педалировано само строение романа, у него осознание формы путем нарушения ее и составляет содержание романа». Проблемы мировоззрения Стерна были затронуты И. Верцманом и М. Тронской, а А. Елистратова во вступительной статье к изданию Стерна в серии «Библиотека всемирной литературы «впервые обратилась к его жанровой специфике, отметив, что если «Тристрам Шенди» был пародией на классической роман XVIII в., то «Сентиментальное путешествие» было не менее откровенной пародией на традиционный жанр путешествия - один из самых устоявшихся и почтенных жанров тогдашней литературы1».

В русской и зарубежной литературе ученые уделяли внимание проблеме изображения времени в романе, соотношению позиций автора и героя, жанровой специфике романа и др. Данная тема учеными не освещена, поэтому она актуальна.

Биография Лоренса Стерна

Лоренс Стерн родился 24 ноября 1713 году в Кломнеле, Типпперэри, Ирландия. Его отец, Роджер Стерн, был прапорщиком в британском полку, который недавно вернулся из Дюнкерка. В годы его детства семья перемещалась по Англии и Ирландии, следуя за отцом. Затем мальчика определили в школу поблизости от Галифакса..

1724 году, его отец взял Стерна к богатому брату Роджера, к Ричарду, так что Стерн смог посещать гимназию вблизи Галифакса; Стерн больше никогда не видел своего отца, после того как Роджера назначили руководителем в Ямайке, где он умер от лихорадки в 1731 году.

1733 – Стерна зачисляют стипендиатом в Джизас-колледж Кембриджского университета.

Стерн окончил колледж со степенью бакалавра искусств (1736 г)

Стерну был просвещен в сан дьякона в марте 1737 года и в сан священника в августе 1738. Затем благодаря влиянию своего дяди Ж.Стерна, влиятельного в Йорке священнослужителя, – пребендарием в Йоркском кафедральном соборе (пребендарий – церковный чин, пользующийся доходами от церковных владений и податей).

1740 – получает степень магистра искусств.

Стерн женился на Элизабет Ламли в 1741 году. Оба они болели туберкулезом. Впоследствии Стерн выполнял свои обязанности и в Силлингтоне и в Суттоне. Он также был пребендарием Йоркского министра. Жизнь Стерна в то время была тесно связана с его дядей, доктором Жаком Стерном, архидиаконом Кливленда и регентом Йоркского собора.

1741-1742 – Стерн – сотрудник газеты «The York Gazetteer» («Йоркширский газетчик»).

1759 – Стерн пишет памфлет «Политический роман» , поводом для которого послужили склоки в церковных кругах Йорка. Памфлет вскоре изымают, но Стерн, обнаружив в себе литературный дар, начинает писать «Тристрама Шенди» – поначалу как сатирическую «смесь»

1760 – выходят первые два тома романа «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена», сделавшие автора знаменитым. Это произведение, одновременно и продолжающее традиции просветительского семейно-бытового романа, и полностью их отрицающее: к концу 9-ого тома автор доводит биографию своего героя лишь до 5-летнего возраста, отказывается от связного построения, логического чередования глав, вводит бесчисленные отступления, беседы с читателем.

1761 – выходят следующие части романа «Тристрама Шенди».

1762–1764 – Стерн выезжает в Европу на лечение от туберкулеза.

1765 – выходят следующие части романа «Тристрама Шенди».

1765-1766 – Стерн приезжает в Париж, затем живёт на юге Франции и посещает Италию.

1767 – выходит последний, 9-й том «Тристрама Шенди» и «Дневник для Элизы».

1768 – Стерн работает над романом «Сентиментальное путешествие Йорика по Франции и Италии», в котором отразились впечатления писателя от путешествий по Европе. Однако автора в романе не столько интересует, что увидел путешественник, сколько то, как он воспринял увиденное. «Сентиментальное путешествие», подобно «Тристраму Шенди», становится путешествием во внутренний мир героя, раскрывающим его духовные качества, слабости и достоинства, противоречивость характера и важность сиюминутных впечатлений для его формирования. Роман остался незавершённым.

18 марта 1768 – Стерн умер в Лондоне.

1769 – выходит последнее, посмертное издание «Проповедей Йорика» , первые два вышли в 1760 и 1766гг.) и собрание писем.

Похвала и критика «Сентиментального путешествия». Печать книги и отзывы о ней

Романтики-Жан-Поль, Гофман, Нодье и д.р.-восприняли и оценили у Стерна прежде всего разорванность его картины мира, резкость переходов от возвышенной поэзии чувства к «презренной» и бытовой прозе, от патетического-к смешному.

Генрих Гейне писал о Стерне в «Романтической школе»: «Он был баловнем бледной богини трагедии. Однажды в припадке жестокой нежности она стала целовать его юное сердце так сильно, так страстно, так любовно, что сердце начало истекать кровью и вдруг поняло все страдания этого мира и исполнилось бесконечным состраданием. Бедное юное сердце поэта!

Но младшая дочь Мнемозины, розовая богиня шутки, быстро подбежала и, схватив страждущего мальчика на руки, старалась развеселить его смехом и пением, и дала ему вместо игрушки комическую маску и шутовские бубенцы, и ласково целовала его в губы, и запечатлела на них все свое легкомыслие, всю свою озорную веселость, всю свою остроумную шаловливость.

И с тех пор сердце и губы Стерна впали в странное противоречие: когда сердце его бывает трагически взволновано и он хочет выразить свои глубочайшие, кровью истекающие, задушевные чувства, с его уст, к его собственному изумлению, вылетают забавнейше-смешные слова".

Это великолепный, хотя и слегка преувеличенный, портрет Стерна-художника, написанный в романтической манере.

В России, где Стерна начали переводить с 80-х годов XVIII века, его наследие также истолковывалось по-разному. Следы его оказались и в сентиментальных «Письмах русского путешественника» Карамзина, и в полном гражданского обличительного негодования «Путешествии из Петербурга в Москву» Радищева.

Пушкин восхищался реалистической наблюдательностью Стерна, В. Одоевский и Вельтман разрабатывали юмористическую сторону «стернианства».

В 1851-1852 годах Толстой принялся переводить на русский язык «Сентиментальное путешествие» и работал над этим-неоконченным-переводом довольно долго. Впоследствии он ввел поразивший его образ Стерна в ткань своих «Казаков», но уже в совершенно переосмысленном виде.

Читатели-современники объединяли Стерна с Рабле и Сервантесом, которым он открыто следовал. Творчество Стерна получило широкий отклик за пределами Англии, оказав большое влияние на европейскую литературу, в частности на литературу Германии и России. Отклики на творчество Стерна встречаются у Пушкина и Гоголя, у многих русских авторов второй половины XIX столетия.

Зарождение и расцвет сентиментализма

Вторая половина XVIII столетия в Англии — это время перемен в экономической, философской, социальной и культурной жизни страны. Происходят значительные изменения и в английской литературе. Основным литературным направлением этого периода становится сентиментализм.

Однако возникает он гораздо раньше. В рамках философии и литературы Просвещения первые сентименталистские тенденции появляются еще в середине 30-х годов, в произведениях наиболее крупных английских поэтов того времени: Джеймса Томсона, Эдварда Юнга, Томаса Грея. Позднее элементы сентиментализма проникают в прозу (романы Оливера Голдсмита и Генри Маккензи). Но наивысшего расцвета это направление достигает в творчестве одного из наиболее выдающихся писателей XVIII столетия — Лоренса Стерна.

В Англии сентиментализм имеет свои особенности. Социальными предпосылками его были прежде всего обнищание народных масс и разочарование в буржуазном прогрессе общества. Особенности английского сентиментализма обусловлены также умеренным характером борьбы просветителей со старой аристократической культурой. Литература сентиментализма глубоко демократична. В произведениях писателей-сентименталистов пробуждается интерес к маленькому человеку, сочувствие его бедам.

Отказ от рационализма просветителей и обращение к чувству как источнику совершенствования человека определяют пути развития эстетики английского сентиментализма. В трудах Эйкенсайда, Хатчесона, Кеймса, Битти утверждается примат чувства над рассудком как в нравственном развитии человека, так и в постижении им прекрасного. Особую роль в становлении эстетики сенсуализма и последующих литературных направлений приобретает книга английского публициста и философа Эдмунда Бёрка «Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного» (1757). Эти категории, по Бёрку, имеют абсолютно различные источники: радость и страх. Бёрк делает вывод о том, что для становления человеческого характера необходимы как положительные, так и отрицательные эмоции. На их основе возникают страсти, способные изменять личность. Несчастья человека дают ему возможность сострадать несчастьям других. Становлению этики и эстетики сентиментализма способствуют и отдельные религиозные движения. Среди них наиболее важное значение имел методизм с его отрицанием догматов англиканской церкви, прославлением непосредственного чувства и интуитивного влечения к Богу.

Литература сентиментализма, складывающаяся на этой основе, провозглашает культ чувств. Она стремилась показать богатство эмоций и их роль в формировании личности. Писатели-сентименталисты готовы воздействовать на души своих читателей, прославляя жизнь на лоне природы, рисуя гибельность городской цивилизации. Их произведениям присуща высокая эмоциональность и одновременно простота выражения. Их задача — заставить читателя поверить тому, что они изображают, сопережить с героями их беды и стать от этого чище и лучше.

Однако на позднем этапе сентиментализма английские писатели уже хорошо осознают, что человека невозможно изменить с помощью одной лишь чувствительности. И тогда в их произведениях возникают картины борьбы человеческих страстей, изображаются противоречивые чувства, возникают портреты героев со сложным внутренним миром, в котором высокие нравственные качества не всегда берут верх над низменными побуждениями. Именно поэтому литературе позднего сентиментализма присущи не только чувствительность и мягкий юмор, но подчас и скептическая усмешка.

В первый период развития английского сентиментализма основными произведениями являлись лирические. Они служили наиболее подходящим способом для выражения эмоций и чувств личности. В ярких чувственных образах они рисовали эмоциональные порывы, вариации настроений.

Наиболее характерный герой поэзии сентименталистов — это человек, близкий к природе, ее восторженный почитатель. Поэты воспевают одиночество человека, оставшегося наедине с собой, когда он перед лицом Бога размышляет о своих деяниях и прославляет красоту окружающей природы. Очень часто лирическим героем сентиментальной поэзии оказывается юноша-стихотворец.

Еще одна тема поэзии сентиментализма, неотъемлемая от первой, — суетность жизни, кратковременность ее радостей и постоянство печалей. Герой размышляет о бренности всего живого. Скорбь по ушедшим смешивается со светлой грустью воспоминаний о них. Произведения о смерти и бренности всего земного получают название «кладбищенской поэзии».

Наиболее часто поэты-сентименталисты пишут в жанре элегии. Торжественные оды и дидактические поэмы более не привлекают их.

Одним из первых проявлений сентиментализма в поэзии стало творчество Джеймса Томсона (1700 — 1748), которое было своеобразным переходным явлением в английской литературе. По происхождению шотландец, Томсон после окончания университета в Эдинбурге жил в Лондоне. В историю литературы он вошел прежде всего как автор четырехчастной поэмы «Времена года». Опираясь на «Георгики» Вергилия как на образец, Томсон создает совершенно оригинальное произведение, в котором наряду с классицистскими традициями чрезвычайно сильны тенденции сентиментализма. Однако эти тенденции так и не возобладали в его поэзии.

Сравнительно короткий период расцвета сентименталистской литературы в Англии падает на 60-е годы, когда творил крупнейший представитель прозы сентиментализма — выдающийся английский писатель середины XVIII столетия Стерн. Литературное наследие Стерна насчитывает два романа — «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (1760 — 1767), который состоит из 9 книг, и «Сентиментальное путешествие мистера Йорика по Франции и Италии» (1768). Второй роман остался незаконченным. Обе книги были восторженно приняты читателями. Кроме того, Стерну принадлежит сборник церковных проповедей (1760 — 1768) и собрание писем, опубликованных его дочерью уже посмертно, а также «Дневник для Элизы» (1767). Эти последние произведения служат ценным источником как для биографов писателя, так и для исследователей его литературных взглядов.

В своем творчестве Стерн подвел итог сентиментализму в английской литературе и одновременно наметил пути ее дальнейшего развития. Его книги стали символом переходной эпохи. Не порывая с культом чувств, он, тем не менее, относится к нему с иронией и скептицизмом. Так возникает знаменитое искусство Стерна — искусство скрытого намека, искусство полуотрицания-полуутверждения, в котором чувствительность сочетается с сатирой, где подтекст не менее важен, чем то, что говорится открыто.

Пристальный интерес к человеку как к уникальной личности, неповторимой в своем развитии, стал той основой, на которой строилось все творчество Стерна. Его книги утверждают право человека свободно проявлять себя вопреки всем трудностям жизни. Эти особенности творчества Стерна требуют новых художественных средств, которые, однако, не отрицают опыт писателей Просвещения. В непрерывной полемике с ними и одновременно в опоре на них возникает художественный метод романиста.

Жанровые особенности произведения

Жанр «путевых заметок» был широко известен в английской литературе XVIII столетия. Описания путешествия по континенту («гранд тур»), в которое для завершения образования обязательно отправлялись богатые молодые джентльмены в сопровождении наставников-компаньонов, публиковались весьма часто.

Однако произведение Стерна резко отличалось от них как по форме, так и по содержанию.

Внешне оно напоминает заметки любознательного путешественника. Многие главы его названы в соответствии с названиями городов, в которых он побывал. Однако мнимая достоверность описания нужна Стерну только для того, чтобы читатель погрузился в привычный для него на первый взгляд мир. А дальше его ждут неожиданности.

В книге нет ни описания мест, ни точного изложения фактов, ни оценки того, что увидел автор. В ней нарушена хронология, нет стройной композиции. Описание незначительных эпизодов разрастается до огромных размеров, обрастает, казалось бы, никому не нужными деталями. И, напротив, о значительных явлениях говорится вскользь, мимоходом.

Книга начинается с середины диалога между Йориком («Во Франции, сказал я, — это устроено лучше!») и неизвестным лицом. Далее герой принимает неожиданное решение — отправиться путешествовать по Франции, чтобы самому все увидеть. Обрывается книга тоже на полуфразе. Последовательность изложения нарушается вставными эпизодами и заимствованиями из других произведений. А отдельные сцены соединены так, что благородные поступки, которые совершил герой в одних, объясняются неблаговидными причинами в других.

Оказывается, автора вовсе не интересует, что увидел путешественник. Ему важно лишь то, как он воспринял увиденное. Стерн как бы ставит психологический опыт. Его герой, вырванный из привычной жизни, должен быть хладнокровным наблюдателем всего, что встречается ему на пути. Но эмоции, причуды, сложность характера не дают Йорику быть просто наблюдателем. Они делают его участником событий, накладывают отпечаток на его душу.

«Сентиментальное путешествие», подобно «Тристраму Шенди», становится путешествием во внутренний мир героя. Оно необходимо для того, чтобы раскрыть его духовные качества, показать слабости и достоинства, противоречивость характера и важность сиюминутных впечатлений для его формирования. И если в «Тристраме» события были показаны как бы со стороны, то в новом романе они пропущены сквозь сознание и чувства рассказчика, пережиты им.

Композиция романа

Стерн, писатель усложненной формы, некоторой декоративности, основоположник литературного экспериментирования со стилем и формой, ввел композицию в систему своих образов. Композиция "Сентиментального путешествия" столь же причудлива, как и "Тристрама Шенди".

Книга начинается с середины диалога между Йориком и неизвестным лицом: "Во Франции, - сказал я, - это устроено лучше!" После чего герой принимает решение отправиться путешествовать во Францию, чтобы самому все увидеть.

Обрывается книга тоже на полуфразе:

Так что, когда я протянул руку, я схватил fille de chambre за.

Последовательность изложения постоянно нарушается вставными эпизодами, рассуждениями Йорика по всякому поводу и без повода, заимствованиями из других произведений, отступлениями. Любыми средствами Стерн тормозит время и развития действия, однако отступления Стерна в то же время играют роль средства расширения темы. Как пишет В.Шкловский: "Разрушалось и расширялось при помощи отступлений то, что существовало уже столетия" Сам Стерн по поводу их говорит так: Отступления, бесспорно, подобны солнечному свету;- они составляют жизнь и душу чтения. Подобного рода отступления, как он сам говорил, устроены так, что главная тема все время продвигается: "Вся внутренняя механика моего произведения, - пишет Стерн, - очень своеобразна: в нем согласно действуют два противоположных движения, считавшихся до того несовместимыми. Словом, произведение мое отступательное, но и поступательное при помощи отступлений" .

Данное определение подходит и к "Сентиментальному путешествию". Суть повествовательной манеры Стерна здесь, как уже говорилось, состоит в изменении масштабности описаний, в изображении ничтожного крупным планом. Механика компоновки произведения, сцепления разрозненных глав, выглядя внешне случайной и алогичной, имеет в своей основе строгое обоснование, служащее дополнительным формальным средством прояснения содержательной сути. Так, как замечает Г.Яковлева, "отдельные сцены соединены так, что благородные поступки, которые совершил герой в одних, объясняются неблаговидными причинами в других .

Стерн любит разрывать повествование там, где может домыслиться некая фривольная сцена, на самом деле, возможно, и не состоявшаяся, но сама возможность которой сокрыта в данном обрыве.

А К. Атарова отмечает, что "хотя последовательность изложения в Сентиментальном путешествии гораздо спокойнее, чем в "Тристраме Шенди", и здесь можно заметить значительные композиционные сдвиги, нарушающие хронологию рассказа. Предисловие... оказывается где-то в середине книги. Порядок изложения нарушается довольно частыми отступлениями. Прерывают повествование и вставные новеллы... -небольшие инородные вкрапления о жителях Абдеры, о нотариусе, об ученом Беворискиусе)"

Встречаются даже рассуждения рассказчика о принципах композиционной организации материала: "я рассказал эту историю, чтобы доставить удовольствие читателю, - так пусть же он доставит удовольствие мне, позволив рассказать другую, выпавшую из порядка повествования, - обе эти истории бросают свет одна на другую - и было бы жалко их разъединять"

Декларируемая Стерном спонтанность изложения материала только видимая. На самом деле композиция "Сентиментального путешествия" продумана до мельчайших деталей.

Композиция строится так, что каждому сентиментальному излиянию Йорика противопоставляется его отрицательное проявление (в виде поступка, признания, воспоминания), и эти сцены в большинстве своем соседствуют, знаменуя собой субъективные и объективные оценки героя.

Между высказываниями и самоощущением Йорика и его поступками происходит ощутимый диссонанс. Так, объявленное преклонение перед целомудрием и чистотой, стыдливость Йорика ("Во мне есть что-то, в силу чего я не выношу ни малейшего намека на непристойность" ), легко сочетаются в его рассказах с двусмысленностями и фривольными намеками. Данные расхождения зачастую служили поводом обвинения Стерна в аморализме или неискренности. У.Теккерей называл Стерна "великим шутом, а не великим юмористом" , упрекая его в позерстве и фиглярстве.

Вышеперечисленные расхождения и противоречия описания являются у Стерна способом обнажения субъективности своего повествователя (как во внешних оценках, так и в самооценках). Добрые чувства Йорика оказываются на деле лишь проявлением самолюбования.

Свободное маневрирование формой, масштабом описания, последовательностью действий, отступлениями, временной последовательностью, членением и сменой глав Стерн создает иллюзию - самим приданием значительности незначительному -вечности жизни. Путем иронической игры, произвольной перетасовки, углубления оптики изображения незначительное обретает статус космического и наоборот.

Описаниям незначительному отведено множество страниц, причем их количество прямо пропорционально степени незначительности, мелкости предмета. Преобладание статических описаний над динамическими служат той же цели затормаживания действия и времени, расщепления его на составные, теряющиеся элементы. Способ дробления мира достигает апогея в главах "Паспорт. Версаль" В подобном дроблении сказывается затейливая декоративная эстетика и техника рококо.

Стилевое своеобразие повествования

Стилевая палитра Стерна принадлежит сентиментализму. Об этом свидетельствуют и декоративность пейзажа и самой формы произведения, и допускаемая в текст фривольность, и оттенок грусти от сознания мимолетности всего происходящего, и открытый гедонизм, т.е. культ чувственности, телесности, и тонкое эпатирование церковного ханжества. Пастор Йорик не стесняется признаваться в многочисленных овладевающих им соблазнах: «Жизнь слишком коротка, чтобы возиться с ее условностями... знакомство, возникшее благодаря этому переводу, доставило мне больше удовольствия, чем все другие знакомства, которые я имел честь завязать в Италии» «...одной из благодатных особенностей моей жизни является то, что почти каждую минуту я в кого-нибудь несчастливо влюблен»

На декоративность стиля Стерна указывал и В. Шкловский: «То, что делал Стерн, - отмечал он, - нельзя назвать реализмом. Писатель, несомненно, увлекался формой. Но он преодолевал старую форму, которая уже не годилась для выявления нового содержания»

Стерн отдает предпочтение сложноподчиненным, ветвящимся предложениям сложной семантической структуры и изысканной, закругленной формы: «Должно быть, в этот момент я сделал слабую попытку крепче сжать ее руку - так я заключаю по легкому движению, которое я ощутил на своей ладони - не то чтобы она намеревалась отнять свою руку - но она словно подумала об этом - и я неминуемо лишился бы ее вторично, не подскажи мне скорее инстинкт, чем разум, крайнего средства в этом опасном положении - держать ее нетвердо и так, точно я сам каждое мгновение готов ее выпустить; словом, дама моя стояла не шевелясь, пока не вернулся с ключом мосье Дессен; тем временем я принялся обдумывать, как бы мне изгладить дурное впечатление, наверно оставленное в ее сердце происшествием с монахом, в случае если он рассказал ей о нем»

Словесная игра определяет наличие отступлений, шуток и их внезапный обрыв. Взаимопереходам психологических состояний соответствует смена стилей. И если описания случайных встреч, приездов выдержаны в манере небрежного легкого повествования («Устроив все эти маленькие дела, я сел в почтовую карету с таким удовольствием, как еще никогда в жизни не садился в почтовые кареты, а Ла Фер, закинув один огромный ботфорт на правый бок маленького биде, другую же свесив с левого бока (ног его я в расчет не принимаю), поскакал передо мной легким галопом, счастливый и статный, как принц», то отступления выполнены в сложной витиеватой манере, о которой Л. Толстой говорил, что «несмотря на огромный талант рассказывать и умно болтать моего любимого писателя Стерна, отступления тяжелы даже у него»

Монологи Йорика построены в стиле ораторских декламаций. Йорик зачастую говорит восклицательными предложениями, его речь то и дело переходит в пафос, сглаживаемый иронией: «Право же - право, человек! не добро тебе сидеть одному»; «низкое грубое чувство! Рука твоя занесена на каждого, и рука каждого занесена на тебя!»; «Увы, бедный Йорик!»

В этой патетике, декламации, пафосе ощущается привычка к проповедям, на каждом шагу выдающая в Йорике священника, cущность которого постоянно вступает в противоречие с желаниями и поведением героя. Стерн недаром выбирает пастора в роли сентиментального путешественника, с одной стороны, подчеркивая этим его изначальное миролюбие и добродушие, а, с другой, распространяя таким способом иронию и на саму религию.

Сама повествовательная интонация имитирует речь рассказчика - то скороговорку, то патетику, то паузы и запинки, воспроизводимые на письме при помощи пунктуационных знаков «Но это не относится к моим путешествиям и потому я дважды прошу извинить меня за это отступление»

Для Стерна важно значение жеста, позы». Психологизирование позы, перевод языка жеста на язык психологии составляет ядро повествовательной манеры «Сентиментального путешествия». Стерн постоянно подчеркивает связь духовного состояния с физическим: «Биение крови в моих пальцах, прижавшихся к моей руки, поведало ей, что происходит во мне». «Поступая так, я чувствовал, что в теле моем расширяется каждый сосуд - все артерии бьются в радостном согласии, а жизнедеятельная сила выполняет свою работу с таким малым трением, что это смутило бы самую сведущую в физике precieuse во Франции: при всем своем материализме она едва ли назвала бы меня машиной»

Мимика, жест, интонация, поза приобрели у Стерна решающее значение для создания психологического портрета. Сокровенное в человеке выражалось не в статике, а в изменчивости мимолетного движения. По мнению К. Атаровой, «важна даже не поза, а переход от одной позы к другой»

«Старый офицер внимательно читал какую-то книжечку, вооружившись большими очками. Как только я сел, он снял очки и, положив их в футляр из шагреневой кожи, спрятал вместе с книжкой в карман. Я привстал и поклонился ему»

Стиль повествования Л. Стерна соотносится с чертами сентиментализма. В романе встречается декоративный пейзаж, оттенки грусти от осознания мимолетности происходящих событий, т.е. культ чувств. Также у Стерна много лирических отступлений, где герой размышляет о чем-то, делает выводы, а через позу и жесты автор показывает его душевное состояние. Остроумие Йорика находит в вещах противоречие, через которое он движется к познанию сущности предмета.

Образ Йорика в романе «Сентиментальное путешествие»

Центральный герой «Сентиментального путешествия», — пастор Йорик. Имя Йорик заимствовано Стерном из шекспировской трагедии «Гамлет». Оно символично уже само по себе. В нем сочетаются крайние полюсы: шутовство и напоминание о смерти. Но имя Йорик напоминает еще и о Йоркшире. Это карикатура на собственный характер и своеобразная автопародия. Йорик — сельский священник, к которому постоянно обращаются за помощью. И он никому не отказывает.

В «Сентиментальном путешествии» (1768) этот образ резко меняется и приобретает необычайную сложность и противоречивость. Здесь рассказ ведется от первого лица. Рассказчиком выступает пастор Йорик. «Сентиментальное путешествие» — программное произведение Стерна. В нем последовательно проводятся главные принципы эстетики писателя, углубляется взгляд на мир, получивший отражение уже в первом романе.

Стерн недаром делает своим героем пастора Йорика. Человек чувствительный, легко поддающийся впечатлениям, он становится вместилищем самых противоречивых ощущений, мыслей и чувств. Стерн изображает мельчайшие оттенки его переживаний, их переливы и модификации, внезапную смену настроений. Он показывает, как в конкретной ситуации в душе Йорика возникает борьба между великодушием и скаредностью, благородством и низостью, отвагой и трусостью. Причем благородные чувства не всегда одерживают верх в этой борьбе.

Стерн строит характер главного героя в соответствии с теориями Юма и Смита, в которых основной этической категорией является симпатия к ближнему. Но в этой же теории Юма он находит и отказ от ее императивности. Скептицизм философа воспринимается и его последователями. Стерн сомневается в извечной добродетели человека и его стремлении к милосердию. Он слишком хорошо знает, как много других чувств скрыто в человеческой натуре. Это обусловливает разрушение сентиментального канона.

Йорик — типичный сентиментальный герой и одновременно его отрицание. Чувства его всегда умеренны и окрашены легкой иронией по отношению к действительности, к другим людям, к самому себе. Чувствительность Йорика имеет едва уловимый оттенок скепсиса.

Он импульсивен и часто начинает действовать по внезапному порыву души. Но к каждому такому взрыву чувств у него примешивается известная доля эгоизма. И он тут же резко одергивает себя.

Совершая дурной поступок, он часто пытается оправдать его, прибегая к рационалистическим доводам. Но они быстро рушатся под напором чувств. Однако и сами его чувства бывают неопределенны. Так, Йорик умом понимает, что должен быть милосерден и благороден, но иногда это благородство носит чисто рассудочный характер. Он начинает действовать по принуждению, потому что с точки зрения нравственности «так нужно». И лишь когда в нем побеждает искренность, чувство сопереживания, сострадания, герой Стерна преображается.

Таковы эпизоды из первых глав книги, относящиеся к истории с монахом из Кале. Йорик хочет подать ему милостыню, но скупость берег верх. Вторая встреча с монахом происходит, когда Йорик находится в обществе прелестной дамы. Писатель показывает сложный мир страстей, которые одолевают героя. Он боится, что монах пожалуется незнакомке, и одновременно настраивает себя на традиционное для англичан недоверие к католической церкви. Тут обнаруживаются и трусость, и лицемерие, и ханжество. Наконец, Йорик подает монаху милостыню, объясняя это тем, что происходит обмен подарками. Скупость побеждена, и все же эта победа сопровождается самыми противоречивыми чувствами.

Йорик пристально наблюдает за собой. Часто он анализирует свои поступки и чувства, их сопровождающие. Примечательно то, что такой анализ никогда не бывает рационалистичным. Это, скорее, сплав умиленной чувствительности, самолюбования и лукавой насмешки над собой. И все это окрашено юмором, с помощью которого автор комментирует описываемое. Перед читателем раскрывается душа человека в процессе переживаний прожитого и увиденного. Такое описание «изнутри» появляется в английской прозе XVIII в. впервые.

Однако герой часто судит о себе поверхностно. Точнее, Йорик не всегда хочет судить себя «по совести». Ведь его поступки противоречат тому идеалу, который он утверждает. Так, его кичливая целомудренность постоянно приходит в столкновение с соблазнами, встречающимися ему на пути. А в страхе перед Бастилией он готов унизиться до лести знатному вельможе. Сам Йорик порой чувствует эти противоречия. «Мне было бы неприятно, — признается сентиментальный герой, — если бы мой недруг заглянул мне в душу, когда я собираюсь просить у кого-нибудь покровительства»... «Сколько низких планов гнусного обращения сложило по дороге мое раболепное сердце! Я заслужил Бастилии за каждый из них!»

Поверхностность самоанализа у Йорика объясняется не только тем, что герой лжет самому себе, пытаясь казаться лучше, чем он есть. Иногда Стерн сознательно не до конца исследует причины поведения, предоставляя читателю самому разрешить ту или иную сложную психологическую задачу. Так, в книге возникает своеобразный подтекст. Что движет Йориком, когда он бросает гневные филиппики о свободе при виде сидящего в клетке скворца? Негодование против рабства или же опасение за собственную независимость? Автор не дает ответа на подобные вопросы, да и читатель не всегда в силах ответить на них. Ответ может быть двояким. И эта двусмысленность решения заранее заложена в характере героя. В нем не существует крайностей — добра и зла. Но и истина у него тоже относительна. Стерн навсегда отказывается от утверждения просветителей о том, что человек — существо, разумно решающее свои проблемы. Его герой обыден и потому он — антирационалист.

Портрет героя неоднозначен, но психологически точен. Йорик воспринимает противоречия человеческой натуры как нечто неизбежное и непреходящее. Видя ограниченность человеческих возможностей и еще более ограниченность способности познания человека, он может лишь горько посмеяться над этими противоречиями, но не пытается ничего исправить. Ненужным и бесплодным считает он и сатирическое осмеяние действительности. Отсюда и возникает равнозначное приятие добра и зла, демонстративный аморализм.

Форма, приемы и основные мотивы повествования

Роман "Сентиментальное путешествие" имеет форму самоповествования. Главным героем его становится пастор Йорик, от лица которого и написана книга. Повествование ведется от первого лица, в мемуарной форме, со сложным соотношением между авторской позицией и позицией героев-повествователея. О мемуарной, а не дневниковой форме свидетельствует довольно большой разрыв между временем действия и временем описания. Так, при знакомстве с монахом Йорик тут же упоминает о его последующей смерти и, далее, о своем теперешнем отношении к полученной от него табакерке: "...я храню эту табакерку наравне с предметами культа моей религии, чтобы она способствовала возвышению моих помыслов..."

Однако данное самоповествование в действительности не относится ни к жанру автобиографии, ни к привычной мемуаристике, ни к путевым заметкам. Его можно назвать ироническим подглядыванием за самим собой.

Мотив подглядывания ощутим на всем протяжении романа. Йорик именно подглядывает во всякие запретные вещи, не переходя к их совершению. Сами эротические сцены Стерна являют собой вариант нескромного подсматривания в щелочку. Йорик все время играет в нескромность, отступая в самый волнующий момент. Тема отступлений проявляется не только во внешних формальных отступлениях от сюжета, намеренно тормозящих действие, но и в постоянном самоодергивании героя. Йорик, делая непривычно смелый ход, тут же словно пятится назад. И дело тут не только в игровом моменте, шутке, намеренном одурачивании читателя неожиданным трюком, состоящим в отсутствии ожидаемого, в пустоте, белых листах бумаги, постоянно сюжетно подсовываемых Стерном вместо планомерного и закономерного развития действия - Стерн переворачивает с ног на голову саму закономерность жизни и сюжетики, переключая внимание на ничего не значащие мелочи, второстепенные детали.

О значительности стерновского времени говорит М.Соколянский, отмечая, что "в пространственно-временной организации этого произведения доминирующую роль играет время, открытое время; оно куда важнее пространства, открываемого Йориком"

Стерн здесь не нарушает сам порядок течения времени и временных процессов, создавая затейливую путаницу времен, - в "Сентиментальном путешествии", оставляя ход времени внешне линейным, он нарушает его масштабирование, непрерывность, равномерность. Время в Сентиментальном путешествии движется неравномерно, скачками, зачастую оно вообще не движется, что проявляется в мнимой смене одних и тех же заглавий глав, словно застрявших в одном временном отрезке. Сами эротические сцены заключают в себе обрыв времени, совпадающий с окончанием глав. Между сценой зашнуровывания Йориком ботинок горничной в главе "Искушение. Париж" и невинным провожанием ее до ее комнаты в начале следующей главы "Победа" скрыт обрыв времени, целый кусок, в течение которого могла произойти ожидаемая сцена, так что сообщение Йорика о могущей быть одержанной победе и его благопристойным удовлетворением от одного лишь ее осознания может таить в себе не только своеобразную игру с читателем и его разочарование, но и намек на происшедший временной разрыв, о котором герой не считает нужным повествовать.

«..после этого я поднял ее другую ногу, чтобы посмотреть, все ли там в порядке, - но сделал это слишком внезапно - хорошенькая fille de chambre не могла удержать равновесие»

Мотив подглядывания распространяется и на подглядывание за самим временем.

Стерн все время словно поддразнивает всех, в том числе само время. Предваряя последующие изыски, Стерн в своих романах затеял великую драку с временем.

Результатом этой драки является и аллегория выбранного им имени Йорика в качестве главного персонажа, и его путешествие (от смерти) в никуда, и текучесть его душевных движений, которые он пытается остановить, сделав доступным анализу, разъятию, зафиксировав как сумму неизменных мини-порывов; фиаско, которое он терпит в этом, составляет смысловое ядро романа.

Вывод

«Сентиментальное путешествие» стало кульминацией в развитии английского сентиментализма. В своем творчестве Стерн подвел итог сентиментализму в английской литературе и одновременно наметил пути ее дальнейшего развития. Его книги стали символом переходной эпохи. Не порывая с культом чувств, он, тем не менее, относится к нему с иронией и скептицизмом. Так возникает знаменитое искусство Стерна - искусство скрытого намека, искусство полуотрицания-полуутверждения, в котором чувствительность сочетается с сатирой, где подтекст не менее важен, чем то, что говорится открыто. Слезы и вздохи перемежаются на страницах книги с фривольными анекдотами, а иной раз и такими жестами и поступками, которые автор предпочитает обозначать лишь намеком, предоставляя остальное догадливости читателя.
Во всей литературе европейского Просвещения, не было произведения, которое могло бы сравниться с «Сентиментальным путешествием» по передаче тончайших взаимопереходов «высокого» и «низкого» сознания, по выяснению скрытых связей между благороднейшим прекраснодушием и мелочным себялюбием. Стерн открыл повествовательному искусству новые перспективы; причем многие выводы из находок писателя были сделаны не только его младшими современниками, но и значительно позже - также романтиками и реалистами последующего времени.

Список использованной литературы

1) История всемирной литературы. Под ред. С.В.Тураева Москва, изд. Наука, 1988г.
2) А. Елистратова. Вступительная статья к Стерн. Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена. Сентиментальное путешествие по Франции и Италии. Москва, 1968 г.
3) К.Н. Атарова Монография. Лоренс Стерн и его сентиментальное путешествие. Москва.: изд." Высшая школа", 1980 г.
4). К.Н. Атарова Стерн и европейский роман первой четверти 20 в. Изд.Писатель и жизнь. Москва, 1987г.
5) Н. Кочеткова Сентиментализм и Просвещение изд. Русская литература. Москва, 1983г .
6) Лоренс Стерн. Сентиментальное путешествие. Воспоминания. Письма. Дневник. Пер. и примеч. А.Франковского. Москва, Гослитиздат, 1940 г.
7) И. Е. Верцман Лоренс Стерн Из истории реализма на Западе. Москва, 1941 г.

Биография

СТЕРН Лоуренс [Laurence Sterne, 1713-1768] - английский писатель. Род. в г. Клонмель (Ирландия) в семье армейского офицера. В 1723 С. был отдан в грамматическую школу в гор. Галифакс, где он проучился до 1731 (год смерти его отца). Благодаря хлопотам родственников Стерн был принят в колледж Иисуса в Кэмбридже. В 1736 Стерн стал священником, в 1738 получил приход в Сетоне-Лесном (Sutton-in-the-Forest), где он прожил около 20 лет. Рассказывая в автобиографии об этом 20-летнем периоде своей жизни, С. говорит: "Книги, живопись, игра на скрипке и охота были моими развлечениями". К 1758 относится первый литературный опыт С. "История хорошего теплого тулупа, нынешний владелец которого не удовлетворен тем, что он покрывает лишь его плечи, желая выкроить из него также юбку для своей жены и брюки для своего сына" (The History of a Good Warm Watch-Coat, with which the present possessor is not content to cover his own shoulders, unless he can cut out of it a petticoat for his wife and a pair of breeches for his son, изд. 1769). Этот памфлет, опубликованный лишь после смерти С., высмеивал ссору двух духовных лиц его круга; в нем впервые проявились нек-рые черты юмора и иронии С. В 1759 С. принимается за писание своего первого крупного произведения, первые две книги к-рого были изданы в конце 1759 в г. Иорке, - "Жизнь и мнения Тристрама Шэнди, джентльмена" (The Life and Opinions of Tristram Shandy, Gent). Ободренный успехом этих двух книг, С. предпринял поездку в Лондон, где он вскоре стал благодаря своей славе и остроумию постоянным посетителем высшего света. Вновь приобретенные знатные покровители посодействовали С. в получении более доходного прихода в Каксуолде (Coxwold), где им были написаны III и IV книги "Тристрама Шэнди", опубликованные в 1761. В конце этого же года вышли из печати и следующие две книги (V и VI). VII и VIII книги романа вышли в январе 1765, но уже не имели такого успеха, какой имели предыдущие. Последняя, IX книга романа, так и оставшегося незаконченным, вышла в январе 1767. В 1765 С. отправился в свое знаменитое "сентиментальное путешествие", результатом которого были два томика романа "The Sentimental Tourney through France and Italy", опубликованные в 1768. По мысли писателя, они должны были служить началом нового серийного романа, окончив к-рый, С. намеревался со свежими силами вернуться к "Тристраму Шэнди". Однако осуществить эти намерения ему помешала смерть, последовавшая в 1768 в Лондоне. Кроме названных произведений Стерн опубликовал в разное время (1760, 1766) сборники своих церковных проповедей, написанных характерным для него стилем, о которых поэт Грэй справедливо сказал: "Они (проповеди С.) написаны стилем, наиболее подходящим для церковной кафедры, и показывают силу воображения и чувствительное сердце их автора; но часто вы видите, что он готов разразиться смехом и бросить свой парик в лицо слушателям". В 1775 дочь С., Лидия, издала письма писателя, представляющие большой биографический и лит-ый интерес. Кроме того сохранилась автобиография С., написанная им для его дочери незадолго до смерти.

Творчество С. замыкает собой в области английской лит-ры период "просвещения", одновременно давая предельно ясное выражение тенденциям нового периода развития этой лит-ры - "сентиментализму". Прежде чем выступить с положительной программой сентиментализма, С. стал на путь критического преодоления лит-ры эпохи Просвещения. Рационализму просветителей он противопоставлял чувствительность, разуму просветителя - сердце сентименталиста. Просветительский роман нес с собой критику несправедливостей общественного строя; Стерн от этой критики отказывается. Просветителей личность интересовала как часть общественного организма, С. интересует личность "в себе", от просветителей его отличает крайний индивидуализм. Отталкиванию от идей "просвещения" соответствует и критика С. художественных методов просветительской лит-ры. Основной жанр просветительской лит-ры - роман - является объектом нападения. "Тристрам Шэнди" - собрание всех возможных отступлений от канонов классического буржуазного романа эпохи Просвещения, как они были теоретически сформулированы и практически воплощены в произведениях величайшего романиста эпохи - Филдинга. Основная тема романа - жизнь героя - остается в тени и не находит своего развития (зачатие Тристрама описано в 1 главе I книги; процесс его появления на свет тянется на протяжении 250 страниц, пока наконец в III книге мать Шэнди не разрешается от бремени Тристрамом, который лишь в VI книге становится достойным облачения в штаны). С. нарушает также и хронологическую последовательность событий. Он использует все элементы просветительского романа середины XVIII в. - предшествующие роману посвящение и предисловие, биографическую канву сюжета, отступления, прием замедления развязки, ввод рассуждений в описательную часть, споры действующих лиц (служившие в просветительном романе для пропаганды и доказательства морали автора), разговор с читателем и т. д. Но С. нарушает пропорции, увеличивает значение одних элементов за счет других, выдвигает на первый план то, что в старом романе было в тени, нарушает связь и последовательность (помещая посвящение и предисловие в середине книги, помещая раннюю главу книги в более позднюю ее часть, сохраняя при этом первоначальную нумерацию глав), словом гиперболизирует повествовательные приемы просветительского романа, доводя их до крайности и превращая даже в бессмыслицу. Таким образом С. создает пародию, взрывающую просветительский роман изнутри. С. выступает и против морализирования писателей Просвещения, отказываясь по существу от "наставления читателей".

С. роднит с просветителями его гуманность. Его произведения согреты теплым чувством любви к человеку. Устами капрала Трима С. заявляет: "ничто не может быть сладостней свободы" ("Тристрам Шэнди"), но он далек от действительной борьбы за эту свободу.

Если в "Тристраме Шэнди" Стерн выступал гл. обр. как критик, отвергающий идеологию и эстетику Просвещения, то в "Сентиментальном путешествии" он дает изложение своих положительных идей. В центре внимания С. переживания "чувствительного странника". Факты внешнего мира служат лишь возбудителями чувствительного сердца сентименталиста, к-рый заинтересован не столько в этом внешнем мире, сколько в тех переживаниях и ощущениях, к-рые вызывают в душе героя внешние обстоятельства. Этому соответствует и самая форма романа. Если у Ричардсона чувствительность сочеталась с рассудочностью и волевой целеустремленностью его героев, то у героев С. мы видим лишь одну чувствительность; они, правда, могут рассуждать, но не обладают рассудочностью. Разум, этот идеал просветителей, для С. - ничто; все - в переживаниях "сердца".

Психологический роман Ричардсона был лишен юмора. Роман С. пронизан юмором. Непосредственными предшественниками С. в этом отношении являются Филдинг и Смоллет, у к-рых смех, однако, служил не только задачам добродушной "самокритики" человеческих слабостей, но и орудием обличительной социальной сатиры. С. сохраняет лишь черты юмора, отказываясь от сатиры, что стоит в тесной связи со всей общественной позицией писателя.

Библиография: I. Complete works, ed. by G. Saintsbury, 7 vls, L., 1894; ed. by W. L. Cross, 12 vls, N. Y., 1904; Shakespeare Head ed. of the works of L. Sterne, 7 vls, L., 1926-1929. Стерново путешествие по Франции и Италии..., чч. 1-3, СПБ, 1793; Красоты Стерна или собрание лучших его патетических повестей и отличнейших замечаний на жизнь..., М., 1801; Нравоучительные речи..., М., 1801; Чувственное путешествие Стерна во Францию, чч. 1-2, М., 1803; Жизнь и мнения Тристрама Шэнди, тт. I-VI, СПБ, 1804-1807; Путешествие Йорика по Франции..., чч. 1-4, Москва, 1806; Коран..., чч. 1-3, СПБ, 1809; Тристрам Шэнди, изд. "Пантеон литературы", СПБ, 1892; Сентиментальное путешествие, СПБ, б. г.; то же, 2 изд., СПБ, 1892; то же, предисл. П. К. Губера, П. - М., 1922; Сентиментальное путешествие, мемуары, избранные письма (Ред., вступ. ст. и комментарии С. Р. Бабуха), М., 1935.

II. Traill H. D., L. Sterne (English men of letters), L., 1882 (переиздан); Stapfer P., L. Sterne (Sa personne et ses ouvrages), 2-me ed., P., 1882; Thayer H. W., L. Sterne in Germany, N. Y., 1905; Fitzgerald P. The life of L. Sterne, 3 ed., L., 1905; Sichel W. Sterne, a study, L., 1910; Barton F. B., Etude sur l’influence de L. Sterne en France au XVIII-e siecle, P., 1911; Melville L., The life and letters of L. Sterne, 2 vls, L., 1911; Rabizzani G., Sterne in Italia, Roma, 1920; Curtis L. P., The Politics of L. Sterne, London, 1929; Cross W. L., The life and times of L. Sterne, 3 ed., L., 1930; Кожевников В. А., Философия чувства и веры в ее отношениях к литературе и рационализму XVIII века и к критической философии, ч. I, М., 1897; Веселовский Ал-ей, Западное влияние в новой русской литературе, 4 изд., М., 1910; Стороженко Н. И., Очерк истории западно-европейской литературы, 4 изд., М., 1916; Маслов В. И., Интерес к Стерну в русской литературе конца XVIII и нач. XIX в., в кн.: Историко-литературный сб., посвящ. В. И. Срезневскому, Л., 1924; Шкловский В., О теории прозы, [2 изд.], Москва, 1929 [см. ст. "Пародийный роман". Отдельно под заглавием "Тристрам Шэнди Стерна и теория романа", П., 1921].

Биография (Реферат)

Стерн Лоуренс (Laurence Sterne, 1713—1768) — английский писатель. Род. в г. Клонмель (Ирландия) в семье армейского офицера. В 1723 С. был отдан в грамматическую школу в гор. Галифакс, где он проучился до 1731 (год смерти его отца). Благодаря хлопотам родственников Стерн был принят в колледж Иисуса в Кэмбридже. В 1736 Стерн стал священником, в 1738 получил приход в Сетоне-Лесном (Sutton-in-the-Forest), где он прожил около 20 лет. Рассказывая в автобиографии об этом 20-летнем периоде своей жизни, С. говорит: «Книги, живопись, игра на скрипке и охота были моими развлечениями». К 1758 относится первый литературный опыт С. «История хорошего теплого тулупа, нынешний владелец которого не удовлетворен тем, что он покрывает лишь его плечи, желая выкроить из него также юбку для своей жены и брюки для своего сына» (The History of a Good Warm Watch-Coat, with which the present possessor is not content to cover his own shoulders, unless he can cut out of it a petticoat for his wife and a pair of breeches for his son, изд. 1769). Этот памфлет, опубликованный лишь после смерти С., высмеивал ссору двух духовных лиц его круга; в нем впервые проявились некоторые черты юмора и иронии С. В 1759 С. принимается за писание своего первого крупного произведения, первые две книги которого были изданы в конце 1759 в г. Иорке, — «Жизнь и мнения Тристрама Шэнди, джентльмена» (The Life and Opinions of Tristram Shandy, Gent). Ободренный успехом этих двух книг, С. предпринял поездку в Лондон, где он вскоре стал благодаря своей славе и остроумию постоянным посетителем высшего света. Вновь приобретенные знатные покровители посодействовали С. в получении более доходного прихода в Каксуолде (Coxwold), где им были написаны III и IV книги «Тристрама Шэнди», опубликованные в 1761. В конце этого же года вышли из печати и следующие две книги (V и VI). VII и VIII книги романа вышли в январе 1765, но уже не имели такого успеха, какой имели предыдущие. Последняя, IX книга романа, так и оставшегося незаконченным, вышла в январе 1767. В 1765 С. отправился в свое знаменитое «сентиментальное путешествие», результатом которого были два томика романа «The Sentimental Tourney through France and Italy», опубликованные в 1768. По мысли писателя, они должны были служить началом нового серийного романа, окончив который, С. намеревался со свежими силами вернуться к «Тристраму Шэнди». Однако осуществить эти намерения ему помешала смерть, последовавшая в 1768 в Лондоне. Кроме названных произведений Стерн опубликовал в разное время (1760, 1766) сборники своих церковных проповедей, написанных характерным для него стилем, о которых поэт Грэй справедливо сказал: «Они (проповеди С.) написаны стилем, наиболее подходящим для церковной кафедры, и показывают силу воображения и чувствительное сердце их автора; но часто вы видите, что он готов разразиться смехом и бросить свой парик в лицо слушателям». В 1775 дочь С., Лидия, издала письма писателя, представляющие большой биографический и литературный интерес. Кроме того сохранилась автобиография С., написанная им для его дочери незадолго до смерти.

Творчество С. замыкает собой в области английской литературы период «просвещения», одновременно давая предельно ясное выражение тенденциям нового периода развития этой литературы — «сентиментализму». Прежде чем выступить с положительной программой сентиментализма, С. стал на путь критического преодоления литературы эпохи Просвещения. Рационализму просветителей он противопоставлял чувствительность, разуму просветителя — сердце сентименталиста. Просветительский роман нес с собой критику несправедливостей общественного строя; Стерн от этой критики отказывается. Просветителей личность интересовала как часть общественного организма, С. интересует личность «в себе», от просветителей его отличает крайний индивидуализм. Отталкиванию от идей «просвещения» соответствует и критика С. художественных методов просветительской литературы. Основной жанр просветительской литературы — роман — является объектом нападения. «Тристрам Шэнди» — собрание всех возможных отступлений от канонов классического буржуазного романа эпохи Просвещения, как они были теоретически сформулированы и практически воплощены в произведениях величайшего романиста эпохи — Филдинга. Основная тема романа — жизнь героя — остается в тени и не находит своего развития (зачатие Тристрама описано в 1 главе I книги; процесс его появления на свет тянется на протяжении 250 страниц, пока наконец в III книге мать Шэнди не разрешается от бремени Тристрамом, который лишь в VI книге становится достойным облачения в штаны). С. нарушает также и хронологическую последовательность событий. Он использует все элементы просветительского романа середины XVIII в. — предшествующие роману посвящение и предисловие, биографическую канву сюжета, отступления, прием замедления развязки, ввод рассуждений в описательную часть, споры действующих лиц (служившие в просветительном романе для пропаганды и доказательства морали автора), разговор с читателем и т. д. Но С. нарушает пропорции, увеличивает значение одних элементов за счет других, выдвигает на первый план то, что в старом романе было в тени, нарушает связь и последовательность (помещая посвящение и предисловие в середине книги, помещая раннюю главу книги в более позднюю ее часть, сохраняя при этом первоначальную нумерацию глав), словом гиперболизирует повествовательные приемы просветительского романа, доводя их до крайности и превращая даже в бессмыслицу. Таким образом С. создает пародию, взрывающую просветительский роман изнутри. С. выступает и против морализирования писателей Просвещения, отказываясь по существу от «наставления читателей».

С. роднит с просветителями его гуманность. Его произведения согреты теплым чувством любви к человеку. Устами капрала Трима С. заявляет: «ничто не может быть сладостней свободы» («Тристрам Шэнди»), но он далек от действительной борьбы за эту свободу.

Если в «Тристраме Шэнди» Стерн выступал гл. обр. как критик, отвергающий идеологию и эстетику Просвещения, то в «Сентиментальном путешествии» он дает изложение своих положительных идей. В центре внимания С. переживания «чувствительного странника». Факты внешнего мира служат лишь возбудителями чувствительного сердца сентименталиста, который заинтересован не столько в этом внешнем мире, сколько в тех переживаниях и ощущениях, которые вызывают в душе героя внешние обстоятельства. Этому соответствует и самая форма романа. Если у Ричардсона чувствительность сочеталась с рассудочностью и волевой целеустремленностью его героев, то у героев С. мы видим лишь одну чувствительность; они, правда, могут рассуждать, но не обладают рассудочностью. Разум, этот идеал просветителей, для С. — ничто; все — в переживаниях «сердца».

Психологический роман Ричардсона был лишен юмора. Роман С. пронизан юмором. Непосредственными предшественниками С. в этом отношении являются Филдинг и Смоллет, у которых смех, однако, служил не только задачам добродушной «самокритики» человеческих слабостей, но и орудием обличительной социальной сатиры. С. сохраняет лишь черты юмора, отказываясь от сатиры, что стоит в тесной связи со всей общественной позицией писателя.

Список литературы

I. Complete works, ed. by G. Saintsbury, 7 vls, L., 1894 ed. by W. L. Cross, 12 vls, N. Y., 1904
Shakespeare Head ed. of the works of L. Sterne, 7 vls, L., 1926—1929. Стерново путешествие по Франции и Италии..., чч. 1—3, СПБ, 1793
Красоты Стерна или собрание лучших его патетических повестей и отличнейших замечаний на жизнь..., М., 1801
Нравоучительные речи..., М., 1801
Чувственное путешествие Стерна во Францию, чч. 1—2, М., 1803
Жизнь и мнения Тристрама Шэнди, тт. I—VI, СПБ, 1804—1807
Путешествие Йорика по Франции..., чч. 1—4, Москва, 1806
Коран..., чч. 1—3, СПБ, 1809
Тристрам Шэнди, изд. «Пантеон литературы», СПБ, 1892
Сентиментальное путешествие, СПБ, б. г.
то же, 2 изд., СПБ, 1892
то же, предисл. П. К. Губера, П. — М., 1922
Сентиментальное путешествие, мемуары, избранные письма (Ред., вступ. ст. и комментарии С. Р. Бабуха), М., 1935.
II. Traill H. D., L. Sterne (English men of letters), L., 1882 (переиздан)
Stapfer P., L. Sterne (Sa personne et ses ouvrages), 2-me ed., P., 1882
Thayer H. W., L. Sterne in Germany, N. Y., 1905
Fitzgerald P. The life of L. Sterne, 3 ed., L., 1905
Sichel W. Sterne, a study, L., 1910
Barton F. B., Etude sur l’influence de L. Sterne en France au XVIII-e siecle, P., 1911
Melville L., The life and letters of L. Sterne, 2 vls, L., 1911
Rabizzani G., Sterne in Italia, Roma, 1920
Curtis L. P., The Politics of L. Sterne, London, 1929
Cross W. L., The life and times of L. Sterne, 3 ed., L., 1930
Кожевников В. А., Философия чувства и веры в ее отношениях к литературе и рационализму XVIII века и к критической философии, ч. I, М., 1897
Веселовский Ал-ей, Западное влияние в новой русской литературе, 4 изд., М., 1910
Стороженко Н. И., Очерк истории западно-европейской литературы, 4 изд., М., 1916
Маслов В. И., Интерес к Стерну в русской литературе конца XVIII и нач. XIX в., в кн.: Историко-литературный сб., посвящ. В. И. Срезневскому, Л., 1924
Шкловский В., О теории прозы, (2 изд.), Москва, 1929 ст. «Пародийный роман». Отдельно под заглавием «Тристрам Шэнди Стерна и теория романа», П., 1921).

Биография (ru.wikipedia.org)

Изучал в Кембридже богословие, долго был пастором в деревне. Первый роман, написанный Стерном «The Life and Opinions of Tristram Shandy, Gentleman» (Лондон, 1759—1767), доставил автору широкую популярность; новизна его манеры возбудила всеобщее внимание, и Стерн, переехавший в Лондон, стал любимцем высшего лондонского общества. Этот роман состоит из ряда эпизодов и имеет сложную структуру с многочисленными авторскими отступлениями. «Тристрам Шенди» выдержал много изданий и переведён на многие европейские языки (русский перевод под заглавием «Жизнь и убеждения Тристрама Шенди», СПб., 1890).

Детство и юность

Лоренс Стерн родился 24 ноября 1713 году в Кломнеле, Типпперэри, Ирландия. Его отец, Роджер Стерн, был прапорщиком в британском полку, который к тому времени недавно вернулся из Дюнкерка. Полк Роджера был распущен в день рождения Стерна и уже через шесть месяцев семья вернулась в Йоркшир, на север Англии. Первые десятилетия жизни Стерна были проведены в переездах с места на место, так как его отец получал назначения по всей Ирландии. В течение этого периода Стерны никогда не жили в одном месте более года. Мать писателя с многочисленными ребятишками всюду следовала за пехотным полком и дети, лишенные нормального ухода и удобств, умирали один за другим. Выжил только Лоренс. В 1724 году, его отец взял Стерна к богатому брату Роджера, к Ричарду, так что Стерн смог посещать гимназию вблизи Галифакса; Стерн больше никогда не видел своего отца, после того как Роджер Стерн был назначен исполнять должность на Ямайке, где он умер от лихорадки в 1731 году. Стерн был принят в колледж Иисуса в Кэмбридже в июле 1733 в возрасте 20 лет. Его прадед Ричард Стерн был магистром в колледже, а также Архиепископом Йоркским. Стерн окончил колледж со степенью бакалавра искусств в январе и вернулся летом 1740-го, ему была присуждена степень магистра искусств. Стерну, похоже, суждено было стать священником и он был посвящен в сан дьякона в марте 1737 года и в сан священника в августе 1738. Вскоре после этого Стерн становится викарием, живя в Саттон-Форесте в Йоркшире (1713—1768).

Парламентская борьба

Дядя Стерна втянул молодого пастора в парламентскую партийную борьбу. Сам дядя был виг и, зная литературные дарования племянника, уговорил его выступать со статьями-памфлетами в вигской газете «Йоркский газетчик». В этих статьях Стерн в 1742 г. отрекся от своих прежних вытсуплений и на страницах торийской газеты «Йоркский курьер» поздравил партию противников с победой на выборах. «Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними», -процитировал Стерн латинскую поговорку в связи с этим отречением. Противники Стерна любили припоминать этот факт как доказательство беспринципности Стерна. Разумеется, в этих диаметрально противоположных выступлениях есть элемент подчеркнутого цинизма, но нельзя забывать и другое: Стерн, приняв недолгое участие в мышиной возне двух парламентских группировок, действительно почувствовал презрение к обоим и подчеркнул это своим открытым выступлением. Больше он не принимал участия в борьбе партий.

Стерн женился на Элизабет Ламли в 1741 году. Оба они болели туберкулезом. Впоследствии Стерн выполнял свои обязанности и в Силлингтоне и в Суттоне. Он также был пребендарием Йоркского министра. Стерн жил в Саттоне около 20 лет, в течение этого времени он сохранил близкие отношения, которые начались с Кэмбриджа с Джоном Холл-Стивенсоном, остроумным и безупречным бонвиваном, владельцем Скелтонского зала в районе Кливленда Йоркшира.

Стерн проводил много времени в сельской местности, слушая ворчливую жену, и единственным развлечением его были книги. У богатого соседа, помещика Стивенсона, который был университетским товарищем Стерна, имелась прекрасная библиотека, благодаря которой Лоренс стал образованнейшим человеком своего времени. В замке Стивенсона, получившем прозвище «Замка безумцев», часто устраивались веселые пирушки. Их участники называли себя «одержимыми» и во главе с гостеприимным хозяином пытались руководствоваться раблезианским принципом «Делай, что хочешь». По вечерам они рассказывали друг другу вымышленные истории, построенные без особого соблюдения «здравого смысла». В этой обстановке шлифовались талант и остроумие Стерна. Но если хозяин и большинство гостей могли позволить себе эту беззаботную жизнь, то неимущему пастору приходилось вновь и вновь возвращаться в свой дом, к составлению проповедей и церковным службам.

Без Стивенсона Стерн был бы приличным приходским священником, но потом никогда не смог бы написать «Тристрама Шенди»[источник не указан 747 дней]. Это было в то время, когда, живя в сельской местности, будучи не в состоянии дополнить свой доход как фермер и бороться с туберкулезом, Стерн начал работу над своим самым знаменитым романом «Жизнь и мнения Тристрама Шенди,джентльмена», первый тома которых были опубликованы в 1759 году. Стерн работал над своим знаменитым комическим романом в течение года. За это время умирает его мать, жена серьёзно болеет, и он сам болен чахоткой. Публикация «Тристрама Шенди» сделала его знаменитым в Лондоне и на всем континенте. Он был в восторге от внимания, и каждый год проводил немного времени в Лондоне, прославляясь все больше и больше, как только появлялись новые тома его книг. В самом деле, барон Фауконберг наградил Стерна, назначив его в качестве вечного викария Коксволда, Северный Йоркшир. В 1759 году, чтобы поддержать своего декана в церковной перебранке, Стерн пишет политический роман ( свифтовская сатира на высокопоставленных лиц духовного суда). По требованию смущенных церковников книга была сожжена. Таким образом, Стерн потерял свои шансы на духовное продвижение, но понял свое истинное призвание.Обнаружив в себе талант писателя, он в возрасте сорока шести лет передал свой приход помощнику приходского священника и начал писать «Тристрама Шенди». Первоначально, резко сатирическая версия была отвергнута Робертом Додсли, лондонским издателем, именно тогда, когда личная жизнь Стерна была расстроена. Его мать и дядя умерли. Жена пережила нервный срыв, находилась под угрозой самоубийства. Стерн продолжал комический роман, но каждое предложение, по его словам, было «написано с большой тяжестью в сердце». В таком настроении он смягчил сатиру и рассказал о мнениях Тристрама, его эксцентричной семье и злополучном детстве с сочувствующим юмором,создав местами веселую, местами сладко-меланхоличную трагикомедию.

«Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена»

Семь лет Стерн работал над романом «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена», который так и остался незаконченным. Но Стерн публиковал его между 1760 и 1767 гг. по частям, первоначально в Йорке, потом, когда роман уже завоевал славу, в Лондоне. Уже первый роман Стерна был необычайно причудлив. Автор собирается рассказать в нем о жизни Тристрама Шенди, но к концу 9 тома Тристрам достигает возраста только 5 лет. Начав повествование с обстоятельств, при которых Тристрам был зачат, Стерн затем постоянно отвлекается. Среди целого моря лирических отступлений, бесед с читателями, остроумных замечаний, неоконченных посторонних историй, перед нами возникают образы двух братьев Шенди, Уолтера и Тоби, отца и дяди Тристрама. Именно они оказываются главными героями романа, носителями лучших человеческих качеств, как их представляет себе Стерн. Рядом с ними предстает их ближайшее окружение - упрямая супруга Уолтера, лукавая вдовушка Уодмен, покорившая сердце дяди Тоби, постоянные посетители дома: доктор Слоп и пастор Йорик, и слуга Тоби капрал Трим. В этом крошечном мирке вращаются скромные незаметные люди, случаются события, иногда смешные, а иногда и трагические (смерть Роберта, старшего брата Тристрама), высказываются мысли и суждения иногда нелепые, а иногда поражающие своей глубиной. Это копия большой жизни и в то же время своеобразное, намеренное ее преломление.

«Сентиментальное путешествие»

Более стройно «Sentimental journey through France and Italy» (Лондон, 1768), написанное Стерном после действительно совершенного им путешествия: это сочинение, по которому получило название «сентиментальное» направление в литературе, представляет собой изображение любовных похождений путешественника, чередующееся с изложением волнующих его чувств. Кроме того, Стерн издал много томов «Sermons» (1760 и след.) После его смерти вышли его «Letters to his most intimate friends» (1775) и переписка его с Элизой (Елизаветой Дрэнер) — дамой, с которой Стерн долгое время находился в близких отношениях.

Ещё в «Тристраме Шенди» действовал пастор Йорик, друг семейства Шенди, ироничный и добросердечный, малопохожий на традиционный тип английского пастора. Он вместе с автором издевается над ученым богословом Футаторием. В то же время он добр, чувствителен, порывист. Безусловно, это автобиорафический образ. Стерн объясняет шекспировское имя пастора тем, что он- отдаленный потомок того шута, над черепом которого грустил Гамлет. Это имя не случайно: в нем сочетается представление о едкой и веселой насмешке с представлением о бренности и смерти- сочетание, характерное для сентиментализма. «Poor Yorik!»-слова Гамлета над черепом шута- Стерн превращает в надпись на могиле пастора Йорика. Эти два слова приобрели потом особую популярность среди сентименталистов и романтиков. Недаром Ленский произносит их на могиле старика Ларина.

Стерн скончался в Лондоне после нескольких лет борьбы с туберкулезом.

Издания Стерна в России

На русском языке, кроме вышеуказанного перевода «Тристрама», имеются переводы «Сентиментального путешествия» (1789, 1793 и 1795; перевод Д. Аверкиева, СПб., 1891 и 1892); в 1801 году был издан сборник под заглавием: «Красоты Стерна или собрание лучших его патетических повестей и отличнейших замечаний на жизнь»; перевод его стихотворения «Без ответа» помещен в «Отечеств. записках» (1877, № 4).

Литература

* Ferriar. Illustrations of Sterne. — Л., 1798.
* Traill. Lawrence Sterne — Л., 1882.
* Fitzgerald. Life of L. Sterne. — Л., 1864; нов. изд., 1890. — (О судьбе Стерна после смерти: труп его был вырыт похитителями трупов и продан в Кембриджский университет для практических занятий по анатомии).
* Дружинин А. Лекции Теккерея об английских юмористах. // Собрание сочинений. — Т. V.
* Sterne’s bibliography
* Sterne’s bibliography
* Tristram Shandy: an annotated bibliography
* Хитров А. Лоренс Стерн и британский ассоцианизм XVIII в. // Вопросы философии, № 1, 2008, С. 132—140.
* Хитров А. Джон Локк, Лоренс Стерн и метафоры сознания в философской психологии XVIII века // Философия сознания: классика и современность: Вторые грязновские чтения. — М., Издатель Савин С. А., 2007. — С. 45-54.
* Хитров А. В. Материя и смысл: игротерапия Л. Стерна // Философский век. Альманах. — Вып. 34. Человек в философии Просвещения. — СПб., 2008. — С. 172—187.
* Карслян, К. А. Искусство игры на часовых стрелках по Стерну // XVIII век: искусство жить и жизнь искусства: четвертая международная научная конференция (МГУ), Сб. науч. работ. — М.: Эконинформ, 2004. — С. 141—153.
* Неустроев В. П., Самарина Р. М. История зарубежной литературы XVIII века, изд. Московского университета, 1974 г.

Дата публикации на сайте: 12 марта 2013 .