Фридрих Ницше


  Жестокость бесчувственного человека есть антипод сострадания; жестокость чувствительного -- более высокая потенция сострадания.


  Причислять к морали (или даже считать за саму мораль) сострадание и деликатность чувства в отношении ближних есть признак тщеславия, если /предположить/, что по натуре сам являешься сострадательным и деликатным, -- стало быть, недостаток гордости и благородства души.


  Есть много жестоких людей, которые лишь чересчур трусливы для жестокости.


  Где всегда добровольно берут на себя страдания, там вольны также доставлять себе этим удовольствие.


  Если обладаешь волей к страданию, то это лишь шаг к тому, чтобы возобладать и волей к жестокости, -- именно в качестве как права, так и долга.


  Посредством доброй воли к помощи, состраданию, подчинению, отказу от личных притязаний даже незначительные и поверхностные люди внешне делаются полезными и сносными. Не следует только разубеждать их в том, что это воля есть *сама добродетель*.


  Прекраснейшие цвета, которыми светятся добродетели, выдуманы теми, кому их недоставало. Откуда, например, берет свое начало бархатный глянец доброты и сострадания? -- Наверняка не от добрых и сострадательных.


  Давать каждому свое -- это значило бы: желать справедливости и достигать хаоса.


  Что *глупая женщина с добрым сердцем стоит высоко над гением*, это звучит весьма учтиво -- в устах гения. Это его любезность, -- но это и его смышленость.


  Когда мы прельщаемся собой и не в силах больше любить себя, то следует в порядке профилактики посоветовать любовь к ближнему: в той мере, в какой ближние мигом вынудят нас /уверовать/ в то, что и мы *стоим любви*.